NEXT TV: Уничтоженный город. В память о жертвах Ходжалинского геноцида - ВИДЕО
Ходжалы. Старинный, некогда прекрасный и живописный город в Нагорно-Карабахском регионе Азербайджана.
Сегодня, в 28-ю годовщину страшной трагедии, мультимедийный проект NEXT TV, созданный командой 1news.az, который включает в себя несколько познавательных рубрик, подготовил видеоролик, посвященный Ходжалинскому геноциду.
Каждая важная веха в жизни Ходжалы оставила неизгладимый след в памятниках истории и культуры. Несколько десятилетий назад здесь были обнаружены орудия труда людей эпохи неолита, памятники периода позднего бронзового и раннего железного веков. Ходжалинское захоронение считается одним из древнейших в мире. В Ходжалинской топонимии нашли свое отражение занятия, религиозные верования, культура нашего народа от древнейших времен до наших дней.
Площадь Ходжалы, расположенного в 12 километрах от Ханкенди, на пересечении дорог Агдам-Шуша и Аскеран-Ханкенди - 940 квадратных километров, до армяно-азербайджанского конфликта население города составляло 7000 человек.
Ходжалы – город стратегического значения. Именно там располагается единственный аэропорт в Нагорном Карабахе.
В ночь с 25-го на 26 февраля 1992 года в Ходжалы подвергся армянской атаке, жертвами которой стали 613 мирных жителей – стариков, женщин и детей.
Ходжалинский геноцид стал кульминацией военной агрессии Армении против Азербайджана. Это чудовищное преступление против человечности стоит в одном скорбном ряду с трагедиями Хатыни, Сребреницы, Руанды, Сонгми.
В этом году Азербайджан отмечает 28-ю годовщину беспощадной расправы, учиненной армянскими фашистами и их покровителями в Ходжалы – городе, в одну ночь стертом с лица земли...
Ходжалы был одной из важных целей в захватнических планах армянских оккупантов, стремившихся установить контроль над дорогой Аскеран-Ханкенди и захватить Ходжалинский аэропорт.
Армяне окружили город еще с октября 1991-го, закрыв все ведущие туда автомобильные дороги и прервав таким образом связь Ходжалы с другими регионами Азербайджана. Штурму Ходжалы предшествовал массированный обстрел, начавшийся с вечера 25 февраля 1992-го. Вспыхнул пожар, и к пяти часам утра 26 февраля город был объят пламенем. Армяне обрушили на Ходжалы 10 танков, 16 бронетранспортеров, 9 боевых машины пехоты, а также личный состав расквартированного в Ханкенди 366-го мотострелкового полка бывшей советской армии (позже следствие доказало, что при штурме Ходжалы в этому полку находились десятки армян - прапорщиков и офицеров).
В городе оставалось около 3000 беспомощных ходжалинцев, попавших во вражеское окружение и спешно пытавшихся пробиться из родного, но уже окутанного запахом смерти города, к соседнему Агдаму. Так и не сумели выбраться из горящего кольца осады 613 человек:
- 63 ребенка
- 106 женщин
- 70 стариков
Все они стали жертвами варварской резни. Армянские варвары убивали беззащитных людей с изощренной жестокостью – сжигая их заживо, скальпируя, отрезая части тела и головы, выкалывая глаза, насилуя детей на глазах у родителей, штыками вспарывая животы беременным женщинам, а потом измываясь над телами погибших...
В этой кровавой бойне
- 8 семей были полностью истреблены
- 56 человек убиты под пытками
- в 27 семьях остался лишь 1 человек
- 25 детей потеряли обоих родителей
- 130 детей потеряли одного из родителей
- 230 семей потеряли кормильца
- 487 человек стали инвалидами, из них 76 - несовершеннолетних
- 1275 человек были взяты в плен
- 1165 заложников были освобождены
- о 150 ходжалинцах до сих пор нет никаких данных...
