Ядерный Иран и СБ ООН: что мешает консенсусу?
Последняя встреча «шестерки» международных посредников по иранской ядерной проблеме в Шанхае, по скудной информации некоторых СМИ, оказалась провальной. Стороны (пять постоянных членов Совбеза ООН плюс Германия) на этот раз опять не пришли к единой позиции. Что мешает? Сенатор Джон Маккейн, лидирующий в президентской гонке в США от республиканцев, возможно, приоткрыл дверь, за которой проходила эта встреча.
В эфире Эй-би-си в минувшее воскресенье сенатор заявил, что единственно эффективным механизмом в вопросе решения иранской ядерной проблемы могли бы стать «значимые и жесткие» санкции. Другими словами, за счет жестких санкций следует принудить Тегеран отказаться от создания своей структуры по обогащению урана (а именно эта программа Ирана и стала не просто предметом озабоченности со стороны мирового сообщества, а его откровенных подозрений относительно мирного характера иранского атома). По мнению сенатора, «жесткие» санкции не стали значимыми лишь потому, что «русские заблокировали все, что США и ЕС пытаются провести через Совет Безопасности ООН».
Позиция Маккейна в пользу ужесточения санкций в принципе не нова. Более того, она оказалась подозрительно созвучной позиции, рассмотренной неделю назад (14 апреля) в Москве на встрече российских и американских экспертов по иранской проблематике в рамках Люксембургского форума. В Москве, в частности, говорили: следует либо признать Иран «ядерным государством», т.е. обладающим ядерным оружием, либо идти на жесткие, вплоть до изоляции, санкции. При этом аргументы экспертов в пользу жестких санкций оказались фактически абсолютно идентичны аргументам Маккейна: иранская экономика весьма слаба, «несмотря на все нефтедоллары», т.к. на 40% зависит от очистки нефти, осуществляемой за рубежом, поэтому уязвима перед санкциями.
Правда, наряду с санкциями в Москве шел разговор и о привлекательных для Ирана инвестициях и прочее. Такой подход весьма разнится с позицией Маккейна. Более того, и соотношение между «наказанием» и «поощрением» участники «шестерки» видят по-разному. Поэтому, условно говоря, главной причиной провала встречи «шестерки» оказалось то, что её участники на этот раз не нашли консенсуса между «кнутом» и «пряником». И связано это, скорее всего, с позицией российской стороны, на что и указывал Маккейн своей репликой в адрес «русских».
Сенатор прав. Как заявил российский МИД накануне встречи в Шанхае, на этот раз «шестерка» сосредоточится на выработке дополнительных предложений «позитивного характера» для иранской стороны. Логика Москвы заключалась в том, что последняя резолюция Совбеза ООН по Ирану сопровождалась заявлением «шестерки», в котором, собственно, и шла речь о возможных подвижках в позиции «шестерки» позитивного характера для Ирана. Судя по всему, США и, возможно, евротройка (Франция, Германия и Великобритания) выступили против промежуточной резолюции, исключающей заметное ужесточение санкций.
Последняя резолюция 1803 включает, как известно, запрет на зарубежные поездки ряда лиц, участвующих в разработке ядерной программы Ирана, замораживание счетов некоторых иранских компаний и банков и инспекцию грузов. Санкции оказались достаточно чувствительными для иранской экономики, особенно в части инспекции грузов. На обдумывание ситуации Тегерану отвели 90 дней (отсчет от 22 февраля). Каковы шансы на то, чтобы Иран скорректировал свою позицию?
Как отметил на московской встрече исполнительный директор Российского центра политических исследований (ПИР-Центр) Антон Хлопков, в иранской политической элите почти отсутствуют разногласия в вопросе, стоит ли продолжать развитие атомной энергетики. Основные различия состоят разве в том, как строить свои отношения в вопросах иранского ядерного досье с другими странами и стоит ли прибегать к столь жесткой риторике и жестам, как это делает президент Ахмадинежад и его окружение.
Судя по всему, в Иране хорошо понимают тупиковость нынешней ситуации вокруг собственного ядерного досье для постоянных членов СБ ООН. И связана эта «тупиковость» с тем, что с одной стороны МАГАТЭ подтверждает прояснение Ираном ряда вопросов к его предыдущей ядерной деятельности, что, казалось бы, должно быть оценено Совбезом как позитив, с другой стороны - ужесточаются санкции в его адрес.
Для Тегерана также не является секретом, что в западных столицах по этой причине рассматриваются и альтернативные СБ ООН (как на московской встрече) варианты выхода из кризисной ситуации. Поэтому Иран и пытается усилить свои позиции, заявляя о размещении многих тысяч новых центрифуг (в частности, заявление Ахмадинежада 8 апреля о 6 тысячах центрифуг IR-2) в ситуации, когда очевидно, что страна столкнется с очередными трудностями в развитии собственного обогатительного производства.
Конечно, выступление Маккейна в эфире Эй-би-си можно смело отнести к его выборной программе. Ведь Иран в целом, равно как и иранская ядерная проблема, занимают существенное место в предвыборных выступлениях всех троих кандидатов. Важно другое. Отражает ли оно позицию нынешнего Белого дома?
Петр Гончаров, политический обозреватель «РИА Новости»
Публикуется в рамках сотрудничества РИА Новости и 1news.az
