Пять книг, которые стоит прочесть: советует Рамиз Фаталиев – ФОТО

10:55 - 19 / 06 / 2019

1news.az при поддержке Audiokitab продолжает проект #Top5books, целью которого является повышение интереса к чтению.

В этой рубрике известные люди нашей страны делятся впечатлениями о пяти книгах, которые произвели на них сильное впечатление и которые они советуют к обязательному прочтению. Рубрика эта еженедельная, так что каждый из наших читателей сможет выбрать для себя то, что покажется ему наиболее интересным из предложенного списка книг.

Сегодня свои пять книг советует народный артист Азербайджана, сценарист и кинорежиссер Рамиз Фаталиев.

***

У читающего человека просто не может быть всего пять любимых книг, их в несколько раз больше. Поэтому я выделил не только и не столько любимые книги (хотя подготовленный мною список относится как раз к таким), сколько, как я их назвал, «Этапные». Поясню: этапные они по отношению не ко времени, пространству или общечеловеческой истории, а по отношению к моей скромной персоне.

Мигель де Сервантес «Дон Кихот»

Первый раз я прочел «Дон Кихота» тогда, когда, наверное, было еще слишком рано – лет в восемь. Вряд ли я тогда что-то понял из этой книги, но прочел ее маниакально, от начала до конца, книга меня будто держала. Хотя и была достаточно объемной. Второй раз я прочел «Дон Кихота», когда уже было можно понять эту книгу. А третий – после того, как закончил институт.

Так вот, я понял, что эта книга – настоящая энциклопедия человеческой жизни, потому что она про все, что может происходить в этой самой жизни. Она про чувства, про их проявления, про любовь и дружбу, про ненависть и предательство, про благородство и ценности – мнимые и истинные. В этой великой книге все сошлось настолько тонко и четко, что ее действительно можно назвать так, как я сказал – энциклопедией человеческой жизни.

Марк Твен «Дневники и путевые заметки»

Когда близкий друг моего отца уезжал из Баку навсегда, он решил продать свою библиотеку. И папа купил у него примерно 600 книг, хотя и наша семейная библиотека была достаточно приличная. В числе приобретенных книг было собрание сочинений Марка Твена, каждую книгу из которого я прочел от корки до корки. Мало того, я периодически их перечитывал и перечитываю до сих пор.

Безусловно, в числе произведений Марка Твена немало выдающихся, но по степени воздействия на меня именно его «Дневники и путевые заметки» стоят на первом месте. Этот последний том «Собрания сочинений» произвел на меня неизгладимое впечатление. Во-первых, я тогда впервые осознал и даже ощутил, что такое настоящая писательская наблюдательность. Я понял разницу между «смотреть» и «видеть», «слышать» и «услышать». Во-вторых, я почувствовал высокую степень человеческого духа в каждой строчке этих «заметок». Потому что Марк Твен – человек, который потерял жену и трех детей, а потом еще и был разлучен в силу обстоятельств и расстояний с оставшейся единственной дочерью (она вышла замуж и уехала в другую страну) – сумел сохранить любовь к жизни и совершенно неиссякаемое чувство юмора. А это покоряет, скажу вам откровенно.

Ясунари Кавабата «Тысячекрылый журавль»

Когда я прочел эту книгу, я еще не знал, что Ясунари Кавабата – Нобелевский лауреат, так что я читал эту книгу бескорыстно.

Я причислил ее к «этапной» для себя потому, что впервые столкнулся с описанием совершенно других, отличных от привычных нам образа жизни, отношения к ценностям, эстетическим взглядам на мир. В формулировке номинации, в которой он получил Нобелевскую премию, говорится: «За выдающееся писательское мастерство, с которым автор передал суть японского образа мышления».

Думаю, эта формулировка уже поясняет то, что больше всего поразило меня в этом произведении. Японцы – они совершенно другие, они удивительны начиная с их языка и того, как этот язык обозначается на письме, и заканчивая их своеобразным отношением к жизни и к миру. Они удивительны даже в самых жестоких страницах своей истории, и, заметьте, знаем мы о них потому, что японцы не избегают и не скрывают их. Они безжалостно сознаются в том, что другие предпочли бы скрыть или хотя бы заретушировать.

И что еще удивило меня в этой книге, это то, что мы, народ, который вроде бы должен знать о чае все, ничего об искусстве чайных церемоний не знаем, равно, как не знаем ничего и о чае.

