Художник Элияр Алимирзоев: «Я ходил везде с этюдником, а за мной, как за Бонифацием, шла толпа и называли они меня Пилюлькис оранг»

Интервью 1news.az с заслуженным художником Азербайджана, членом Союза художников Азербайджана Элияром Алимирзоевым.

Элияр Алимирзоев - интересный собеседник и истинный Художник, потому что не представляет себя вне своей профессии. Как сказал он сам, для него это – образ жизни, мышления, его особое мироощущение и миропонимание. Беседу с ним мы предлагаем нашим читателям.

- Начну с банального, но, тем не менее, интересующего лично меня вопроса – как вы стали художником? Ведь если это – образ жизни, вы должны были уже чуть не с пеленок понять, что пришли в этот мир, чтобы писать картины?

- С пеленок, конечно, я этого не понял, но рисовать любил всегда.  Не буду говорить, что с раннего возраста грезил искусством - просто все остальное я делал очень плохо (смеется).  Когда я чуть-чуть подрос, меня отдали в кружок Дома культуры им. Шаумяна (ныне – им. Хатаи). Занятия вел прекрасный педагог Чингиз Абдуллаев, заслуга которого в выборе моего дальнейшего жизненного пути немалая. Годам к 15-ти я четко определился с выбором профессии и поступил в Художественное училище им. Азимзаде. 

- У каждого художника свой стиль, есть даже различные школы, манеры написания картин. От чего зависит, к какой из школ он «примкнет»? От особого видения мира, желания подражать уже признанным гениям или?..

-  Тут все индивидуально: пока учишься, бывают периоды, когда творишь под впечатлением от чьих-то работ. Потом к этому прибавляется собственное видение мира, впечатления от увиденного в жизни, опыт – всего: общения, творчества, ошибок, побед.

Вы думаете, художник может словесно объяснить, почему он написал что-то именно так, а не иначе? Я могу начать писать, скажем, яблоко, а потом, в процессе оно может превратиться в женщину или в пейзаж. Этим и интересен процесс, это как путь куда-то, причем в начале этого пути я не знаю, куда приду.

- А когда вы понимаете, что «пришли»?

- Когда в сердце «кольнет» - как бывает, когда встречаешь на улице свою прежнюю любовь. Как будто током бьет сначала в сердце, а потом – по всему телу. Вот, тогда я понимаю – да, это уже законченная работа.

- Сколько же из ваших собственных работ «кольнуло» в сердце?

- Не буду врать, что все. Есть работы, которые были сделаны просто для зрителя. Или на заказ. Но я честно пытаюсь каждый раз довести именно до этого. Я уважаю себя, и, подписываясь под картиной, должен соответствовать той планке, которую себе поставил.

Но я убежден, что каждый художник будет отвечать за то, что написал…

- Я так понимаю, слово «художник» в данном контексте имеет самое широкое значение?

- Безусловно. Потому что каждый из нас «пишет» свою жизнь по-своему. Соответственно, будет и отвечать за «написанное».

 - Элияр, от чего, на ваш взгляд, зависит энергетика той или иной картины? Не раз убеждалась, что у многих очень светлых, добрых людей работы – прямо противоположные по характеру. И наоборот.

- Дело в том, что каждый художник, что бы он ни писал, пишет себя. Если быть точнее, то он выплескивает на холст свое конкретное состояние в определенный момент.

- Многие делают вид, что выплескивают, идя на поводу у «моды на авангард».

- Да, бывает. Но человек или художник или нет.

- А кто это определяет? Судьи кто?

- Никто. Только работы этого человека. Поэтому только время покажет, кто действительно Мастер, а кто – конъюнктурщик. К сожалению, тенденцией современного искусства почему-то является отрицание чего бы то ни было. Начиная с необходимости образования и заканчивая отсутствием «видения».  Я же вообще не считаю, что существует понятие «современное искусство». Современными могут быть технологии, материалы. Но искусство – всегда одно, и оно является той мерой, которая и позволяет отличить гармонию от какофонии.

- Это смотря кто является зрителем, разве не так? Ведь красота, говорят, в глазах смотрящего. Многие и в «какофонии» умудряются углядеть искусство…

- Поэтому и говорю, что только время расставит все на свои места.

- А как вы относитесь к мнению некоторых начинающих художников о том, что учиться не стоит? Мол, все эти академии «вводят в ненужные рамки» и тем самым ставят препятствия для полета творчества?

