Развитие геноцидального процесса у хайев

Геноцид мусульман Анатолии и Закавказья (Часть 2)

О геноциде, совершенном на территории Анатолии и Закавказья, который действительно имел место (ЧАСТЬ 1)

Исследования истории региона Малой Азии и Кавказа 19-го и 20-го веков подтверждают очевидность того факта, что геноциду мусульманского населения Анатолии и Закавказья предшествовала планомерная подготовительная работа, проводившаяся под руководством хайских национал-политических партий и при поддержке европейских государств и царской России.

Движимые убеждениями «идеологии превосходства» и расовой исключительности, хайские политические партии, религиозные лидеры и националистические организации в результате длительной и целенаправленной деятельности добились к концу 19-го века активного вовлечения всех хайских анклавов и общин, как в османской державе, так и за ее пределами, в прямое или косвенное участие в вооруженных мятежах и кровавом терроре.

По замыслам хайских националистов и их покровителей эта многолетняя и планомерная деятельность должна была оказать существенное содействие планам европейских держав и России по разрушению Османской империи, вследствие чего на отторгнутых территориях Турецкого государства предстояло осуществить массированные этнические чистки с целью создания расово-однородной страны хайев – Хаястана.

Сегодня стороны, заинтересованные в сохранении политического давления на современные Турцию и Азербайджан, прилагают большие усилия для того, чтобы представления мировой общественности относительно рассматриваемого периода истории не выходили за пределы хайской версии развития событий в Османской империи конца 19-го и начала 20-го века. По данной версии обывателям навязывается предвзятое мнение о том, что, якобы, из десятков народов и народностей, проживавших в Османской империи, именно в отношении хайев проводились избирательные действия, преследовавшие целью добиться их полного уничтожения.

Этот вымысел настойчиво и систематически внедряется в сознание мировой общественности с использованием всех современных средств передачи информации. При этом вниманию обывателей навязывается представление, будто основная причина выдуманной неприязни заключалась в том, что хайи были христианами. Однако любые исследования истории Османской империи неопровержимо свидетельствуют о том, что для подобных домыслов не существует никаких оснований. Никогда, ни во внутренней, ни во внешней политике правительство турецкой державы не ставило перед собой задач националистического или расистского содержания и не преследовало целью притеснять и тем более уничтожать людей по религиозному или этническому признаку.

Несмотря ни на какие претензии сторон, стоящих на позициях политического давления на современную Турцию и Азербайджан, исторические факты, основанные на документах многочисленных переписей, в которых участвовали хайские чиновники и зарубежные наблюдатели, ни в одной из областей Османской империи за весь период существования государства хайи никогда не составляли бòльшую часть населения. Но тем не менее, религиозная толерантность, господствовавшая в турецком государстве на протяжении всего многовекового периода ее существования, позволяла каждому, даже самому небольшому поселению хайев, абсолютно беспрепятственно возводить собственные церковные строения и следовать христианским религиозным традициям. Это неопровержимый исторический факт.

Не может быть и речи о том, что правительство империи разрабатывало планы о преследовании своих граждан по религиозному признаку.

Историческая действительность свидетельствует о прямо противоположном – лояльные граждане государства, независимо от национальной и религиозной принадлежности, пользовались в Османской империи и за ее пределами одинаковыми правами, гарантия которых во все времена оставалась приоритетной задачей турецкого правительства.

Точно так же государственное законодательство в равной мере применялось к нарушителям законов империи и преступникам, невзирая на их этническую или религиозную принадлежность.  Но с середины XIX века именно хайским христианским общинам геополитики европейских стран и царской России стали отводить роль мощного деструктивного фактора, способного ослабить турецкое государство изнутри методами саботажа, вооруженных мятежей и кровавого террора. При этом дальнейшее развитие событий в значительной степени определялось тем обстоятельством, что наиболее сильную позицию в этот период занимала в регионе Российская империя – христианская держава, обладавшая к концу 19-го века наибольшим военно-политическим влиянием на востоке Малой Азии, граничащей с Закавказьем. Её растущие геополитические амбиции (на фоне ослабления Османского государства) предполагали дальнейшее расширение российских границ на южном направлении и захват огромного, богатого природными ресурсами географического региона восточной Анатолии. В сущности, исторический процесс подготовки предстоящего раздела территорий Османской империи в данном регионе был уже запущен в период русско-турецких войн, происходивших с 1806 по 1878 год. Именно в русле этого процесса лидеры хайских общин, представленные в подавляющем большинстве церковниками и действовавшими от имени всего хайского народа, выразили заинтересованность в содействии стратегическим планам Российской империи в регионе.

