«Образование должно быть»: еще раз о реформе азербайджанской школы

Автор: Социолог Али Алиев

Давным-давно, еще в советские времена Генсек ЦК КПСС Л.Брежнев, как это было тогда принято, на одном из съездов Компартии предложил слоган, который вроде бы должен был стимулировать граждан на трудовые подвиги.

Он  звучал так: «Экономика должна быть экономной!». Сатирики отреагировали сразу и предложили свой вариант, который был ближе к реальности: «Экономика должна быть!»…

Еще несколько лет назад ситуация, сложившаяся в сфере нашего образования, напоминала те былые времена. Сегодня она, конечно, улучшается. Достаточно упомянуть о наших победителях всевозможных международных олимпиад, о группах «Сабах», об азербайджанцах, обучающихся в Кембридже, Оксфорде, Принстоне и других известных вузах, как становится понятно, что сложная и кропотливая работа, проведенная за последние годы новой командой министерства образования, начинает приносить позитивные результаты.

Что немаловажно, заметно повысился престиж профессии учителя: если каких-то 5-6 лет тому назад из всех абитуриентов, набравших максимум баллов, лишь один-два человека изъявляли желание стать педагогами, то в этом году их уже было свыше полусотни, что не может не радовать.

Но признаем очевидное: коренной перелом в системе школьного образования так и не произошел, да он и не мог произойти. Но прежде, чем аргументировать этот не самый радужный вывод напомню о двух примерах, которые я как-то уже приводил.

В первом речь идет о мальчике из поселка Сураханы, который благополучно перешел в 7-й класс, так и не выучив таблицу умножения. Во втором – о будущих дипломатах - студентах 1-го курса одного из престижных местных университетов, которые понятия не имели, кто такие Маргарет Тэтчер, Шарль Де Голль, Генри Киссинджер и др. известные политики.

Что касается семиклассника, то поражает тот факт, что учителя сочли возможным, чтобы тот продолжил обучение (точнее, пребывание) в школе, хотя с таким багажом знаний он вряд ли сможет чему-либо научиться. Если паренек не знает элементарные вещи, то едва ли сможет наверстать упущенное, тем более, что, судя по реплике его бабушки, семью это совершенно не волнует: «Ну, не получит он должное образование, и что? Вот у его отца есть диплом об окончании вуза, а работает слесарем, не пропал же. И мой внук не пропадет».

Как позже выяснилось из беседы с одним из сотрудников сферы образования, это обычная практика для школы, которой попросту не выгодно оставлять ребенка на повторное обучение, и его тащат из класса в класс, как чемодан без ручки: выкинуть жалко, а толку от него нет. Вот и получается, что школа манкирует государственными интересами, ставя во главу угла собственные.

То есть, здесь практически полностью отсутствует заинтересованность и мотивация в учебе, тогда как у студентов университета из второго примера мотивация вроде бы есть (судя по высоким баллам, набранным на вступительных экзаменах), но «зато» отсутствует общий кругозор и образованность, без которых трудно представить себе дипломата.

Эти примеры (число которых можно легко продолжить) наглядно показывают, что у нас слабо выражен общий социальный настрой на обучение, без которого оно не может быть эффективным. К тому же, образование, к сожалению, все еще не является социальным лифтом, обеспечивающим продвижение молодежи по карьерной лестнице. Отсюда и низкая ее мотивация со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Между тем, ходят упорные слухи, что образовательное ведомство готовится внести коррективы в реформирование школы. Когда и как это будет происходить, насколько глубокими окажутся изменения, и чем все это закончится – покажет время, и остается только верить, что «второй блин не окажется комом».

Фото: Сяльби Бабазаде

Если честно, то трудно не заметить все то позитивное, что сделано новой командой министерства образования за последние годы: это и наведение порядка в учебном процессе, борьба со взятками и поборами, выявление и отчисление недобросовестных преподавателей - владельцев фальшивых дипломов, строительство новых школьных зданий и ремонт старых и проч., но согласитесь, «авгиевы конюшни» системы образования были в столь запущенном состоянии, что эта работа должна быть продолжена, и не менее активно, чем раньше.