Для того чтобы замести следы участия в учиненном злодеянии 2 марта 1992 года 336-й мотострелковый полк был переведен в грузинский город Вазиани, 10 марта - расформирован, а его личный состав и военная техника переведены в другие воинские части. Во время вывода полка из Ханкенди армянам незаконно были переданы 25 танков, 87 бронетранспортеров, 28 боевых машин пехоты, 45 систем пушечной артиллерии.
В попытках скрыть свои преступления, армянская военщина обстреливала подлетавшие к местам массового убийства вертолеты с журналистами, чтобы помешать им заснять результаты учиненного злодеяния. Несмотря на это, ныне покойному телерепортеру, Национальному герою Азербайджана Чингизу Мустафаеву удалось сделать кадры, от которых содрогнулся мир. Вот как вспоминал происходящее российский телерепортер Юрий Романов:
«Когда мы приезжаем, наконец, к госпитальному поезду, (поезд стоял на железнодорожной станции в Агдаме) на платформе и в вагонах идет кровавая работа. Одна за другой к перрону подъезжают машины с горящими фарами, и с них сгружают уж совсем непривычных раненых: женщин, детей и стариков. Мужчин почти нет...
— Откуда привезли? — спрашиваю очумевшего водителя.
— Ходжалы... — машет он рукой, и как только кузов освобождается, машина рывком трогается и уезжает...
— А это откуда? — спрашиваю второго водителя, привезшего в салоне «уазика», в просторечии называемого «буханка», целую семью. Израненные, все в крови, женщина и трое детей. Глава семьи лежит на железном полу без признаков жизни. Четвертого ребенка, окровавленный сверток, женщина покачивает в руках... Когда глохнет перегруженный двигатель, становится слышно, как женщина тихо поет колыбельную без слов:
— Аа-аа-аа-а!
— Мама! Мамочка! — дергают ее за рукав мальчик и две девочки постарше... Они тоже покалечены или ранены, их одежда также залита кровью. Но мать на них внимания не обращает...
— Ходжалы... — говорит водитель, помогая выйти из машины раненой женщине с мертвым ребенком.
Одна за другой подходят машины с ранеными. На дороге образуется целая колонна разномастных автомобилей с горящими фарами. Один из водителей, садясь в кабину, замечает:
— У нас только свадебные колонны вот так днем с фарами ездят...
А кровавая «свадьба» продолжается...
[…] Из «санитарки» выскакивает старый знакомый, телеоператор Чингиз Мустафаев. Обычный бытовой «Панасоник», камера довольно большая, но на его плече кажется игрушкой. Он одет в армейский камуфляж, на плече — автомат, на поясном ремне — пистолет Макарова в кобуре.
Мы прыгаем в вертолет, за нами забираются Касымов и два милиционера. Все вооружены. Такой странный состав «делегации», да еще и вооруженной, мне не очень нравится, и я склоняюсь к уху Чингиза.
— Зачем мы туда летим?
— Для съемки. Распоряжение пришло с самого «верха»... — показывает он пальцами на потолок кабины вертолета.
— Ты думаешь, нам разрешат снимать? Кто там контролирует ситуацию?
— Армяне, конечно... Думаю, договоримся.
Я пожимаю плечами. По меньшей мере наш полет выглядит авантюрой. Без договоренностей, без подготовки летим туда, где несколько часов назад были расстреляны тысячи людей.
И как сами убийцы отнесутся к появлению вертолета с журналистами? Авантюра чистейшей воды. Чем дольше я обдумываю сложившуюся ситуацию, тем меньше она мне нравится. Ну ладно, Чингиз вообще парень «безбашенный». Я много раз был с ним на съемке, поражаясь тому, как он совершенно бестрепетно снимал там, где не только что снимать — высунуть нос нельзя было.
[…] Кажется, прилетели...
Я выглядываю в круглое окошко и буквально отшатываюсь от неправдоподобно страшной картины. На желтой траве предгорья, где в тени еще дотаивают серые лепешки снега, остатки зимних сугробов, лежат мертвые люди. Вся эта громадная площадь до близкого горизонта усеяна трупами женщин, стариков, старух, мальчиков и девочек всех возрастов, от грудного младенца до подростка...