- Ну, Рембрандт и Ван Гог тоже академий не заканчивали. Но, как я понимаю, не они вам это сказали. Думаю, что для того чтобы уметь читать, для начала надо выучить хотя бы азбуку. Я, например, учусь до сих пор.

-  То есть, вы не считаете себя уже состоявшимся художником?

- Нет. Потому что я доволен лишь 20-ю процентами своих работ, не больше. Я не знаю, что такое гениальность. Но хотел бы стать гениальным художником.

- Как же это возможно, если вы не знаете, что это.

- Я не считаю себя гениальным потому, что никогда не бываю довольным собой. Конечно, есть работы, в которые я влюбляюсь…на два-три дня. По прошествии которых я опять что-то ищу. На сегодняшний день я не все сказал. И возможно, если наступит такой день, когда я выплесну все, что витает в воздухе, то в этом случае и смогу сказать: да, я – гений (смеется). Кстати, тогда же я пойму, и что такое гениальность.

- В таком случае, что же новое вы хотите сказать?

- Если б я это знал!.. Дело даже не в том, что написать, дело в том, как! Я сейчас не о технике исполнения говорю. Главное - понять, осознать, пропустить через себя то, что хочешь выразить и потом еще суметь это изобразить.

- Вы работаете каждый день или ждете вдохновения?

- Вдохновение придумано поэтами. Если даже я не прикасаюсь к кисти, я должен быть в мастерской, она – часть моего мира. А вне его я себя неважно чувствую. Сама атмосфера здесь располагает к приходу того самого вдохновения. Правда, сейчас мне немного сложно сосредоточиться, поскольку я переехал в новую мастерскую, а ее надо «зарядить» творческой аурой...

- Почему вы не пишете пейзажи?

- Потому что нет смысла, на мой взгляд, пытаться изобразить красоту природы. Это невозможно. Можно, конечно, красиво написать море и пальмы, но атмосферы, запаха, температуры воздуха, всех красок не передашь.

- Но погодите: вы же были на Сейшелах недавно, и сами говорили, что пейзажи были!

- Понимаете, сначала художник испытывает восторг, он необходим, чтобы появилось желание передать его на холсте. Но повторюсь: передать то, что создано природой – нереально. Однако художник может воплотить в своих работах свое отношение к этой природе.

Кроме того, даже изначальная  задумка тоже в процессе работы над картиной переживает метаморфозы, произведение живет как бы своей жизнью. Я лишь отображаю то, что уже существует где-то внутри меня. И не всегда четко вижу сразу, что же это такое. Поэтому и говорю, что каждый художник выражает, прежде всего, самого себя.

- Если не художником, кем бы вы стали?

- Путешественником. Я обожаю путешествовать. И еще очень люблю самолеты. Для меня самое лучшее место на земле – это кресло самолета, и не важно, куда он летит. Важно, что летит.

- Вы много путешествовали, а какое место на земле произвело на вас наибольшее впечатление?

- Мой остров-мечта – я говорю о Бали. Это совершенно сказочная страна, с невероятно яркой и даже фантастической природой, с очень удивительным народом – довольно миролюбивым. Наверное, если на земле есть рай, то он на Бали. У меня мечта: когда я стану старым и богатым, я на всех обижусь и уеду доживать свой век на Бали, где буду жить в собственном домике на лоне природы.

- Мечта хорошая, но зачем на всех обижаться?

- А иначе меня просто не отпустят (смеется)

- Кстати, о тех, кто не отпустит. Вы счастливы в личной жизни?

- Очень. Я считаю, что мне досталась идеальная супруга, мне с ней очень повезло. Быть женой художника – это призвание. Моя супруга меня уважает, понимает и доверяет. Кроме того, я – человек, который в своей профессии живет по принципу, что «проблем нет, есть задачи, которые надо решать», в быту совершенно иной. Меня утомляют любые подобные заботы.  И заботу о быте, доме, очаге, если хотите – взяла на себя моя жена.

- Кроме Бали и Сейшел, вы еще упомянули в приватной беседе остров Восточный Тимор, о существовании которого до встречи с вами я и не догадывалась. Расскажите о нем поподробнее, если можно.

