Послесловие к визиту Жирайра Либаридяна в Баку или Что общего между Квебеком и Нагорным Карабахом - Часть I
Часть 1
Как уже сообщали азербайджанские СМИ, на днях в Баку по приглашению Центра стратегических исследований при Президенте Азербайджана (ЦСИ) и журналов Caucasus International и Turkish Policy Quarterly и для участия в организованной ими международной конференции на тему «Совместные усилия во имя будущего Кавказа: уроки прошедших 20 лет» побывал главный консультант первого президента Армении Левона Тер-Петросяна, профессор Мичиганского университета Жирайр Либаридян. В ходе своего визита он посетил также офис Общественного объединения «Азербайджанская община Нагорно-Карабахского региона Азербайджана», где встретился и провёл беседу с членами правления этой организации.
Сам факт встречи известного армянского политика и американского профессора с руководителями азербайджанской общины Нагорно-Карабахского региона Азербайджана является положительным фактором и свидетельствует о постепенном осознании армянским обществом (пока что на уровне интеллектуалов) неизбежности возвращения азербайджанцев в Нагорный Карабах и совместного проживания двух общин. Встреча Ж.Либаридяна с членами правления азербайджанской общины означает признание фактора азербайджанской общины и равнозначна встрече представителей азербайджанской интеллигенции с руководителем армянской общины Бако Саакяном в ходе их поездки во временно неподконтрольный Баку регион Азербайджанского государства. Хотелось бы, чтобы таких встреч было побольше и происходили они почаще, поскольку они помогут армянскому обществу избавиться от иллюзии, что Нагорный Карабах (или албанское название Арцах) «окончательно» стал демографически исключительно армянским, а азербайджанскому обществу – согласиться с идеей совместного проживания обеих общин без обязательного повторения карабахскими армянами участи азербайджанцев Зангезура, Гёйчабасара, Зангибасара, Иревана, Амасии и других махалов сегодняшней Армении. Другими словами, подобные встречи и есть составляющий элемент того самого CBM (confidence-building measures) или мер по укреплению доверия, которые приблизят неизбежную прямую встречу между руководителями двух общин с последующим возвращением азербайджанцев в Нагорный Карабах и налаживанием здесь совместнoго иx проживания.
Поэтому отвечая на вопрос Либаридяна во время его встречи с лидерами азербайджанской общины о том, «почему бы Президенту Ильхаму Алиеву не встретиться, наконец, с Бако Саакяном, чтобы положить начало долгожданному концу конфликта», напомним ему, что Президент Ильхам Алиев неоднократно встречался со своим армянским коллегой Сержем Саргсяном, в то время как прямым коллегой фактического лидера армянской общины Нагорного Карабаха Бако Саакяна является руководитель азербайджанской общины края, с кем Саакян и должен встречаться. Байрам Сафаров – такой же карабахец, как и Бако Саакян, и он представляет треть населения Нагорного Карабаха точно так же, как Бако Саакян – остальные две трети его жителей.
Поэтому встречи в формате Алиев-Саргсян и Сафаров-Саакян наиболее точно отразят суть бейкеровских правил, которые пока еще никто не отменял, несмотря на безуспешное лоббирование отставного российского дипломата и нынешнего подрядчика армагитпропа Владимира Казимирова. Азербайджанская сторона готова к встречам в бейкеровском формате, заложенном в основу переговорного процесса под эгидой ОБСЕ еще в 1992 году. Но Бако Саакян избегает встреч с азербайджанской общиной, а Серж Саргсян, в свою очередь, пытается подменить себя Бако Саакяном и усадить последнего за стол переговоров с Президентом Ильхамом Алиевым. Это невозможно, и подобные ухищрения не приближают, а удаляют мирное решение конфликта. А удаление мирного решения означает приближение неприятного для обеих сторон военного решения конфликта.
