Артем Мальгин: «Сейчас открываются новые возможности для урегулирования Карабахского конфликта»

Эксклюзивное интервью 1news.az с советником ректора МГИМО, заместителем директора Центра постсоветских исследований, доцентом кафедры международных отношений и внешней политики (МГИМО) Артемом Мальгиным

- Новая администрация США предложила, как говорится, начать с «белого листа» отношения с Россией. Есть ли основания предполагать, что идея совместного использования Габалинской РЛС США и Россией стала более реальной?    

- Предложение со стороны США дает возможности старта новых отношений с Россией, причем такое предложение было сделано с российской стороны еще полтора лет назад. Безопасность и стабильность на постсоветском пространстве и отчасти на Ближнем и Среднем Востоке невозможна без взаимодействия РФ и США. И здесь вновь обретает актуальность использование такого уникального объекта, как Габалинская РЛС, которая позволяет отслеживать воздушное, космическое пространство в столь нестабильном регионе, где существуют так называемые «пороговые страны», то есть государства, имеющие возможность создать оружие массового уничтожения и средства его доставки. Если это сотрудничество начнется, то это будет в пользу как США и РФ, так и фактором дополнительной стабилизации региона.

В этом деле достаточно много технических, практических вопросов, но, тем не менее, как стратегическое направление сотрудничества это совершенно новый сценарий американо-российского взаимодействия. У нас есть примеры такого взаимодействия в 90-е, двухтысячные годы. В частности по нераспространению ядерного оружия, после 2001 года - по борьбе с международным терроризмом. В противном случае США и РФ окажутся в такой своеобразной ситуации, когда у двух крупнейших игроков международного сообщества нет механизмов взаимодействия в вопросах безопасности. Подобный сценарий можно использовать в других вопросах, которые зачастую вызывают разногласия. Это касается американской военной базы в Киргизии.

Наверно, США и РФ было бы разумно подумать и здесь о совместном использовании американской военной базы в Киргизии, так как угроза, исходящая из Афганистана, затрагивает российские и американские интересы. Если удастся сотрудничество по Габалинской РЛС, то нельзя исключить подобное взаимодействие по другим военным объектам.

- В последнее время в центре внимания геополитики оказался проект газопровода «Набукко». Есть предположения, что американцы дадут «зеленый свет» участию в этом проекте Ирана, что сделает этот проект достаточно осуществимым. Может ли реализация этого проекта, который лоббируют США и ЕС, вызвать политические проблемы в регионе Южного Кавказа?

- «Набукко» в нынешнем виде, то есть без участия России, конечно, не самый приятный для России проект. Тут надо понимать, что участие в том или ином нефтяном или газовом проекте не предполагает его  непосредственное перетаскивание на свою территорию, установление свого контроля над трубопроводом. Есть российские компании с государственным участием, которые при благоприятном развитии событий могут стать оператором или акционером «Набукко».

Другой момент - это проблемы технического характера, которые есть в реализации этого проекта. В принципе «Набукко» оживает каждый раз после всплеска нестабильности вокруг существующих энергетических маршрутов и сейчас это связано со сложностями в российско-украинских отношениях. Но потом этот проект уходит в тень. Поэтому степень проработанности этого проекта оставляет желать лучшего. Буквально несколько дней назад на энергетической конференции в Брюсселе я слушал выступление заместителя госсекретаря США, который отметил, что разумно говорить о южных путях транспортировки энергоресурсов. То есть даже для американцев проект «Набукко» не является чем-то ясным, четким, завершенным. Раз нет такой ясности, то подключение России к «Набукко» допустимо.

Я не считаю, что «Набукко» - это конфронтационный проект. Но те, кто в РФ воспринимает «Набукко» таковым, они потенциально исключают российское участие в нем. Примерно такое отношение было к проекту Баку-Тбилиси-Джейхан. К этому проекту также можно было бы по-другому отнестись и принять участие в строительстве БТД. Есть же пример совместного взаимодействия российских и западных компаний в строительстве трубопроводов. К примеру, Каспийский трубопроводный консорциум. Поэтому нельзя исключить, что  в проекте «Набукко» примут  участие «Газпром», «Транснефть».

- Россия в прошлом году начала проявлять заметную активность в урегулировании Карабахской проблемы, но потом все затихло. С чем это связано?

- В процессе урегулирования Карабахского конфликта Россия может играть роль посредника, только если это важно и интересно обеим сторонам. Конкретные предложения должны исходить от Армении и Азербайджана. Ни РФ, ни какой-то другой посредник не сможет решить конфликт без наличия инициативы сторон. В новой ситуации, когда проявляется совершенно иная роль Турции на Южном Кавказе, произошла определенная перестройка политического ландшафта в Южно-Кавказском регионе после грузино-осетинского конфликта, открываются новые возможности для решения Карабахского конфликта. Становится больше игроков и соответственно становится больше возможностей для маневра. То, что нет активного продолжения со стороны Москвы, связано еще и с тем, что сейчас международная повестка наполнена гораздо более актуальной проблемой глобального финансового кризиса, транспортировкой энергоресурсов через  Украину, подготовкой к саммиту восьмерки и т.д. Пока у Москвы ограничены дипломатические, временные ресурсы. Каких-то стратегических изменений в позиции Кремля по Карабахскому урегулированию нет.

- Кстати, насчет кризиса, насколько в этой ситуации окажется устойчивой российская экономика и стабильной российская политика?

- Россия уже пережила  один кризис, и мы не наблюдали каких-то значительных политических и внутриполитических последствий.

Даже если в ситуации нынешнего кризиса произойдет падение доходов и уровня жизни, то все равно это падение не достигнет той точки, что наблюдалось в середине 90-х годов. Российское общество показывает высокую степень стабильности и выносливости к таким кризисам.  В последний месяц - полтора в позиции российской власти произошел важный перелом: кризис перестали недооценивать, что отмечалось осенью, когда все считали, что кризис - это что-то происходящее за рубежом.

Но сейчас кризис воспринимается как одна из угроз и предпринимаются меры по его парированию, смягчению последствий. В первую очередь кризис ударит по отраслям, важным для самой мировой экономики - ресурсные отрасли, металлургия, банковский сектор, розничная торговля. Но тут есть позитивный элемент - снижение цен на энергоносители, наличие экономических вызовов сделают российскую внешнеэкономическую и внешнеполитическую политику гораздо более реалистичной. Потому что РФ вновь будут нужны международные партнеры, финансы, сотрудничество с другими крупными игроками по  преодолению кризиса.

То есть внешняя политика станет более конструктивной, из нее уйдут излишне конфронтационные элементы.       

Д.Н.