Однако по расчетам хайских лидеров содействие царской экспансии должно было быть обоюдовыгодным. По замыслам идеологов хайского этнического национализма вторжение царской России в восточную Турцию с одновременным уничтожением мусульманского населения Анатолии многотысячными, хорошо вооруженными хайскими формированиями должны были завершиться созданием не существовавшего прежде в истории человечества новообразования – Хаястана (страны хайев) в составе Российской империи.

При этом границы Хаястана в представлениях хайского духовенства, политических партий и террористических организаций растягивались на колоссальное пространство многонационального историко-географического региона Малой Азии, носившего название «Армения», а также включали значительные территории Закавказья.

Разумеется, царская Россия была заинтересована, как в присоединении к имперским владениям значительной части Малой Азии, так и в создании христианского форпоста в пределах завоеванных территорий, для укрепления политического положения на юге империи в условиях непосредственного соприкосновения с мусульманскими государствами. Однако в данной ситуации для стратегов российской геополитики прежде всего была важна сама готовность хайев к прямому участию в организации и осуществлении масштабного террора внутри Османской империи, направленного на ослабление и последующее разрушение турецкого государства.

Но в то же самое время, наряду с обещаниями российской стороны о том, что в случае успешного завершения военной кампании (планирование которой началось задолго до Первой мировой войны), Россия будет всячески содействовать становлению автономной страны хайев в восточной Анатолии, никаких гарантий на осуществление данного геополитического проекта царское правительство хайским лидерам не выдавало.

Более того, стратегические планы царского правительства предполагали, что по завершении аннексии восточной Анатолии начнется процесс перемещения на завоеванные земли русских переселенцев из центральных областей России. Хайскому же населению оккупированных территорий предстояло переселение на Кавказ и в Закавказье. Никакого «Великого Хаястана» на территории Турции российское царское правительство создавать не собиралось.

Но вооружение многотысячных формирований хайских националистов в пределах Османской империи и поддержка террора в интересах будущей аннексии территорий восточной Турции, было вполне реальным и осуществимым делом для правительства царской России. Геополитический проект выглядел реальным еще и потому, что хайские лидеры (в основном, в лице все тех же церковников) уже не раз демонстрировали (от имени всего хайского народа) свою готовность содействовать российскому империализму с начала 18-го века, со времен русско-персидских войн.

Сторонники хайской версии событий продолжают настаивать на том, что вооруженные мятежи националистов начали принимать организованный и управляемый характер лишь после 1894 года, когда в ответ на хайский террор правительством султана Абдул Гамида II были приняты решительные меры по наведению порядка в стране с привлечением воинских подразделений и сил жандармерии.

В действительности хорошо вооруженные террористические группы, придумавшие для себя пафосное название «фидаи», взятое из языка фарси, были уже активны на территории Турции за десятки лет до этих событий. Далеки от истины утверждения сторонников хайской версии исторических событий, что кровавые акции террористов в середине 19-го века были, якобы, независимыми друг от друга спонтанными проявлениями некоего стихийного революционного процесса, протекавшего в среде хайских общин, ищущих пути для улучшения условий жизни и выражавших таким образом протест Османскому правительству. На самом деле происходившие события были следствием намного более глубоких политических причин, произраставших из долгосрочных стратегических планов геополитики ведущих держав Европы и России, конечной целью которых было уничтожение Османской империи и раздел её территории.  

Выглядевшие независимыми друг от друга, банды террористов на самом деле были хорошо скооперированы и действовали под общим политическим руководством, организовывавшим тщательно продуманные террористические вылазки, разбойные нападения и убийства представителей власти и мирных жителей. Совершая неожиданные атаки на селения курдов и турков, сопровождавшиеся жестокими убийствами, грабежами и насилием, хайские банды реализовывали планы христианских держав по дестабилизации и расшатыванию Османской империи посредством внутреннего террора.  

Еще до окончания последней русско-турецкой войны 1877-78 годов на территории Османской империи была уже развернута активная террористическая деятельность многочисленных, хорошо вооруженных хайских отрядов. При этом необходимо еще раз отметить, что до появления первых хайских политических партий, создававшихся по типу европейских политических организаций, политическое руководство в хайских анклавах Османской империи и диаспорах Европы и России осуществляла хайская церковь. Причем, участие церкви выражалось как в руководящей роли со стороны религиозных лидеров, так и в использовании церковных помещений для размещения тайных типографий, выпускавших националистическую литературу, призывы к мятежам и террору, а также для хранения и складирования оружия и боеприпасов для бандформирований, развязавших кровавый террор против мирного населения, государственных учреждений, чиновников, жандармерии и военнослужащих.