На сегодняшний день Президенту Азербайджана бессмысленно встречаться с лидером одной из двух общин региона, признанного на международном уровне в качестве части Азербайджана, и эта бессмысленность сохранится до тех пор, пока там расположены вооруженные силы другого государства, а другая община лишена возможности безопасного возвращения и полноправного подключения к общественно-политической жизни этого края. После вывода вооруженных сил Армении из региона и возвращения другой общины в родной край конфликт перестанет быть межгосударственнным, и руководитель Азербайджана примет двух своих граждан – Бако Саакяна и Байрама Сафарова – и обсудит любые вопросы, связанные с жизнью двухобщинного Нагорного Карабаха. Другого формата нет и не может быть. Надеемся, мы ответили на вопрос Жирайра Либаридяна.
Во время своих выступлений в Баку Либаридян отметил, что время работает как на Азербайджан, так и на Армению: Баку использует полученные от продажи энергоресурсов нефтедоллары для закупки новейшего вооружения, но, в то же время, в Нагорном Карабахе растёт поколение армян, которое не помнит себя в составе Азербайджана. Да, это так. Но правда также и в том, что вооружение стареет медленнее, чем люди. Поэтому учитывая неизбежность возвращения азербайджанской общины в Нагорный Карабах, затягивание статуса-кво создаст в будущем намного большие трудности именно для этого поколения армян, не помнящего себя в составе Азербайджана, потому что с каждым потерянным годом или десятилетием шок от неизбежного в будущем возвращения азербайджанцев в Нагорный Карабах и их совместного проживания будет для этого поколения все сильнее и сильнее. Поэтому важно, чтобы лидеры двух общин – Бако Саакян и Байрам Сафаров – встретились уже сегодня и наладили контакты на уровне межобщинной дипломатии, чтобы минимизировать в будущем этот шок.
Мы не будем останавливаться на всех аспектах, затронутых гостем во время его выступления на конференции и встречи в офисе азербайджанской общины, однако позволим себе пост-фактум прокомментировать ряд его аргументов.
Во время встречи с членами правления азербайджанской общины Нагорно-Карабахского региона Либаридян сравнил Нагорный Карабах с франкоязычным Квебеком в контексте права на самоопределение. Некоторые параллели между двумя регионами действительно наблюдаются, однако необходимо помнить, что:
1) Франция не направила в Квебек свои войска, и на территории этой канадской провинции против воли центрального правительства в Оттаве не проходят срочную воинскую службу призывники из Парижа, Марселя или Нанта;
2) помимо самого Квебека, Франция не оккупировала прилегающие к этой канадской провинции территории и не держит их в качестве залога на «отпущение» Квебека с последующим «ля реинификасион» (la réunification – «миацум» по-французски);
3) французская армия не совершала военных преступлений на территории Канады, уничтожив жителей целых городов и сёл и свалив затем вину на мифических «боевиков Народного фронта Канады»;
4) в Квебеке в хождении по-прежнему канадский доллар, а не евро;
5) жители Квебека по-прежнему ездят по миру с канадским паспортом, а не французским;
6) бюджет Квебека не включён в национальный бюджет Франции;
7) жители Квебека, у которых родной язык английский (а их сегодня 7,8% населения), не изгнаны из провинции, в то время как треть (!) населения Нагорного Карабаха не только изгнана, но и лишена возможности вернуться в свои дома (а как же право азербайджанского меньшинства на самоопределение?);
8) органы власти Квебека сформированы в результате участия в выборах всех жителей провинции, а не только франкоязычной части населения, в то время как так называемые «де-факто власти» Нагорного Карабаха сформированы без участия трети его населeния, что, скорее, напоминает исключение цветного населения из участия в политических процессах в ЮАР в годы апартеида (поэтому, пока сохраняется очевидная схожесть с ЮАР времён апартеида, сегодняшний Нагорно-Карабахский регион, к сведению Freedom House, не может считаться ни «свободным», ни даже «частично свободным»);
9) в попытке обосновать стремление к отделению центробежные силы Квебека не обращаются к древней истории и, будучи сами потомками европейских иммигрантов и в этом смысле ничем не отличающиеся от остальных жителей Канады (кроме индейцев), не называют их «кочевниками» или как-то иначе;