Глаз вырывает из месива тел две фигурки — бабушки и маленькой девочки. Бабушка, с седой непокрытой головой, лежит лицом вниз рядом с крошечной девочкой в голубой курточке с капюшоном. Ноги у них почему-то связаны колючей проволокой, а у бабушки связаны еще и руки. Обе застрелены в голову. Последним жестом маленькая, лет четырех, девочка протягивает руки к убитой бабушке. Ошеломленный, я даже не сразу вспоминаю о камере...
Но шок проходит, и я начинаю съемку пока из окна. Вертолет зависает над полем, летчики выбирают место, чтобы колесо не потревожило никого из павших...
Вдруг винтокрылая машина, не приземлившись, как-то подпрыгивает в воздухе и сваливается вправо, в какой-то безумный вираж вниз, параллельно склону. Перед глазами в окне, совсем рядом, проносятся трава, камни и трупы, трупы, трупы...
— Что случилось? — отрываюсь от видоискателя.
— Обстреливают...— лаконично говорит Чингиз, не отрываясь от камеры. — Хорошо, что они далеко.
— Кто это?
— А кто знает? Армяне, наверное...
Вдалеке, почти на границе видимости, темнеют фигурки людей, одетых в армейский камуфляж, которые, словно из шлангов, поливают наш вертолет автоматными очередями... От них к вертолету тянутся красные пунктиры. Один из сопровождающих нас милиционеров вскрикивает и бледнеет. Пуля, пробив обшивку вертолета, попадает ему в бедро.
[…] Мастерство летчиков выносит нас из зоны обстрела...
Я смотрю на Чингиза. По обветренному, остановившемуся лицу сильного человека бегут слезы. Поймав взгляд, он спохватывается и с силой проводит по глазам ладонью...
— Почему? Деток-то за что? — бормочет он... А слезы снова выступают на его глазах.
Я смотрю на счетчик своей камеры. Он показывает, что вся моя съемка продолжалась 37 секунд... 37 секунд кошмара.
Буквально через 20 минут полета мы возвращаемся на место старта у санитарного поезда. Приземлившийся вертолет оказывается в кольце людей, которые смотрят на нас словно на выходцев с того света. Словно не веря своим глазам, люди дотрагиваются до нас.
— А ведь мы вас уже похоронили... — говорит Гаджиев. — Ну, хвала Аллаху, целы!
— Не все целы, — откликается Касымов. — Пошлите санитаров, милиционера ранило...
Его лицо бледно, руки, когда он пытается прикурить, дрожат и никак не могут справиться с зажигалкой. Потемневший лицом Чингиз раздвигает кольцо людей, садится в машину и уезжает в Агдам.
У меня свои заботы, 37 отснятых секунд жгут мне руки. Я выхожу из круга людей и поднимаю камеру.
В видоискателе — дорога, по которой мчится машина с ранеными. Вот раненых выгружают на носилки, прямо с платформы через открытые окна вагонов заносят в операционный вагон. Девочка лет шести с перевязанной головой. Повязка сделана так, что полностью закрывает ей оба глаза.
Не выключая камеры, я наклоняюсь к ней:
— Что с тобой, милая?
— Глазки горят... Глазки у меня горят... Дядя! Глазки у меня горят!!!
Врач трогает меня за плечо:
— Слепая она. У нее глаза были выжжены окурками... Когда ее привезли к нам, из глаз торчали окурки...»
Виктория Ивлева, российская журналистка: «Я смогла побывать в городе Ходжалы после штурма и сделать ужасные снимки, на которых запечатлены дети, женщины, погибшие при захвате Ходжалы. По фотоснимкам видно, что по ходжалинцам стреляли с близкого расстояния на поражение и город подвергли жесткому ракетно-артиллерийскому обстрелу».