Хайская церковь, как в Османской империи, так и за ее пределами, всегда занимала господствующее положение в общественной организации хайских анклавов. Со времен раннего средневековья она фактически выступала в роли своеобразного института государственной власти для хайев и при этом позиционировала себя выразительницей политических интересов всего хайского народа. Но со второй половины 19-го века руководящая роль хайской церкви вышла на качественно новый уровень, выступив в роли идейного вдохновителя воинствующих «партий войны», представленных возникшими в этот период национал-политическими организациями «Арменакан», «Гнчак», «Дашнакцутюн» и др., провозгласившими в своих программных документах вооруженный террор против мусульман Османской империи, как главнейшую задачу своей деятельности.

Именно здесь, в глубине Османской империи, во влиятельной среде хайских церковников, обладавших почти безраздельной властью над умами и судьбами хайских общин, с особой настойчивостью звучали идеи о «превосходстве» и «богоизбранности» хайев, о необходимости создания в многонациональном регионе Турции страны хайев – «Великого Хаястана» – заселенного только хайами и призывы к вооруженным мятежам. Известные в регионе монастыри Сурб Карапет, Аракелотц, Вараг и др. выступили в роли идеологических институтов, активно и настойчиво внедрявших в сознание хайев учения об их расовой «исключительности» и сверхъестественных правах на присвоение всех земель Анатолии.  

Именно отсюда, из этих центров идейно-политического руководства, многочисленным аудиториям хайских общин лидеры хайской церкви внушали идеи о том, что христианский мир может считать евреев народом избранным и возлюбленным Богом, но «хайский народ в два раза более возлюблен им, ибо евреям Бог подарил пустыню, а хайам самые прекрасные и плодородные земли» восточной Турции. Таким образом на протяжении десятилетий всем хайам от мала до велика внушалась мысль о том, что земли Анатолии по воле самого Создателя априори принадлежат хайам по причине их сверхъестественной богоизбранности.     

Ярким примером лидерства в политике и радикальном национализме со стороны церковного руководства является деятельность епископа (с 1892 года католикоса всех хайев) Мкртича Хримяна (1820–1907), организовавшего в 1854 году в одной из типографий Стамбула выпуск ежемесячного журнала «Артцви Васпуракан». 

Примечательно, что журнал, выпускавшийся по заказу монастырского руководства и главным редактором которой был священнослужитель (епископ Хримян), носил нетипичное для образцов духовной литературы претенциозное и воинственное название «Артцви Васпуракан» – «Орлы Васпуракана» – приличествующее скорее кавалерийскому полку, нежели религиозному изданию. (Васпуракан – фольклорное хайское название турецкой провинции Ван). 

Задолго до начала Первой мировой войны 1914 года все «выдающиеся» главари хайских террористических организаций и вооруженных формирований, непосредственно возглавлявших геноцид мусульманского населения Анатолии и Закавказья (такие, как Андраник, Амазасп, Дро и др.) прошли идеологическую подготовку в хайском монастырском комплексе Вараг провинции Ван. Идеология радикального этнического национализма уже во второй половине XIX века, за десятки лет до Первой мировой войны, сформировала у поколений хайев убеждение в том, что истребление мусульманского населения Анатолии, представленного в основном турками и курдами, не считается и никогда не будет считаться преступлением, а наоборот – является благим, для всего христианского мира, делом, совершаемым при одобрении и активной поддержке европейских стран и царской России и с благословления высшего руководства хайской церковной власти.

Под давлением идеологии радикального национализма и расового превосходства, внушавшейся всему хайскому населению Османской империи с церковных трибун и через издания церковных типографий, хайское мировоззрение костенело в убеждении, что все прочие народы, которым идеология «превосходства хайев» отказывала (и продолжает отказывать по настоящее время) в праве обитать в данном регионе, живут на этих землях до той поры, когда хайи силою оружия положат конец их существованию. Именно к этому – к вооружению с целью уничтожения мусульманского населения – призывала идеологическая пропаганда националистической школы, движущей силой которой стало хайское духовенство во главе с католикосами всех хайев.