10) учебные пособия школьных программ Франции и Квебека не пестрят картами, в которых эти две территории обозначены в качестве одного государства, a французское общество не грезит поголовно о восстановлении канувшей в Лету истории Французской империи вместе с ее колониями;
11) в поиске аргументов на право на независимость, сторонники отделения Квебека не называют свою политику «антиколониальной борьбой», как это смехотворно делает Раффи Ованиссян;
12) политическая элита Квебека не сформировала клан, практически прибравший к рукам политические институты Франции;
13) самое главное отличие – если в случае с Квебеком, стремящимся к подлинной, а не номинальной независимости, мы имеем дело с классическими весами, на чаши которых поставлены право на самоопределение и территориальная целостность, то в случае с Нагорным Карабахом конечной целью является не независимость как таковая, а объединение с Арменией (именно с лозунга «миацум» и начиналось это движение). Поэтому вследствие отсутствия иных оправдательных аргументов в пользу прямого объединения с Арменией так называемая «независимость» используется армянской стороной как промежуточный этап в направлении этой конечной цели, а «самоопределение» – как тактический ход. Нет большего абсурда, чем стремление к независимости с целью немедленного отречения от нее. По крайней мере ни одному квебекцу, голосующему за независимость провинции, в голову не придёт после обретения независимости тут же отказаться от нее и влиться в состав Франции. Квебекцы отнесутся к этому, как к анекдоту. В случае с Нагорным Карабахом это не анекдот, а сюрреалистическая действительность.
Отличий между Квебеком и Нагорным Карабахом довольно много, и мы перечислили только некоторые из них. Но есть один очень важный фактор, который делает два региона схожими, и в этой связи официальный Баку считает, что Квебек действительно может и должен стать прецедентом для развязывания армяно-азербайджанского узла под названием «Нагорный Карабах».
Дело в том, что в армянском обществе бытует мнение (и, судя по всему, г-н Либаридян также является пленником этого ошибочного суждения), что Квебек до сих пор не обрёл независимость только потому, что ее сторонники в ходе двух референдумов не смогли преодолеть 50-процентную планку, и, дескать, стоит им только достичь в ходе последующих голосований критической черты «50% + 1 голос», как независимость Квебека автоматически станет фактом легитимным, и международное признание посыпится на него, как капли во время дождя. Повторяем, это ошибочное мнение, и считать так могут только те, кто не знаком с сутью вопроса.
Действительно, никто не запрещал квебекцам (и армянам НКАО тоже) проводить референдумы на провинциальном (в случае с НКАО – областном) уровне, однако это никогда не означало, что их результаты, какими бы они ни были, имеют силу, перечёркивающую, затмевающую или ещё каким-то образом влияющую на действие конституции Канады (или Азербайджана).
Проведём на основе открытых источников небольшой экскурс в суть квебекского вопроса. В 1976 году в результате победы на провинциальных выборах партия Parti Québécois (Парти Кебекуа, т.е. «партия Квебека»), выступающая за независимость Квебека и собравшая на выборах 41.37% голосов, впервые получила возможность сформировать местное правительство провинции. Его возглавил основатель и руководитель партии-победителя Рене Левек (René Lévesque), который до победы 1976 года дважды вёл свою партию на выборы, и оба раза ей не удавалось набрать достаточного количества голосов для контроля над Национальной Ассамблеей Квебека (23% в 1970 г. и 30% в 1973 г.) и формирования правительства.
Во время двух предыдущих неудачных выборов Parti Québécois выступала с лозунгом полного отделения Квебека от Канады. Политологи считают, что именно подобный радикализм мог оттолкнуть многих избирателей. Поэтому на выборы 1976 года партия Рене Левека шла уже с несколько смягченной программой, выступая, скорее, за подписание с центральным правительством в Оттаве так называемой «суверенной ассоциации», которая разграничила бы полномочия и предоставила бы Квебеку независимость в определенных сферах, кроме общегосударственных. При этом предвыборная программа Parti Québécois обещала жителям провинции самим решить в ходе плебисцита, наделять ли правительство Квебека мандатом на проведение этих переговоров или нет. Именно это смягчение позиции помогло партии победить на провинциальных выборах 1976 года, сформировать правительство Квебека и начать подготовку к референдуму.