- Я был там дважды: в 2001 и 2002 годах. Это остров чуть севернее Австралии и чуть западнее Папуа Новой Гвинеи, уникальное государство, которое вот уже несколько лет пыталось завоевать независимость. Я туда попал по приглашению – была задумка организовать обучающие курсы для местного населения. С курсами не получилось, но персональную выставку я там провел. Народ там, правда, достаточно жестокий, а военные действия не лучшим образом сказались на пейзаже. Но все же месяцы, проведенные там, отложились в моей памяти надолго. Потому что это был совершенно уникальный опыт: живешь в постоянном напряжении, что называется – «под адреналином» (смеется).

По негласным правилам белые люди ходят по городу исключительно с охраной. Но я умудрялся ходить один – местные жители меня уважали.  Я ходил везде с этюдником, а за мной, как в мультфильме «Каникулы Бонифация», шла толпа. Называли они меня «Пилюлькис  оранг» -  «Рисующий человек». Я даже немного выучил их язык, и у меня там даже был приятель, которого я научил азербайджанскому.

- Как же вам удалось так их перевоспитать?

- Добрым словом и делами благими (смеется). Вечерами я звал их пить пальмовое вино и угощал сигарами. А вообще – им очень понравились мои работы, чем я был очень горд.

-  Вы верите в то, что все, что ни делается – к лучшему?

- Безусловно. И в моей жизни много тому подтверждений.  К примеру, я ушел в армию, срезавшись при поступлении в Институт искусств. И очень переживал по этому поводу. Но так получилось, что, отслужив,  я рискнул и послал свои работы на выставку в Москву. Это была первая всесоюзная выставка, в которой я участвовал.  Меня не просто заметили, но даже приняли в Союз художников СССР. То есть, когда мои ровесники еще были просто студентами 3-го курса, я уже был членом Союза художников СССР и с собственной мастерской. Хотя вообще-то, по правилам, заявка на вхождение в молодежную секцию Союза должна подаваться после получения соответствующего высшего образования.

- Вы согласны с тем, что все мечты сбываются?

- Согласен на все сто процентов. Надо просто четко знать, чего хочешь и идти к своей цели. Работать над тем, чтобы мечта претворилась в жизнь.

- Вы верующий человек?

- Скорее, верящий: я верю в Высшее Я. И еще – в Ангела-Хранителя, потому что в моей жизни были случаи, когда спасти меня мог только он.

- Например?

- На Сейшелах нам с моим другом, тоже художником Анаром Елчиевым приспичило поохотиться на рыбу-меч. Причем желание возникло внезапно, было огромным, и никакие доводы о том, что делать этого не надо, потому что объявлено штормовое предупреждение, на нас не действовали. Мы почему-то в тот день твердо решили: сейчас или никогда. Уж лучше бы никогда!..

Проводника мы с трудом, но нашли: вылитый Джек-Воробей, причем, он на самом деле был пиратом! И вот когда мы вышли из бухты, я и вспомнил все известные мне молитвы. Потому что мало того, что волны были высотой с 15-этажный дом (ну, может, я преувеличиваю, но, поверьте, не сильно), так еще рядом с нашим утлым суденышком плавали «дружелюбные» акулы. Эти четыре часа я не забуду никогда в жизни.

- Ух ты! Настоящее приключение! Но что-то мне подсказывает, что если бы довелось заново прожить тот день, вы бы все равно отправились в это путешествие.

- Да. Люблю, знаете ли, острые ощущения. Но было на самом деле нереально страшно!

- Что вы считаете самым прекрасным в жизни?

- Самое прекрасное в жизни – это Любовь.

- То есть, вы в нее верите?

- Безусловно.

- В прошлом году в Музее современного искусства прошла выставка «Treasures of Art», где была представлена коллекция из 100 украшений всемирно известного бренда Van Cleef & Arpels и ваши работы. Среди почетных гостей мероприятия была Катрин Денев. Удалось ли пообщаться с ней?

- Удалось, но это было чисто деловое общение. Но могу сказать, что в реальности Катрин Денев подтвердила впечатление, сложившееся о ней заочно: это – Женщина с большой буквы.

- В каких еще выставках вы участвуете и когда ждать персональной?

- В рамках выставки, реализуемой по инициативе первой леди Мехрибан Алиевой, -  «Полет в Баку» я вместе с группой других современных азербайджанских художников был в Лондоне, Париже, Южной Корее, Берлине. В скором времени выставка продолжит работу В Риме, Нью-Йорке и Москве.

Персональную же выставку я планирую провести в будущем году. Думаю, что она будет называться «Виза для птиц» - по названию одной из моих работ.

- Надеемся, что вы нас тоже пригласите. Спасибо за беседу!

Натали Александрова