Конкуренция в Центральной Азии будет оказывать влияние на отношения Москвы и Пекина, уверен казахстанский эксперт

Интервью 1news.az с независимым политологом Адилем Каукеновым.

- Господин Каукенов, как вы расцениваете политику Китая в  отношении стран Среднеазиатского региона?

- С начала двухтысячных годов политика Китая в отношении Центральной Азии отличается высоким уровнем успешной активности. За прошедшие годы Китай стал значительной силой в регионе, которая предлагает уникальные экономические проекты. Эта энергичная политика Китая по вхождению в регион обусловлена важностью Центральной Азии для него по ряду направлений. Во-первых, из геополитических интересов. То есть регион, граничащий с Китаем, должен быть к нему дружественным и не находиться под контролем его геополитических конкурентов, прежде всего США. Когда в Центральной Азии появились военные базы США, в Пекине осознали, что не имеют рычагов и возможностей, чтобы предложить альтернативу, что собственно и стало одним из катализаторов активности Китая. Во-вторых, это интересы развития западных провинций, прежде всего Синьцзян-Уйгурского автономного района, которые получают большие дивиденды от торговли со среднеазиатскими странами и нуждаются в поставках энергоресурсов. В- третьих, использование транспортного потенциала региона для диверсификации маршрутов поставки китайских товаров и получения полезных ископаемых безопасными сухопутными путями. Это весьма весомые факторы. Поэтому в своей внешней политике Китай даже пошел на серьезные исключения, а именно инициировал создание региональной Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), в основу которой легли задачи борьбы с сепаратизмом, экстремизмом и терроризмом. Помимо этого, ШОС активно пытается запустить под своей эгидой экономические и гуманитарные проекты. И хотя с реализацией проектов пока есть проблемы, организация прошла большой путь к институализации, и на данный момент играет весомую роль в региональных процессах. 

- Известно, что в определенном смысле Китай обременен «фактором Тайваня», тем не менее, он не запрещает своим партнерам налаживать с ним экономические связи частного характера.  О чем это говорит?

- Для КНР прежде всего важно признание Тайваня неделимой частью Китая. И Казахстан, кстати, полностью признает принцип неделимости и целостности Китая, а соответственно Тайвань частью КНР. Но Пекин не ставит себе целью экономически задушить Тайвань, ведь, по его же логике, это часть Китая, по обе стороны пролива живут китайцы. То есть вопрос лежит в политической плоскости, а не в экономической. Поэтому никто не запрещает контактов в экономической сфере, как никто не запрещает вести экономические контакты с любой другой провинцией Китая. Или спортивные контакты, или гуманитарные, весь посыл именно в этом.

- Что вы скажете о проблемах межнационального характера в  Китае, в частности в отношении Синьцзян-Уйгурского автономного района, где у Пекина имеются серьезные опасения  в связи с распространением исламского радикализма?  

-Истоки синьцзянских проблем имеют комплексный характер и соответственно нуждаются в комплексном подходе. В Китае проживает 56 этнических групп, поэтому политика к этническим меньшинствам там зародилась далеко не вчера и относится не только к уйгурам.

Также говоря об исламе, нужно помнить, что в Китае издревле проживает большое количество представителей народности хуэй (называемых в Центральной Азии дунганами), то есть уйгуры не единственные представители ислама в Китае. И Китай имеет опыт проживания с мусульманами.

Другое дело, что именно в Синьцзяне на протяжении многих лет наблюдаются вспышки насилия. Этому много причин, включая факторы социально-экономического характера. А именно конкуренцию за рабочие места и экономические ниши между этническими группами, что порой приводит к особому накалу страстей. Вместе с тем вопрос, как Пекину удастся решить это клубок проблем, остается открытым.

- Как полагаете, насколько объективны исторические претензии  со стороны Китая в отношении территорий Казахстана?

- У Китая нет никаких претензий в отношении территорий Казахстана. Все пограничные вопросы между нашими странами были окончательно урегулированы еще в 1999 году, когда было ратифицировано соглашение о границе, в котором не оставалось никаких спорных территорий. С тех пор в официальном дискурсе между Казахстаном и Китаем тема о спорности каких-либо участков не поднималась. Собственно, неофициально эта тема также не особо будируется, если исключить периодические рассуждения в «желтых» СМИ об исторических претензиях, которые гипотетически могут быть вытащены на свет, если изменится геополитическая ситуация. Как правило, в таких сюжетах демонстрируют разделы китайских учебников по истории, в которых описываются периоды династий Тан и Цин с картами территорий, находившимися под контролем этих древних империй. Хотя понятно, что это несколько притянутый за уши аргумент, так как учебник по истории, собственно и нужен, чтобы рассказывать об исторических периодах.

А международные отношения регламентируются по несколько иным правилам, в которых, повторюсь, официальный Китай однозначно признает нерушимость границ Казахстана, что зафиксировано многочисленными правовыми документами. 