Учитывая то обстоятельство, что все обитатели хайских общин, всех возрастов и социальных слоев, как в Османской империи, так и за ее пределами находились под сильным влиянием духовенства, можно без преувеличения сказать, что насаждаемая идеология внедрялась в сознание хайев буквально с молоком матери. Неприязнь к мусульманскому большинству, проживавшему на своих родных землях на протяжении веков и представленному в Анатолии в основном турками и курдами, была доведена в хайских общинах до уровня откровенного расизма, переходящего в зоологическую ненависть. Не случайно, что планы вооруженных мятежей, разрабатываемые хайскими политическими партиями и террористическими организациями, вызревая в подобной атмосфере, в обязательном порядке включали подготовку к массовому, не взирая на пол и возраст, уничтожению мусульманского населения.

Среди исследователей истории развития хайского терроризма бытует мнение, что рост хайского этнического национализма и сепаратизма был в значительной степени инспирирован победой царской России в последней русско-турецкой войне 1877-1878 годов, когда Османское государство потеряло Карс, Ардабан, Батум и территории на Балканах. Но при этом часто упускается из виду тот очевидный факт, что задолго до войны 1877 года на территории восточной Турции уже были активны многочисленные вооруженные хайские банды, такие, как «Сев-хач», «Зинагир» и др., совершавшие кровавые атаки на государственные учреждения и мирных жителей. Главарями этих террористических групп были хорошо известные в то время террористы Арапо, Мхо Дерекванкци, Маркар Варжапет, Галуст Арханян, Кери и др.

Этот факт, бесспорно, свидетельствует о том, что платформа радикального хайского национализма, естественным порождением которой стал вооруженный террор, уже была прочно установлена целенаправленными усилиями церковных институтов, ставших в 1854-55 годах идеологическими центрами воинственного национализма в провинции Ван и прилегающих областях восточной Анатолии.

​Фактически, во второй половине XIX века (в 1850-х годах) уже наблюдаются хорошо выраженные и очевидные очертания развивающегося и набирающего силу геноцидального процесса, о чем свидетельствует бесспорное присутствие основных компонентов этого явления:соответствующая идеология, проповедующая расизм, «превосходство хайев», этническую и религиозную нетерпимость;

1. конкретная этно-религиозная направленность националистической идеологии и политики: против мусульманского населения Турции, представленного в основном этносами турков и курдов в Анатолии и азербайджанцами в Закавказье;

2. сильное и влиятельное партийно-политическое руководство;

3. мощная финансовая и материально-техническая база;

4. многотысячные вооруженные формирования, готовые к осуществлению целенаправленных массовых убийств мусульманского населения и этнических чисток. 

Неслучайно так же, что именно Ванский «вилает» (провинция Ван) Османской империи превратился впоследствии в арену наиболее кровавых хайских мятежей и хайского террора, во время которых уничтожались правительственные учреждения, совершались убийства представителей власти, государственных служащих и мирных жителей.

Именно Ван в марте 1915 года стал местом, где в самом начале XX века произошла чудовищная трагедия – геноцид мусульманского населения провинции, совершенный вооруженными формированиями хайских националистов.  

​

Несомненно, события, разворачивавшиеся в восточной Анатолии в этот период, свидетельствуют о том, что под руководством хайских политических партий и лидеров хайской церкви развивался подлинный геноцидальный процесс, уже во второй половине XIX века, за десятки лет до начала Первой мировой войны, в полной мере соответствовавший всем параметрам научного определения термина «геноцид», впервые введенного в юридическую лексику в 1945 году польским юристом Рафаэлем Лемкиным.

В принятой 9 декабря 1948 года Генеральной Ассамблеей ООН Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, договаривающиеся стороны подтвердили, что «геноцид, независимо от того, совершается ли он в мирное иди военное время, является преступлением, которое нарушает нормы международного права и против которого они обязуются принимать меры предупреждения и карать за его совершение.

Согласно Статье II Конвенции «под геноцидом понимаются действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую:

а) убийство членов такой группы;

b) причинение серьёзных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы;

с) предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение её;

d) меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы;

e) насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую.

Согласно Статье III Конвенции «наказуемыми являются следующие действия:

а) геноцид;

b) заговор с целью совершения геноцида;

с) прямое и публичное подстрекательство к совершению геноцида;

d) покушение на совершение геноцида;

е) соучастие в геноциде.

Все действия, совершенные в самом начале 20-го столетия радикальным хайским национализмом, стоявшем на платформе идеологии «превосходства хайев», под управлением политических партий, программы которых открытыми текстами объявляли истребление мусульманского населения, невзирая на пол и возраст, в числе первостепенных задач – в полной мере соответствуют юридическим определениям, установленным 1948 году Генеральной Ассамблеи ООН о преступлении геноцида и наказании за него.

Продолжение следует…

Аббас Исламов

Институт по правам человека Национальной Академии Наук Азербайджана.