Правда, на мой взгляд, все это лишь отчасти способствовало повышению качества учебного процесса, к тому же эффективность проводимой реформы, очевидно, не полностью отвечала ожиданиям, а потому ее решили интенсифицировать. Нам остается надеяться, что на этот раз будут предложены еще более кардинальные решения.

Ведь основные, акупунктурные точки реформирования школы не затронуты. И речи не было, например, о том, учебная программа «неудобоварима» и перегружена, причем мало нужной для практичной жизни информацией. Уж не говоря о «священной корове» - о запуске в общественное пространство идеи о том, что высшее образование – это не для всех и каждого.

Собственно говоря, это идея присутствует в массовом сознании (вспомним о неполном среднем образовании и экзаменах в 9-ом классе), но для многих она где-то там, на периферии. На практике люди руководствуются посылом «диплом любой ценой». Но он не только ложен, но и вреден, потому что когда человек занимается тем, к чему у него нет призвания и склонностей, то это ничем хорошим обычно не кончается.

Надо полагать, что у аналитиков Министерства образования уже готов перечень мер, которые они предложат для дальнейшей реформы школы. Есть такой список и у нас, причем он разработан в ходе нескольких сеансов «мозгового штурма» и предполагает наличие в стране условий, без которых школу будет трудно или невозможно изменить:

• высокая мотивация на образование у школьников и их родителей,
• качественные учебники электронного формата,
• достаточное количество профессионально подготовленных педагогов,
• позитивный фон отношения к учебе в обществе,
• образование во многом является социальным лифтом,
• престиж учителя высок,
• действует эффективная система подготовки педагогов,
• внедрена система дистанционного обучения,
• действует (хотя бы в старших классах) система домашнего образования,
• компьютеризация процесса обучения, снабжение учеников планшетами,
• наличие видеоуроков по каждому предмету,
• замена принципа «высшее образование – для всех» на «высшее образование» - для одаренных»,
• возможность получать консультации по Skype,
• хотя бы эпизодическое раздельное обучение,
• уточнение роли репетиторов в процессе школьной учебы,
• эпизодическая переструктуризация класса в зависимости от степени подготовленности учеников,
• прозрачность системы оценки знаний школьников,
• профессиональная ориентация старшеклассников,
• внедрение ЕГЭ,
• радикальный пересмотр школьной программы
• ежегодная публикация рейтингов школ.

Особо отметим, что здесь есть и такие важные и необходимые меры, как «высокая мотивация на образование у школьников», «позитивный фон отношения к учебе в обществе», «образование во многом является социальным лифтом», которые не входят в полной мере в компетенцию Министерства образования, а потому эффективно воспользоваться ими оно не сможет, ведь создание подобного фона – прерогатива государства. И самостоятельно изменить эту ситуацию министерству не по силам. Оно способно выступить в качестве сопутствующего, но никак не главного фактора и движущей силы перемен, т.е. если в обществе будет отсутствовать позитивный фон отношения к учебе, формируемый государством, то и реформа будет соответствующей. Словом, мы опять натыкаемся на грабли: “экономика должна быть”.

Впрочем, есть немало оснований сомневаться в том, что Министерство образования пойдет (как это практикуется во многих странах) на такой радикальный шаг, как  постановка во главу угла принципа «высшее образование – не для всех». Ведь он будет крайне не популярен, и отвергнут вузовским лобби, поскольку следствием этого шага будет резкое падение числа абитуриентов и, отсюда, высыхание денежных потоков.

Это решение ряд ли будет встречено с энтузиазмом и общественным мнением, которое явно не готово отказаться от идеи «высшее образование – для всех» (порой диплом у нас выполняет даже функции части приданого невесты). Учитывая, что Министерство образования как-то вяло пропагандирует собственные успехи, то его, похоже, ждут проблемы с объяснением собственной позиции в данном вопросе.

Но наша школа «физически» не сможет обеспечить условия для профессионально грамотной реализации подобного решения. Ведь оно предполагает, что психологи-консультан­ты, годами отслеживающие процесс обучения, после серии тестов выявили учеников со слабым IQ, которых школа не будет готовить к поступлению в вуз, а переориен­тирует их выбор профессии. Но в наших школах нет достаточного количества психологов-консультантов, их обязанности, как правило, выполняют случайные люди, и ни о какой профессиональной ориентации речи быть не может.