Максуд Ибрагимбеков «И не было лучше брата»

Это было в начале 1973 года. Я как раз заканчивал дипломную работу, сдал ее, защитился на курсах и собирался в Баку. В это время в Москву как раз приехал Максуд Ибрагимбеков, и когда мы встретились, он пригласил меня зайти к нему в гостиницу. Но сразу сказал, что ему нужно, чтобы я располагал как минимум двумя часами свободного времени.

Когда я, заинтригованный, пришел, Максуд сразу усадил меня за стол и положил передо мной рукопись под названием «И не было лучше брата». Он спросил: «Осилишь?» (она была достаточно увесистой).

Я начал читать и уже ни на что не отвлекался, позволяя себе только курить, причем, помню, как нащупывал сигареты и зажигалку руками, потому что не мог оторваться от чтения. Один раз я даже чуть не уронил пепельницу, неудачно двинув рукой, Максуд едва успел ее подхватить. Сам он ждал, пока я закончу читать, и тоже не отвлекался, ходя туда-сюда у меня за спиной. Лишь один раз его отвлек телефонный звонок, который он быстро завершил, чтобы не мешать мне внимательно читать.

Я прочел. И очень хорошо помню три последних слова на последней странице. Они были такие: «Мерный рокот котлов», которые я читал снова и снова, пытаясь сопротивляться тому, что это – финал произведения. (В нынешней версии последние три слова звучат иначе, и я не знаю, была ли это правка самого Максуда или редактора, но на мой взгляд, первоначальная версия была точнее и лучше).

Так вот. Закончив читать, я, разумеется, сказал Максуду какие-то слова, полные превосходных степеней. Мне было лестно и приятно, что я удостоился чести одним из первых прочесть рукопись. Ну и само произведение произвело на меня огромное впечатление.

Но спустя время я осознал вот что. Во-первых, «И не было лучше брата» - это выдающееся литературное произведение. Я считаю, что это одно из лучших произведений даже не азербайджанской, а мировой прозы. Возможно, недооцененное со стороны мира.

И еще меня поразило то, насколько Максуд Ибрагимбеков опроверг этим произведением один из расхожих стереотипов о том, что об азербайджанцах и Азербайджане можно писать только на азербайджанском же языке, потому что ни один другой язык, мол, не сможет передать всю многогранность нашей ментальности и особенностей. Так вот. Максуд написал истинно азербайджанское произведение об истинно азербайджанских взаимоотношениях, истинно азербайджанской ментальности и на другом языке. И этот факт только одна из составляющих этой великой книги. В ней поместилась вся наша «ментальная линейка», от высочайшего благородства до смердящих предрассудков. В ней показано все самое лучшее в нас и все, увы, самое худшее на примере одной семьи.

И с течением времени я только укрепляюсь в своем ощущении того, что «И не было лучше брата» - одно из лучших произведений мировой классики.

Габриэль Гарсия Маркес «Сто лет одиночества»

В том, что я назвал в числе других книг эту, я, безусловно, неоригинален. Но я очень хорошо помню то время, когда появилась эта книга. Тогда в литературе стало возможно все: употреблять мат, писать о том, о чем раньше считалось говорить неприличным. Тогда модными стала «обнаженка», и не в плане обнаженности натуры, а в плане обнаженности ее потаенных тайн, причем, не самых лучших.

И вот в это эпатажное время, когда, казалось бы, читательский интерес уже направили по другому руслу, вдруг появилась книга, в которой нет ни одного намека ни на интригу, ни на детектив, ни на тайну. Которая написана блестящим языком прозы. И в которой, как и в «Дон Кихоте», гораздо больше событий, с неумолимой последовательностью рассказывающих нам о нас. Поэтому «Сто лет одиночества» - это тоже своеобразная энциклопедия жизни.

Недавно я участвовал в одном из вайнов Бахрама Багирзаде, где сказал о том, чем, на мой взгляд, отличается гениальное от просто выдающегося. Я пояснил эту разницу на примере фильмов Андрея Тарковского «Зеркало» и Федерико Феллини «Амаркорд». Так вот, если Тарковский нам с блестящей степенью таланта рассказал о себе, то Феллини с такой же высочайшей степенью таланта поведал нам о нас. При этом оба фильма, как известно, биографические. В этом и состоит разница между гениальным и великим.

А тот факт, что я постоянно забываю, кто по национальности Маркес, лишь подтверждает мою мысль. Потому что он в своем произведении рассказал мне не о себе, а обо мне.

Беседовала Натали Александрова