В. Белых, корреспондент газеты «Известия»: «Время от времени в Агдам привозят обмененные на живых заложников тела своих погибших. Но и в ночном кошмаре такого не привидится: выколотые глаза, отрезанные уши, снятые скальпы, отрубленные головы. Связки из нескольких трупов, которые долго таскали по земле на верёвках за бронетранспортером. Издевательствам нет предела».
Леонид Кравец, пилот вертолета: «Утром 26 февраля 1992 года, когда мы возвращались откуда-то из-под Ханкенди, второй пилот кричит мне: «Смотрите, сколько внизу разбросано тряпок!». Я посмотрел вниз и заметил, что все поле было разноцветным. Мы пошли на снижение и вдруг увидели, что это трупы. Убитых было никак не меньше 300-400 человек, может быть, даже больше. По полю ходили боевики и добивали раненых. Когда они нас увидели, то открыли по вертолету огонь. Но нам удалось уйти.
В тот же вечер прилетел представитель президента Азербайджана и попросил нас отвезти его и представителей прессы на место массового убийства мирных жителей. Командование дало «добро», и мы полетели в Агдам, где на борт была взята съемочная группа Чингиза Мустафаева и еще несколько иностранных корреспондентов. На борт были взяты также несколько милиционеров из Ходжалы.
Мы не смогли сразу сесть на том поле, нас сразу же начали обстреливать. Хотя на вертолете был нарисован красный крест. Я сказал, что высажу всех на поле, а сам поднимусь выше, так как, если я сяду, то меня сразу же собьют из гранатомета. Мы договорились, что я покружусь над территорией 5-7 минут и снова сяду, чтобы забрать прилетевших со мной.
Я поднялся на определенную высоту и вдруг заметил, что в нашу сторону из Ходжалы мчатся несколько машин. Я тут же сел на поле и начал торопить, чтобы побыстрее улететь.
Чингизу Мустафаеву и прилетевшим с ним людям удалось погрузить в вертолет несколько трупов детей. С нами был один капитан милиции, которого мы взяли на борт в Агдаме, он нашел в поле труп своего трех- или четырехлетнего ребенка.
Труп ребенка был страшно обезображен, в него была всажена вся обойма. Капитан передал труп ребенка на борт, а у самого уже сил не было подняться. С трудом удалось втянуть его в уже взлетавший вертолет. Пока мы летели в Агдам, этот мужчина прижимал труп ребенка к груди и плакал. Когда мы подлетели к городу, стало понятно, что убитый горем отец потерял рассудок. Он даже не мог выйти с вертолета в Агдаме».
Рафаель Иманов, сержант милиции, житель Агдама. Помогал убирать мертвых: «Ложбина на дороге Нахчиваник-Аскеран была полна телами мертвых азербайджанок. Ноги женщин были связаны их же чулками. У некоторых были отрезаны пальцы рук, у некоторых - уши. Армяне отсекали безымянные и средние пальцы и уши, чтобы не тратить времени на снимание колец и серег. Эта страшная картина до сих пор снится мне».
О масштабах одной из самых страшных трагедий в истории человечества наглядно свидетельствуют и душераздирающие воспоминания самих ходжалинцев из материалов следствия, а также включенных в книгу «Ходжалинский свидетель военного преступления - Армения на скамье подсудимых» (издательство Ithaca Press. Лондон, 2014 г.).
Эльмира Велиева: «Армяне захватили Ходжалы в ночь с 25 на 26 февраля 1992 года. Они жгли дома, убивали невинных людей. Мы едва успели убежать в лес и пробыли там пять дней. Было очень холодно. Мы просто закоченели от холода. В таком состоянии нас взяли в плен и продержали несколько дней…Потом обменяли. В Аскеране нас сильно избивали дубинками. Армяне забрали у меня кольцо, бусы, серьги и деньги. Из-за полученных ран у меня теперь часто болит голова, бывают нервные срывы».