На референдум 1980 года правительство Рене Левека вышло со следующим вопросом:
«Правительство Квебека объявило о предложении провести переговоры о новом соглашении с остальной частью Канады, основанном на равенстве наций; соглашение предоставило бы Квебеку полную власть издавать свои законы, собирать налоги и вступать в отношения с внешним миром – другими словами, суверенитет, – но в то же время поддерживать с Канадой экономический союз, включая единую валюту; любой политический статус, исходящий из результатов этих переговоров, может быть реализован только после всенародного одобрения посредством еще одного референдума; на этих условиях, предоставляете ли Вы мандат правительству Квебека вести переговоры между Квебеком и Канадой о предложенном соглашении?».
Для нас ключевым является последняя часть вопроса. Многие армянские «эксперты» теории самоопределения, пиарящиеся время от времени на сайте подконтрольного Роберту Кочаряну ИА РЕГНУМ, с лёгкостью ссылаются на прецедент квебекского референдума, будучи даже не в курсе самого вопроса, вынесенного на всенародное голосование. Им кажется, что в двух неудачных референдумах ставился вопрос о независимости Квебека, в то время как на первом референдуме правительство провинции всего лишь запрашивало у жителей мандата на проведение переговоров, которые еще неизвестно, чем бы завершились. Сами сторонники независимости Квебека – лидеры Parti Québécois – понимали, что даже если они самым топорным образом вынесут на плебисцит вопрос «согласны ли вы на независимость Квебека», как это сделали организаторы карабахского балагана 10 декабря 1991 года, и даже если квебекцы покажут такой же «сокрушительный» результат в 99%, эти результаты не будут иметь никаких правовых последствий и не приведут к независимости, так как подобные действия входят в явное противоречие с конституцией Канады (в случае с Нагорным Карабахом – с Конституцией Азербайджана). Стало быть, единственной правовой дорогой к независимости являются переговоры с центральной властью (что само по себе уже предполагает признание сепаратистами центральной власти как таковой, а вместе с ней и конституции страны), которые, впрочем, могут ничем не завершиться и уж, во всяком случае, вовсе не обязывают центральное правительство дать добро на отделение.
У лидеров Parti Québécois имелось на этот счёт ясное понимание. Имелось у них понимание также того, что независимость Квебека могла стать законной только в случае, если бы в ходе референдума 1980 года квебекцы проголосовали за предоставление провинциальному правительству мандата на проведение переговоров с Оттавой, эти переговоры завершились бы согласием правительства Канады отпустить Квебек на все четыре стороны, и затем достигнутое соглашение было бы подтверждено двумя параллельными референдумами – в отдельности в Квебеке (как и обещалось в вопросе первого референдума в 1980 г.) и в целом по всей Канаде (или отдельно в остальной части Канады). Только при таком сценарии независимость Квебека можно было бы считать законной, и именно этим путём решили сперва пойти лидеры Parti Québécois.
Кстати, именно согласие центрального правительства в Хартуме принять любой итог голосования в Южном Судане придало законный характер независимости последнего. И именно в силу отсутствия такого согласия со стороны Баку результаты так называемого «референдума» 10 декабря 1991 года в бывшей НКАО не возымели абсолютно никаких правовых последствий.
Тем не менее, референдум 1980 года завершился тем, что квебекцы даже не стали давать согласия на наделение правительства провинции мандатом на проведение переговоров, которые еще неизвестно, чем бы закончились. В результате «да» ответили только 44,44% участников плебисцита. Комментируя итоги референдума, Левек, как бы обращаясь к его участникам, сыронизировал: «Если я вас правильно понял, это означает "до следующего раза"».