Но тогда получается, что о полноценной и эффективной реформе школы придется забыть хотя бы до тех пор, пока государство и общество не будут готовы к оценке и восприятию образованности своих граждан как к одной из высших ценностей. Как это произошло, к примеру, в Южной Корее, принявшей в 1968 году т.н. Хартию нацио­нального образования, в соответствии с которой образование должно было стать главным фактором сплочения нации, призвано прививать уважение к истории и воспитывать дух первопроходцев во имя восстановления мощи нации и достижения всеобщего благосостояния. 

Понятно, что пока Минобразования не огласит свои конкретные предложения и идеи, разговоры о том, как может развиваться наша школа, во многом напоминают гадание на кофейной гуще. Но уже сейчас без какого–либо риска ошибиться можно предположить, что нам никак не обойтись без основательного пересмотра школьной программы.

Но сначала одно предварительное замечание. При рассмотрении этой программы обычно выбирают одну из двух полярных альтернатив: максимизации или минимизации знаний. Сторонники первой исходят из того, что чем больше информации получит школьник, тем лучше. И стараются «впихнуть» в него как можно больше. Адепты второго подхода базируются на том факте, что каждые 10 лет объем знаний удваивается, что все выучить невозможно, а потому предлагают минимизировать школьные познания, предлагая «взамен» учить ребенка поиску и анализу информации, логике, умению находить нетривиальные пути выхода из ситуаций, словом, отбросить «ненужное» и сосредоточиться на главном (в конце концов, зачем зазубривать даты начала и конца войны Алой и Белой розы, глубину Марианской впадины и формулу бензопропилена, которые может предоставить Гугл за какие-то доли секунды?). А освободившееся время можно посвятить дополнительным занятиям спортом или фотографией, второму или даже третьему иностранному языку, да мало ли чему еще! Так что, в выигрыше оказываются все.

Понятно, что будущий астрофизик (или программист) должен знать математику в гораздо большем объеме, чем школьник, мечтающий о профессии дизайнера (или сценариста). Но если последние двое передумают и решат посвятить свою жизнь нанотехнологиям или космической связи, то им придется компенсировать отсутствие знаний и к полученному минимуму «добавить» дополнительный курс математики (объем минимума можно будет определить на основе тестов типа PISA).

Фото: Али Алиев

Замечу, что в Государственной стратегии развития образования, разработанной новой командой Министерства образования, мое внимание, прежде всего, привлекли два новшества: это переход на 12-летний цикл обучения и необходимость ежегодных публикаций рейтингов школ. Причем первое сразу вызвало некую идиосинкразию и отторжение. Если школа не может по каким-то причинам дать полноценное образование за 11 лет (на вопрос о том «Как обстоят дела со школьным образованием в обычных государственных школах?», заданный в конце 2017 года, около 70 проц. экспертов ответили «неважно», «плохо» или даже «ситуация критическая»), то как, не устранив изъяны преподавания, сделать это за 12 лет?! Но нас уговаривали, дескать, такова мировая практика и что «двенадцатилетка» - это хорошо, это полезно и нужно. Потом эти разговоры сошли на нет, а недавно выяснилось, что тема закрыта. Вы думаете, потому что стала ясна ее контрпродуктивность? Нет, просто это слишком дорого.

Что же касается второй идеи, то она сразу показалась полезной и прагматичной. Ведь за минувшие годы накопились громадные пласты информации о каждой, пусть даже крошечной школе. Например, сколько проц. абитуриентов школы N2937 села Юхары Тала (пример условный) поступает в вуз? И если из года в год эта цифра оказывается мизерной, то с этим нужно разбираться. В конце концов, «страна должна знать своих героев». Но, увы, этот рейтинг мы не видим. То ли чиновники не хотят выносить сор из избы, то ли его вообще не составляют, как знать… Правда, ГЭЦ ежегодно публикует в своем журнале «Абитуриент» итоги экзаменов за 9-ый и 11-ый классы, но это не совсем то, да и учебных заведений указано только 20 лучших.

Как бы то ни было, но пока рано судить, во что выльются разговоры об изменениях, которые собирается привнести в реформирование школы образовательное ведомство: будут ли они эффективными или нет.

В любом случае ждать осталось недолго.

Статья отражает точку зрения автора и может не совпадать с позицией редакции