Джамиль Джумшуд Мамедов: «…Войдя в город, танки и БТРы начали стрелять по домам, давить людей. За российскими солдатами следовали армянские боевики. Я взял своего пятилетнего внука, четырнадцать тысяч рублей и побежал к лесу. Я снял с себя одежду и завернул в нее ребенка, чтобы он не умер от холода. Но это не помогло. Вместе с ребенком мне пришлось спрятаться в снегу.
Утром я понял, что ребенок такого холода не выдержит, и пошел к ближайшей деревне Нахчыванлы, где нас и схватили вооруженные армяне. Я умолял их забрать деньги, но ради ребенка пропустить нас в Агдам. Но они в ответ лишь избили меня, ограбили и повели к командиру. Тот велел запереть нас на ферме, где уже томились азербайджанские женщины и дети. Нас продержали там четыре дня без еды и питья. Их зверствам не было конца и края. Но когда через четыре дня меня с внуком переправили в Аскеран, увиденное оказалось еще более ужасным.
Иностранные наемники вырвали мне ногти на ногах. Кто-то из них пинал меня ногами в лицо. После этих мучений меня обменяли на каких-то армян. А внука моего забрали. Что сталось с женой и дочкой я не знаю…».
Хумай Аббасова: «Мы вышли в 7 вечера, шли через лес по направлению к Агдаму ... босиком ... питаясь снегом. Мой муж обморозил пальцы, а я – ноги. Многие умерли в лесу. Мы пробыли там долгое время и прошли долгий путь, прежде чем попали в плен. Со всех сторон нас окружал лес, и это многим помогло выжить.
Один из моих сыновей был убит. Другой сын был взят в заложники. Как-то его показали по телевизору, но с тех пор о нем больше не было известий.
Нас схватили и взяли в заложники в Аскеране ... в Аскеране нас было много... Женщин и мужчин разделили... Нас избивали ... на мужчин выливали мочу... их пытали, на них плевали, убивали, как животных... Нас держали в переполненной женщинами комнате, ненамного больше этой... Они угрожали сжечь нас заживо... Нас обменивали на тела и пленных – один командир за пятьдесят заложников... Моего мужа избили, он умер по дороге назад... Никого так не убивали, как людей из Ходжалы. Я все еще жива, но потеряла двух сыновей.
[…] Армяне начали неожиданно: Ходжалы, Аскеран, Агдам, их дети бросали камни. Мы отдали армянам сумки для Новруз (со сладостями и т. д.); кто мог представить, что произойдет?
Когда мы бежали из Агдама, мы открыли дверь для домашней птицы и насыпали пшеницу, чтобы куры не умерли... Многие, кто убежал, умерли от стресса - многие болезни были вызваны стрессом».
Фазиле Гасанова: «[…] Те из нас, кому удалось убежать, добрались до села Шелли; некоторые вернулись в лес, чтобы помочь другим, но многие были взяты в заложники. (В Шелли)… было много раненых, некоторые умерли от стресса. Люди оплакивали тех, кто пропал без вести; вокруг нас умирали люди.
Я ушла в тапочках, но когда мы сошли с асфальтированной дороги и вошли в лес, я бросила тапочки, и идти стало легче. Вся моя одежда была порвана, когда мы дошли до Шелли, и я чувствовала слабость.
Физул Рустамов помог нам добраться до села, а потом с несколькими юношами вернулся в лес, чтобы помочь другим. Он смотрел в глаза смерти без страха. Его убили. Он – национальный герой.
Были убиты целые семьи. Чудо, что мы выжили. Мы видели столько тел».
Мурвет Мамедов, девять лет: «Меня ранили в ногу, а брата Ахмеда - в руку. Он старше меня, ему уже одиннадцать лет. Я видел, как они отрезали уши у мертвых. У одной тетеньки вытаскивали золотые зубы прямо изо рта. Я боялся, что они и у меня выдернут зубы».