Действительно, после этого был еще один референдум, к чему мы ещё вернемся. А пока отметим, что незадолго до референдума премьер-министр Канады Пьер Трюдо (Pierre Trudeau) призвал квебекцев проголосовать против, пообещав, что ответ «нет» будет фактически означать «да – реформам». Под реформами Трюдо – сторонник единства Канады – подразумевал так называемую «патриацию», то есть полный выход Канады из конституционной зависимости (хоть и номинальной) от Великобритании, что и было достигнуто через два года, после того как канадский премьер обратился с петицией к британскому парламенту в Лондоне. До 1982 года изменения в конституцию Канады можно было производить только с согласия Великобритании, а сама конституция Канады представляла собой, грубо говоря, один из британских законов. Парламент Великобритании поддержал петицию Канады, и в тот же год королева Елизавета II подписала соответствующий конституционный акт.
И вновь, как мы видим, парламент и правительство Канады, как и в случае с Квебеком, не стали «топорно» объявлять в одностороннем порядке о прекращении связи конституции страны с Великобританией, а обратились в должном и правовом порядке к Лондону.
Сравнивая цепочку Квебек-Канада-Великобритания с цепочкой НКАО-Азербайджан-СССР, обращает на себя внимание, что Канада обратилась должным образом к Великобритании с петицией о прекращении практики утверждения конституционных изменений в британском парламенте, в то время как Азербайджан (как, впрочем, и остальные 11 республик, в том числе Армения) стали независимыми от СССР по факту роспуска союзного государства 26 декабря 1991 года, и после этой даты им было уже не к кому обращаться для проведения переговоров о независимости. Вместе с тем, очевидно также и то, что входящий в состав Канады Квебек, в отличие от входящего в состав Азербайджана НКАО, решил поначалу идти правовым путём и обратиться к центральному правительству в Оттаве с предложением о начале переговоров с последующим утверждением соглашения (разумеется, в случае его достижения) на референдуме, в котором участвовали бы ВСЕ жители провинции (а не только одни франкофоны). Ничего подобного в НКАО не произошло, где балаяны и мурадяны решили, что несанкционированный референдум местного уровня и только в армянских населенных пунктах способен перечеркнуть действие Конституции СССР и Конституции Азербайджана, a его результаты станут «обязательными» для всего мира и «автоматически» ведут к независимости.
Трудно было этим «теоретикам» в плену своего националистического угара понять, что при такой не поддающейся здравому рассудку логике любая деревня с этническим меньшинством в любой точке мира может самовольно провести «референдум» и, проигнорировав конституцию страны, в одностороннем порядке объявить о своей независимости. А если центральное правительство в столице не сочтёт итог самовольно проведённого общедеревенского референдума «достаточным» основанием для территориального раскола государства, то это, по мнению армянского политолога Бориса Оганова, будет означать, что данное государство «не соблюдает» право на самоопределение и поэтому принцип территориальной целостности к данному государству «не относится».
Ненадолго отвлекаясь от квебекской темы, сообщим, что это не анекдот. Армянский «эксперт» Борис Оганов, полемизируя с азербайджанским политологом Асифом Джавадовым на сайте агентства РЕГНУМ, написал дословно следующее: «Право народов на создание независимого государства и приоритет этого принципа перед принципом территориальной целостности государств совершенно ясно и однозначно следует из "Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН от 24 октября 1970 года", которая относится к основным источникам императивных норм международного права. Необходимым предварительным условием соблюдения принципа территориальной целостности государства является соблюдение этим государством принципа самоопределения народов. Поясним это. Если бы, например, население НКР проголосовало на референдуме за то, чтобы остаться в составе Азербайджана, то любые действия, направленные на отделение НКР от Азербайджана были бы признаны мировым сообществом незаконными. И, наоборот, так как подавляющее большинство населения НКР проголосовало на референдуме за то, чтобы отделиться от Азербайджана и образовать самостоятельное государство, то любые действия, направленные против отделения НКР от Азербайджана являются по международному праву незаконными. Таким образом, согласно Декларации ООН от 1970 г., государство получает право на защиту своей территориальной целостности только в том случае, если все народы, его населяющие, желают остаться в составе этого государства. Если же какой-либо народ желает выделиться из состава существующего государства, то у этого государства нет оснований для сохранения своей территориальной целостности» (см.: http://regnum.ru/news/1371048.html).
