Алена Салаева: «Недавно я видела мой Агдам… Хотела позвонить маме, но набрать номер почему-то не смогла…»

Я - русская. Родилась в Баку, в столице Азербайджана. И не раз бывала в Карабахе.

…Все началось в конце 20-х – начале 30-х годов XX века. Тогда мои дедушка и бабушка со стороны мамы переехали жить в Грузию, затем - в Азербайджан. Первым городом стала Гянджа, вторым и последним - Агдам.

Дед – уроженец города Тамбов, бабушка – станицы Спокойная Отрадненского района Краснодарского края. Он – русский, она – кубанская казачка. Очень зажиточные люди, они вынуждены были покинуть территорию России в связи с общеизвестными событиями, в частности, из-за раскулачивания. Тогда зажиточных крестьян лишали имущества, земель и выселяли. Семья моей мамы приняла очень важное решение. Не дожидаясь каких-то насильственных действий, покинула пределы послереволюционной России. И нашла убежище в Азербайджане, в городе Агдам.

Дед работал инженером, строил дороги, бабушка была домохозяйкой, растила детей - четверых. Жили они в самом центре Агдама, рядом с тогдашним автовокзалом. Там же находилась русская школа (номер не помню, кажется, №3). По фотографиям тех времен видно, что ученический и преподавательский состав школы, в которой училась мама и ее сестры, был многонациональным. Азербайджанцы, лезгины, русские, украинцы, армяне…

Моя мама в агдамской школе. В клетчатом платье...

В 60-х гг. мама приезжает в Баку – поступать в товароведческий техникум. Отучившись в техникуме, а позднее - в вузе, она так и осталась жить в столице Азербайджанской ССР. Вышла замуж, устроилась на работу. Старшие сестры переехали жить в Украину. Так сложилось, что тетя Жанна (самая старшая сестра) поступила в Киеве в вуз, позднее к ней переехала тетя Неля.

Мама и мои тети - Светлана и Неля

А вот самая младшая из сестер – Светлана – вернулась после учебы в Баку в Агдам. По ее рассказам, она не представляла жизни в Баку, задыхалась в нем. Работала тетя Света в одном из училищ Агдама, где преподавала русский язык и литературу. Жила там же, в самом центре города, рядом со старым автовокзалом и новым торговым центром. На улице 28 апреля…

В начале 90-х, когда полыхал нагорно-карабахский, армяно-азербайджанский конфликт, тете Свете предложили хорошую работу в российской глубинке. Она (на тот момент уже в разводе со своим мужем) уехала. На свой страх и риск. Взяв двоих детей - моих двоюродных братьев и сестер. У меня до сих пор хранятся письма, которые она писала своей сестре, моей маме, в то время. В них она говорит, что не может жить в России, где 10 месяцев в году зима, солнце – большая редкость и очень мало витаминов. И очень тоскует по Родине, Азербайджану, своему Агдаму.

В 1992-м она возвращается в Агдам. За год до его оккупации армянскими ВС. Возвращается в страну, находящуюся в состоянии войны, причем, в город, к которому уже не раз подступали оккупанты. Бросив очень даже неплохой дом, огромный земельный участок, засаженный картофелем, морковью и свеклой, и неплохую работу. В России она тоже преподавала в школе.

Тогда, в 1992-м, у моей мамы случился первый инсульт. Потому что моя тетя и кузены находились в Агдаме. Под бомбами. С каждым ударом «Градов» они бежали в подвал. Выходили из дома крайне редко, только по острой необходимости. При этом… не хотели переезжать в Баку (!). Весточки мы получали от них нечасто, мама очень сильно переживала, результатом стал инсульт…

В июле 93-го тетю и ее детей насильно запихнули в одну из машин наши военные. Чтобы увезти подальше от боевых действий. До взятия Агдама оставалось менее суток…

Тетя – русская женщина, Евдокимова Светлана Ивановна, - не хотела уезжать из родного города. Агдам был для нее ВСЕМ.

Моя тетя - Евдокимова Светлана Ивановна

Помню ее слова, когда она переступила порог нашего дома в Баку: «Лучше в палатке, в грязи, без еды, без воды, но на родной земле». А брат Руслан в этот момент плакал по собаке, которую «почему-то не взяли с собой нехорошие солдатики».

Моя тетя была большим идеалистом. Максималистом и очень упрямым человеком. Очень светлым, добрым. И патриотом своей Родины. Таким, каким и должен быть настоящий педагог.

Она скончалась в августе 2003-го. Ей было 48. Всего 48… Скончалась в поселке Бузовна Хазарского района Баку. Умерла в городе, который ей никогда не нравился. В котором никогда не хотела жить. Настолько любила родной Агдам… Умерла от множества болезней в статусе вынужденной переселенки (С РОДНОЙ ЗЕМЛИ!), фактически без постоянной крыши над головой, собственной квартиры.

Незадолго до смерти она говорила: «Я не хочу больше жить. ТАК жить я не хочу…»

А мы с двоюродной сестрой убеждены: если бы не ее нежелание жить… Если бы не война, пережитые бомбежки, многочисленные лишения… Она прожила бы еще очень много лет.

Помню разговоры мамы и тети. Их слезы. О том, что они не могут съездить в Агдам. Навестить могилы родителей - моих дедушки и бабушки, которые похоронены на кладбище между Агдамом и Аскераном.

Мама все время спрашивала: «Алён, видео бы посмотреть, цело ли кладбище? Не наш дом, а кладбище… Дом в центре, не останется он… Поинтересуйся у друзей-журналистов, может, кто проезжал, видел… Знать бы, что могилы родителей целы…»

Она смотрела видеозаписи, сделанные в Агдаме после оккупации. Все записи, которые только можно было достать. Говорила с моими коллегами, которые бывали в Агдаме. Но кладбища уже не было… Могилы, памятники – все было уничтожено, стерто с лица земли варварами…

Моей мамы не стало в 2010-м. После второго инсульта.