Сусан Джафарова, 1968 года рождения: «Я - медсестра. Мы с врачом несли на носилках раненого. Вместе с группой односельчан перешли железнодорожный мост и реку Гар-гар. В ледяной воде я потеряла обувь. Долго прятались в заснеженном лесу, окруженном со всех сторон армянскими боевиками. У одной женщины был на руках 9-месячный ребенок. Он громко плакал. Из-за него нас всех могли обнаружить. Мать в страхе зажимала ему рот. Когда они добрались до Агдама, малютка почти не дышал... Мы вышли на поляну возле армянского села Нахичеваник. Там уже лежало много убитых. Послышалась армянская речь. Я упала на землю и притворилась убитой. Они ходили рядом и добивали тех; кто стонал и шевелился... Всю остальную дорогу я ползла, так как уже не могла идти…».
Валех Гусейнов (из интервью 1news.az): «[…] Там такие люди были... Я знаю женщину, на глазах у которой убили троих ее детей. Там такое происходило, даже говорить невозможно…
Мы вышли вперед, чтобы создать живой щит и не дать армянам пройти. А когда добрался до Агдама, жену там не нашел. Мне сказали, она осталась в Ходжалы. И я вернулся. Шел пешком 3-4 километра.
Нашел ее и еще нескольких человек, и мы пошли обратно в Агдам. Оставалось где-то 500 метров, и тут мы увидели армян. И как назло патроны кончились. Жену настигла армянская пуля. Те, кто был с нами, начали отходить, они просили меня пойти с ними, а я не мог. Не мог оставить ее там. Я хотел умереть…
Когда понял, что меня возьмут в плен, сломал оружие, чтобы оно не попало в руки врагов. Несколько раз было, армяне думали, что я мертв. Мы были настолько истерзаны, что не могли пошевелиться. Однажды нас в беспамятстве даже сложили друг на друга, думали – уже мертвы.
Каким-то образом они узнали, что я гитарист и играю «Гарабаг шикестеси». Они стали ломать мне пальцы, выдернули ногти, потом стали прижигать руки. Они говорили: «Даже если выживешь, играть никогда больше не сможешь». Боль была невыносимая...
Я все время благодарил Бога, и парень, сидящий рядом, спрашивает: «За что ты благодаришь Бога?» «За то, что здесь нет моей матери и сестры», - ответил я.
В плену со мной было еще несколько наших, нас постоянно избивали. Там был старик, Мамед. Он страшно ослаб и постоянно просил пить. Когда зашел армянин, я сказал ему: «Дай старику воды». Он сильно ударил меня, а потом сказал: «Хорошо, мы дадим ему воды, но за это изобьем тебя. Я согласился, меня вывели и стали избивать дубинками. Но старика напоили. А потом Мамед умер.
Там, в плену я поседел за одну ночь. Я лежал, было ужасно холодно, но я не мог даже поднять руки, чтобы хоть немного согреть ими тело… Закрыл глаза, и услышал какой-то звук. Открыл их, и вижу, над головой стоит на меня благообразный старец в белом одеянии. Какое-то время он смотрел на меня, а потом сказал: «Не бойся, ты вернешься к тем, кто тебя ждет». Наутро меня обменяли».
Армения долгое время отрицала свою причастность к военному преступлению – оно преподносилось таким образом, будто для эвакуации гражданского населения Ходжалы был оставлен «свободный коридор», но ходжалинцев расстреливали сами азербайджанцы, чтобы потом использовать факт массового убийства в собственных пропагандистских целях.
Это чудовищное извращение фактов впоследствии саморазоблачил не кто иной как тогдашний президент Армении Серж Саргсян, лично участвовавший в оккупации азербайджанских территорий и в расправах над мирными азербайджанцами. «До Ходжалы азербайджанцы думали, что все это шутки, они думали, что армяне не могут поднять руку на гражданское население. Мы сумели сломить этот стереотип. Именно так и было», - заявил Саргсян в интервью Томасу де Ваалу. Отвечая на вопрос о том, сожалеет ли он о смерти сотен людей, Серж Саргсян цинично сказал: «Я совершенно ни о чем не жалею». «Такие потрясения необходимы, даже если это стоит тысяч жизней», - все эти признания, не оставляющие никаких сомнений в том, кто совершил преступление в Ходжалы, британский публицист впоследствии включил в свою книгу «Черный сад».