Трудно комментировать подобный абсурд! Вряд ли Борис Оганов подумал о последствиях применения его умозаключений и извращенной трактовки Декларации ООН 1970 года в отношении его же собственной родины – Армении, территориальная целостность которой, исходя из его собственной трактовки, не может быть сохранена, после того как она отвергла право азербайджанского населения Зангезура, Гёйчабасара, Зангибасара, Иревана, Амасии и других махалов на самоопределение в форме автономии или даже независимости, a ответила депортацией. Следовательно – опять же, исходя из трактовки Оганова и используя его же формулировки – Армения совершила агрессию против своих собственных граждан азербайджанского происхождения, и поэтому она лишается права на территориальную целостность.
Далее Оганов пишет: «Международное сообщество в Декларации ООН от 1970 г. ясно и недвусмысленно говорит, что оно уважает территориальную целостность только тех государств, которые могут доказать, что они образовались на основании свободного волеизъявления населяющих их народов. В противном случае эти государства не могут рассчитывать на поддержку ООН своей территориальной целостности. В основу такого подхода ООН положен общепризнанный принцип создания и существования современных многонациональных государств – добровольное согласие на это всех народов их населяющих. Необходимо или убедить все народы, входящие в государство, что им выгоднее жить в одном государстве или прекратить препятствовать этим народам создавать свои собственные государства. Третьего не дано. Но если согласие всех народов о вхождении в одно государство достигнуто, то никто не вправе посягать на территориальную целостность этого государства. Совершенно ясно, что тут нет никакого противоречия между принципом территориальной целостности и принципом права народов на самоопределение. Оба принципа не противоречат друг другу и одинаково важны для международного права».
Беда армянских «экспертов», вроде Бориса Оганова, заключается в том, что, выдвигая тот или иной тезис или теоретический посыл, они не задумываются об обратном эффекте их умозаключений. Ведь если вышеприведённую цитату из опуса Оганова перенести с карабахской ситуации на бывшее азербайджанское население Армении, то это государство первым лишится права на территориальную целостность. Армения не сможет доказать, что она образовалась на основании свободного волеизъявления населявших их народов, в том числе азербайджанцев, которые не давали добровольного согласия на создание и существование Армении и своего проживания в ее составе, а вместо этого были насильственным образом изгнаны из своей многовековой родины. Армения не убедила все народы, входящие в ее состав, в том числе азербайджанцев, что им выгоднее жить в одном государстве с армянами, и в то же время воспрепятствовала им создать свое собственное государство в Гёйча-Зангезурском регионе. Ведь, как полагает Оганов, «третьего не дано». Или, может, насильственная депортация и есть то самое «третье», о котором замалчивает армянский «теоретик»? В случае с Арменией, достигнуто ли было согласие азербайджанского населения на вхождение в одно государство? Освежим память Оганову – нет, не было достигнуто. Так может быть прав он, когда пишет, что такое государство не может рассчитывать на поддержку ООН своей территориальной целостности? Наконец, если Оганов пишет о Нагорном Карабахе как «состоявшемся государстве», то можно ли вообще говорить о территориальной целостности этого, с позволения сказать, «государства», если на его территории совершен геноцид против этнического меньшинства – азербайджанцев из Ходжалы, Малыбейли, Гарадаглы и других сёл, – а выжившие лишены властями этого «государства» возможности не только реализовать своё право на самоопределение в огановской трактовке, но даже элементарно вернуться и продолжать жить в своих домах?
Подобная концентрация абсурдных умозаключений и трактовок в статье Бориса Оганова, скорее всего, и стала причиной того, что его оппонент Асиф Джавадов не стал продолжать полемику на подобном уровне.