Не стало двух сестер. Раньше времени. По сути, виной этому – война. Ведь если бы не суровые события конца 80-х – начала 90-х, жестокая война … Живы были бы многие. МНОГИЕ.

…А я помню, как приезжала в Агдам. Всегда. Проводила все лето у тети. Сначала у меня там поднималась температура. Врачи говорили, от смены климата, пару дней, и все пройдет… Проходило.

Помню непрекращающиеся ливни, даже летом. Агдам – очень дождливое место…

Помню приятную суету на базаре, что был рядом с тетиным домом, и куда мы наведывались чуть ли не каждый день за свежими фруктами и овощами. У меня была небольшая плетеная корзинка, с которой я всегда ходила «за добычей» - малиной, ежевикой…

Помню крики торговцев, их акцент, блеск алюминиевой посуды – казанов, кувшинов, тазов и пр. Она была повсюду, эта алюминиевая посуда, просто в неимоверно огромном количестве…

До сих пор ощущаю вкус тамошних фруктов, мяса… Кизила и алычи с солью, жареных семечек, что продавала во дворе тетиного дома ее соседка… А такой вкусной, ароматной картошки, которую жарила моя тетя, я потом не ела никогда…

В Агдаме я видела, как тетины соседи режут кур. Меня охватывал ужас, когда мне поневоле приходилось наблюдать картину, как обезглавленные куры бегают еще несколько минут по двору, забрызгивая все кровью… Не понимала, как такое возможно… И обходила пятна крови стороной.

В Агдаме я выучила азербайджанский язык. Впервые побывала в «палатка тойу». У тети мне прокололи уши. Цыганской иглой. Огромной-преогромной. До сих пор в носу стоит запах какого-то снадобья, которым щедро смазывала мои уши коварная соседка-«хирург»… Но когда я, задыхаясь от ужаса во время просмотра сказки «Кащей БессметрнОВ» Александра Роу, выбежала из дома, меня приютила именно эта коварная соседка-«хирург». Тогда тетя отлучилась во двор, и мне казалось, что этот самый Кащей пришел по мою душу…

А еще в Агдаме меня впервые коротко подстригли. Нет, сначала положили хну, а потом подстригли. И утыкали банками всю спину.

Еще мы играли с детьми в прятки.

«Гиздампач ойнайырсан, Алйона? Гяль ойнаяг!» («Играешь в прятки? Пойдем, поиграем!»)

Играем.

«Хяля йох, хяля йох…» («Пока нет, пока нет...»)

«Тапдым! Ура!» («Нашла!»)

До сих пор слышу голоса моих агдамских друзей...

Там не умели произносить моe имя через «ё». И очень часто дразнили «Алйона гирди балОна» («Алйона залезла в баллон»)… А мне было очень обидно. Сначала. Потом как-то свыклась.

А еще я занималась на втором тетином этаже настоящими «диверсиями». Сливала воду из рукомойников. Их было штуки четыре. Настоящий рай для меня! Но не для тети и соседей. Им воду приходилось таскать ведрами - централизованного водоснабжения не было... «Диверсантку» выявили нескоро. А когда выявили, никакого наказания, к ее удивлению, не последовало.

Родня тетиного мужа жила в Шуше. Это райский уголок с удивительным, кристально чистым воздухом, где земля покрыта не обычной травой, а мятой и кеклик оту (чабрецом). Ты идешь, и разносится аромат трав… Он повсюду.

Помню такую же покрытую травами и деревьями впадину, буквально утыканную малюсенькими деревянными дверцами. Как мне тогда объяснили, в этом месте жили ханы. Я хотела спуститься, добраться до одной из «кукольных дверей», но меня не пустили. И я заплакала.

Таким - величественным и неприступным - мне запомнился азербайджанский город Шуша.

Я очень обижалась на родителей, когда они летом «сплавляли» меня тете в Агдам. Но только поначалу. Потом я забывала об их существовании. По рассказам мамы, однажды я даже не хотела возвращаться домой, в Баку.

...Пару месяцев назад я видела во сне Агдам. Почему-то 5-этажные красно-белые новостройки (многоэтажные дома, дома, выше 3 этажей, - редкость для Агдама тех времен), идеально выстриженные газоны, небо – голубое-голубое, без единого облачка. Я еду в автобусе в белой, очень красивой, роскошной шубе, и мне жарко. Вроде зима, но на улице вовсю светит солнце. Поэтому я в шубе? Непонятно...

Вижу улыбающуюся тетю. Она машет мне из окна. Но какой это дом? Ее ли?! Не могу понять...

Думаю, остался ли в Агдаме тот самый базар - с ароматами и алюминиевой посудой. Вряд ли… Наверняка все по-другому, и посуда другая… Пластиковая. Интересно, пожарит мне тетя ту самую настоящую агдамскую картошку на самом настоящем агдамском сливочном масле?

Хочу взять телефон и позвонить маме, что Агдам вернули, более того, возвели новые жилые кварталы, провели все необходимые благоустроительные работы, и тетя не умерла, она жива. Поскорее бы сообщить ей эти новости! Но набрать номер почему-то не могу...

Выхожу из автобуса, иду куда-то… Ищу развалины тетиного дома. Хочу найти их, разрыть, увидеть что-то из тетиных вещей...Что-то, что напоминало бы о ней... О той спокойной жизни в Агдаме... А развалин нет. Везде - новые дома. Еще шаг, и я пойму, в каком из этих домов живет тетя. Приду, и мы начнем жарить картошку.

На душе становится светло и спокойно. Потому что все живы. И Агдам снова наш.

Алена Салаева