О том, что Ходжалы для армян «был стратегической целью, однако его захват также был актом возмездия» писал Маркар Мелконян в книге, посвященной своему брату, армянскому террористу, террористической организации АСАЛА Монте Мелконяну. В книге «Путь моего брата» он описывает, как боевики армянских вооруженных формирований «Арабо» и «Арамо» учинили расправу над мирным населением города. Например, он пишет, как некоторым ходжалинцам почти удалось добраться до безопасного места, когда их настигли армянские солдаты и, «вытащив ножи, которые они так долго носили за поясом, пустили их в ход».
«Около 11 часов ночи приблизительно 2000 армянских боевиков подобрались по густой прошлогодней траве вплотную к Ходжалы с трех сторон и стали гнать жителей в оставленном свободным направлении на восток. К утру 26 февраля беженцы достигли восточного пика и начали спускаться по склону в поисках спасения в азербайджанском Агдаме, находящемся в шести милях. Там, среди холмиков и уже в пределах видимой безопасности, солдаты Нагорного Карабаха их и настигли. […] Боевики Арабо затем вытащили ножи из ножен и начали наносить ими удары.
Теперь только ветер свистел в сухой траве, ветер, который начался недавно и ещё не успел унести запах трупов. Монте прибыл в Мартуни всего 22 дня назад, но уже походил по двум полям смерти, политым кровью пленных и безоружных мирных крестьян. Монте шел, с хрустом ступая по валежнику, на котором женщины и девочки были разбросаны как куклы. «Никакой дисциплины», - бормотал он».
Ответственность за совершенные в Ходжалы преступления возлагают на Армению известные неправительственные организации. Так, международная правозащитная организация Human Rights Watch назвала Ходжалинскую трагедию «самой большой резней за время [нагорно-карабахского] конфликта».
«Большинство жителей Ходжалы направились по маршруту, пересекающему неглубокую реку, затем через горы и к рассвету вышли на открытую местность около деревни Нахичеваник, контролируемой армянами. Именно здесь произошел наиболее интенсивный обстрел. Обстоятельства нападения у Нахичеваника на людей, бежавших из Ходжалы, показывают, что армянские войска и военнослужащие 366-го полка СНГ (последние видимо, действовали не по приказу своих командиров) умышленно проигнорировали правила о ненападении на гражданских лиц», - отмечается в докладе Human Rights Watch.
В докладе правозащитного центра «Мемориал» говорится: «В результате обстрела города неустановленное количество мирных жителей погибло на территории Ходжалы во время штурма. Армянская сторона практически отказалась предоставить информацию о количестве погибших таким образом людей». Согласно докладу, в осуществлении военной операции по захвату города Ходжалы имели место массовые насилия над мирным населением этого города, что грубо противоречит Женевской конвенции, а также Всеобщей декларации прав человека. «Массовое убийство мирных жителей, находящихся в зоне «свободного коридора» и прилегающей территории, не может быть оправдано никакими обстоятельствами», - подчеркивается в заключительной оценке «Мемориала».
Европейский суд по правам человека в своем постановлении от 22 апреля 2010 года отмечает: «Согласно сообщениям из независимых источников, на момент захвата Ходжалы в ночь с 25 на 26 февраля 1992 года сотни гражданских лиц из числа этнических азербайджанцев при попытке покинуть захваченный город были убиты, ранены или взяты в заложники армянскими боевиками, напавшими на город».
Заранее спланированный акт массовой и беспощадной расправы был совершен именно с целью полного уничтожения проживавших на этой территории людей - только за то, что они были азербайджанцами.
Доведение правды о Ходжалы до мировой общественности – долг каждого из нас. Азербайджанское государство, азербайджанцы всего мира проводят целенаправленную и последовательную работу для доведения до международной общественности правды о Ходжалинской трагедии, признания этой расправы как акта геноцида против нашего народа. Важная роль в признании Ходжалинского геноцида принадлежит также работе, проводимой в рамках международной пропагандистской и информационной кампании «Справедливость к Ходжалы!», осуществляемой по инициативе вице-президента Фонда Гейдара Алиева Лейлы Алиевой.