Впрочем, вернемся к сравнительному анализу Квебека и Нагорного Карабаха. В 1994 году Parti Québécois вновь выиграла провинциальные выборы, и уже через год правительство Квебека провело новый плебисцит, вопрос которого на сей раз звучал так: «Согласны ли Вы с тем, что Квебек должен стать суверенным после предложения к Канаде о заключении нового политического и экономического партнерства в рамках билля о будущем Квебека и соглашения от 12 июня 1995 года?».
Анализируя предложенную жителям Квебека формулировку вопроса второго референдума, следует отметить, что на сей раз правительство провинции уже не запрашивало у избирателей мандата на проведение переговоров с Оттавой и даже не собиралось вступать в переговоры с центральным правительством, а собиралось всего лишь предложить Канаде заключить новое соглашение. Вопрос включал в себя ссылку на билль (известный также как «билль о суверенитете» или «билль номер один»), который был предложен Национальной Ассамблее Квебека новым лидером Parti Québécois и новым главой правительства провинции Жаком Паризо (Jacques Parizeau) и который, в случае его принятия, предоставлял бы Ассамблее право об объявлении суверенитета Квебека. Интересно, что данный билль, пройдя через первое чтение, так и не был принят общим голосованием в Ассамблее. Другая ссылка касалась тройственного соглашения, подписанного 12 июня между партиями Parti Québécois, блоком Québécois и Action démocratique du Québec о проведении референдума и провозглашении суверенитета (см.: http://www.sfu.ca/~aheard/bill1.html#ANNEX). Одним словом, вынесенный на референдум вопрос изолировал принятие решения о будущем Квебека от остальной части Канады и ссылался на документы, по-прежнему не выходящие за рамки провинции, а в случае с биллем – и вовсе не принятый в окончательном виде Национальной Ассамблей Квебека.
Налицо была самоизоляция и попытка решить вопрос о своём статусе в одностороннем порядке. Ведь что означает «стать суверенным после предложения к Канаде о заключении нового политического и экономического партнерства», да еще и основываясь не на конституции Канады, а на принятых в аналогично одностороннем порядке документах провинциального уровня? То есть, по мнению авторов вопроса, достаточно было провести референдум, набрать больше половины голосов и сделать простое предложение к Канаде, чтобы Квебек, даже не дожидаясь реакции Оттавы на это предложение, тут же стал независимым. Это не могло иметь ничего общего с конституционностью и, разумеется, не могло пройти мимо внимания центрального правительства, которое в условиях радикализации вопроса решило обратиться в судебный орган.
И вновь напрашиваются параллели с Нагорным Карабахом. 19 февраля 1988 года сессия облсовета народных депутатов НКАО Азербайджанской ССР обратилaсь с ходатайствами к Верховному Совету Армянской ССР и Верховному Совету Азербайджанской ССР с предложением рассмотреть вопрос о переходе области из состава Азербайджана в состав Армении. Верховный Совет Армянской ССР дал своё согласие, а аналогичный орган Азербайджана – нет. 18 июля того же года Президиум Верховного Совета СССР постановил, что согласно статье 78 Конституции СССР «территория союзной республики не может быть изменена без ее согласия» и «границы между союзными республиками могут изменяться по взаимному соглашению соответствующих республик, которое подлежит утверждению Союзом ССР» (см.: http://www.consultant.ru/popular/conscccr/62_11.html), и поэтому НКАО остаётся в составе Азербайджанской ССР.