- И все-таки, в каких сферах сотрудничество между Китаем и Казахстаном налажено недостаточно?

- Казахстан и Китай сегодня сотрудничают практически во всех отраслях, начиная от приграничной торговли и заканчивая партнерством в атомной и военно-технической сфере. Однако предел роста не достигнут практически ни в одном из направлений. Наиболее слабым можно назвать сотрудничество в сфере высоких технологий, но тому есть понятное объяснение, насколько обе стороны к этому вообще готовы. У Казахстана слабая сторона - это маленький рынок и нехватка кадров, а Китай сам борется за привлечение высоких технологий с Запада. Я бы отметил еще и то, что наибольшая выгода Пекину от сотрудничества с Казахстаном поступает от достижений в сфере безопасности, поскольку казахстанская стабильность дает возможность снизить риски в сфере безопасности для Китая на его западных границах. Представим на секунду, что было бы в и без того неспокойном Синьцзяне, если бы из Казахстана шли риски для безопасности? Какие бы ресурсы приходилось затрачивать на их нейтрализацию? Очевидно, что несоизмеримо огромные. С другой стороны, за счет дружественных отношений с Китаем Казахстан также имеет возможность сосредоточить свои силы на мирном развитии, а не вколачивать все средства в милитаризацию страны. Так что здесь есть взаимовыгодная точка пересечения интересов.

- Не создает ли дискомфорт тесное взаимодействие стран Центральной Азии с Китаем в отношениях с Россией?

- В Центральной Азии действительно есть определенная конкуренция между геополитическими игроками, в которой Россия и Китай играют ведущую роль. Эту конкуренцию полностью отрицают на официальном уровне, но много обсуждают на экспертных площадках.

Однако данный фактор нельзя переоценивать и рассматривать его как единственный. Отношения между Россией и Китаем носят очень разносторонний и глубокий характер, на который влияет крайне большое количество факторов как внешнего, так и внутреннего характера. На данный момент Россия и Китай переживают один из пиков взаимоотношений, причем перспектива подъема на новый уровень еще не исчерпана. Налажен диалог между лидерами, вспомним, что первый международный визит текущий лидер Китая Си Цзиньпин сделал именно в Москву. Его участие в параде 9 мая на фоне отказа большинства западных лидеров весьма знаковое и символичное событие. Общий геополитический соперник-конкурент в лице США серьезно сближает позиции обеих держав на мировой арене. С другой стороны, и у России, и у Китая есть свои интересы, которые они будут отстаивать до конца, включая интересы в Центральной Азии. Поэтому, конечно, конкуренция в Центральной Азии будет оказывать влияние на отношения Москвы и Пекина, но эти отношения находятся в постоянной динамике, где сплачивающих факторов и «камней преткновения» всегда будет большое множество. 

- Видится ли вам участие Китая в  Евразийском экономическом союзе (ЕАЭС) в перспективе?

- Конкретно в ЕАЭС Китай вряд ли сможет вступить, все-таки ЕАЭС создавался не для этого. Но, очевидно, Китай будет участвовать за счет состыковки Евразийского союза и Экономического пояса Шелкового пути (ЭПШП). В ходе последнего визита Си Цзиньпина в Астану, затем в Москву и Минск были подписаны многочисленные меморандумы и соглашения о сотрудничестве между ЕАЭС и ЭПШП. Собственно это неудивительно. В рамках Шелкового пути Китай предлагает использовать все преимущества Евразийского союза, а именно большие расстояния и единые таможенные границы. При том, что Китай готов инвестировать в то, в чем страны ЕАЭС так нуждаются - в транспортную инфраструктуру. В данном случае срабатывает план Китая, о котором говорилось задолго до подписания всех этих документов, а именно, что Шелковый путь - это мегапроект континентального масштаба, к которому будут подключаться региональные объединения. На данном этапе выкладки китайских экспертов работают. Экономический пояс Шелкового пути действительно привлекателен настолько, что ЕАЭС по сути уже начал свое подключение к этому проекту.

- Сколько времени потребуется для того, чтобы Китай  выступил с заявкой  на мировое лидерство?

- Несмотря на то, что Китай уже является геополитическим игроком мирового масштаба, вопрос о мировом лидерстве не стоит на повестке дня. Китай ставит перед собой задачу достижения «китайской мечты» к 2049 году, точнее, достижения гармоничного общества. Ведь сейчас в Китае еще стоят проблемы резкой дифференциации общества, где невероятно богатые соседствуют с невероятно бедными.  Другой вопрос - это зарождение многополярного мира, в котором Китай несомненно имеет большой потенциал выступить одним из серьезных центров силы. Но для этого еще сам Китай, да и весь мир в лице других региональных центров должен сделать качественный рывок. В ближайшие 10-15 лет вероятнее всего определится, удастся ли сделать этот переход, или же геополитические пертурбации похоронят амбиции нарождающихся сверхдержав.

Матанат Насибова