16 стран мира признали и осудили Ходжалинский геноцид. В 2011-2016 годах Ходжалинский геноцид был признан:
- Мексиканскими Соединенными Штатами,
- Исламской Республикой Пакистан,
- Республикой Колумбия,
- Чешской Республикой,
- Боснией и Герцеговиной,
- Иорданским Хашимитским Королевством,
- Республикой Панама,
- Республикой Перу,
- Республикой Гондурас,
- Республикой Гватемала,
- Республикой Судан,
- Республикой Словения.
В 2017 году к странам, признавшим Ходжалинский геноцид, присоединились также:
- Республика Индонезия,
- Республика Парагвай,
- Республика Джибути,
- Шотландия.
Ходжалинский геноцид признали и осудили также 24 штата США:
- Аризона,
- Арканзас,
- Коннектикут,
- Флорида,
- Джорджия,
- Гавайи,
- Айдахо,
- Индиана,
- Мэн,
- Массачусетс,
- Миннесота,
- Миссисипи,
- Монтана,
- Небраска,
- Нью-Джерси,
- Невада,
- Нью-Мексика,
- Оклахома,
- Пенсильвания,
- Теннесси,
- Техас,
- Юта,
- Западная Вирджиния
- Висконсин.
Организация исламского сотрудничества приняла 13 резолюций и коммюнике, в которых решительно осуждается резня гражданского населения в Ходжалы, и Ходжалинская трагедия признается геноцидом и преступлением против человечности.
Война, совершенная Арменией на фоне продолжающейся агрессии против Азербайджанской Республики, преступления против человечности, Ходжалинский геноцид являются серьезным нарушением прав человека и международного гуманитарного права, в частности:
- Женевской конвенции 1949 года,
- Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него,
- Международного пакта о гражданских и политических правах,
- Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах,
- Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания,
- Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации,
- Конвенции о правах ребенка,
- Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
И хотя никакой официальный или политический статус не может дать иммунитет ни одному лицу, замешанному в чудовищных военных преступлениях, организаторы и исполнители Ходжалинского геноцида все еще не получили заслуженного наказания. Однако важно помнить, что замалчивание подобных злодеяний, безучастность мирового сообщества, безнаказанность преступников способны привести к повторению подобных ужасных трагедий в любой точке планеты. В этом плане очень показательна параллель между геноцидом азербайджанцев в Ходжалы в 1992 году и истреблением мусульман-рохинджа на севере Мьянмы в 2016-2017 годах. Сегодня власти Мьянмы, обвиняемые в массовых убийствах, жестоких пытках и насильственном изгнании рохинджа с родных мест, отвечают за содеянное перед Международным судом в Гааге.
По утверждению представителей ООН, преследования рохинджа в Мьянме были совершены с «намерением геноцида». Вызывает сожаление, что международная общественность пока еще не выступает с такой же решительной и категоричной оценкой в отношении свершившегося акта геноцида в Ходжалы. Тем не менее, хочется надеяться, что справедливость восторжествует, и Азербайджан в рамках международного права добьется того, чтобы ответственные за чудовищные преступления против мирных азербайджанцев предстали перед правосудием.
Со времени одного из самых страшных преступлений в истории человечества – Ходжалинского геноцида проходит 28 лет, но минувшие годы не стерли из памяти ужасы кровавой расправы над мирными жителями города. Каждый год, 26 февраля, десятки тысяч граждан нашей страны приходят к мемориальному комплексу «Крик матери», чтобы почтить светлую память шехидов Ходжалы. Это - незаживающая рана в сердце, неугасающая боль в душе нашего народа, это трагедия, о которой мы будем говорить всегда, чтобы последующие поколения помнили уроки прошлого и не допустили их повторения в будущем.
1news.az