Иными словами, поначалу армянская сторона избрала правовой путь, хоть и занималась закулисными играми, отправляя Зория Балаяна и Сильву Капутикян в Москву на встречу с Михаилом Горбачёвым, в надежде на то, что союзный руководитель «повлияет» на руководство Азербайджана и заставит его дать согласие. Однако когда это не удалось, армянская сторона, убедившись в безнадёжности присоединения НКАО к Армении конституционным путём, решила действовать односторонне, объявив 1 декабря 1989 года о «воссоединении» Армении и Нагорного Карабаха даже без согласия Азербайджана и без утверждения Союзом ССР. Ещё через 40 дней, 9 января 1990 года сессия Верховного Совета Армянской ССР приняла решение о включении социально-экономического развития Нагорного Карабаха в республиканский бюджет Армянской ССР на 1990 год, что также носило односторонний характер. На следующий день высший орган государственной власти СССР – Президиум Верховного Совета СССР, – ввиду незаконности последних решений Верховного Совета Армянской ССР, принял постановление «О несоответствии Конституции СССР актов по Нагорному Карабаху, принятых Верховным Советом Армянской ССР 1 декабря 1989 года и 9 января 1990 года» (см.: http://constitutions.ru/archives/3061), отменив тем самым решения Верховного совета Армении.
Казалось бы, вопрос окончательно закрыт. Однако 23 августа 1990 года Верховный Совет Армянской ССР принял декларацию «О независимости Армении» (см.: http://constitutions.ru/archives/2910), в которой содержалась ссылка на аннулированное Верховным Советом СССР постановление Верховного Совета Армянской ССР от 1 декабря 1989 года. Таким образом, налицо были выбор армянской стороной односторонних мер и игнорированиe решений не только Азербайджана, но и вышестоящих союзных органов власти. В следующий (и уже в последний в истории) раз высший орган государственной власти СССР – Госсовет СССР, заменивший собой Верховный Совет СССР – вмешается в ситуацию сразу после упразднения 23 ноября 1991 года Верховным Советом Азербайджанской ССР НКАО, приняв 27 ноября Постановление Госсоветa СССР «О мерах по стабилизации обстановки в НКАО и приграничных районах Азербайджанской Республики и Республики Армения», признавшее неконституционными «все акты, изменяющие правовой статус Нагорно-Карабахской автономной области, зафиксированный в Конституции СССР», и постановившее «восстановить на территории НКАО конституционный порядок». А на следующий день высший орган судебной власти СССР – Комитет Конституционного надзора СССР – примет Постановление Комитетa Конституционного надзора СССР «Об актах Верховного Совета СССР и его Президиума и Верховных Советов Азербайджанской ССР (Азербайджанской Республики) и Армянской ССР (Республики Армения) о Нагорно-Карабахской автономной области», признавшее постановление «О воссоединении Армянской ССР и Нагорного Карабаха» от 1 декабря 1989 года и решение ЦИК Армянской ССР о создании на территории НКАО избирательных округов по выборам в Верховный Совет Армянской ССР как отступающие от положений Конституции СССР и законов СССР, а постановление Верховного Совета Азербайджанской Республики от 23 ноября 1991 года о ликвидации НКАО – как несоответствующее статьям 86 и 87 Конституции СССР. Эти два пoстановления союзных органов от 27 и 28 ноября станут самыми последними в истории решениями вышестоящих союзных органов по Нагорному Карабаху вплоть до прекращения существования Союза ССР 26 декабря 1991 года.
Таким образом, вплоть до последней минуты существования СССР единственным правовым статусом Нагорного Карабаха была НКАО Азербайджанской ССР. И поэтому Азербайджан вошёл в семью государств мира и был признан таковым в этих границах именно вместе с Нагорным Карабахом в своём составе. Все односторонние действия – как провозглашение 2 сентября 1991 года так называемой «нкр», так и неконституционное упразднение 23 ноября Верховным Советом Азербайджана НКАО и проведение 10 декабря того же года неконституционного «референдума» в НКАО – не возымели никаких правовых последствий именно в силу как односторонности (со стороны армян), так и ввиду вступления их в противоречие с вышестоящей Конституцией СССР (с азербайджанской стороны). Все апелляции армянской стороны к мифическим «нормам международного права» (без конкретных ссылок или со ссылками на Устав ООН в стиле аля-Шаварш-Кочарян) или к союзному законодательству (при полном игнорировании многочисленных нарушений с ее стороны именно этого законодательства) – обычная лирика, не имеющая ничего общего с правовым полем.
Сам факт того, что своими последними в истории решениями по Нагорному Карабаху от 27 и 28 ноября 1991 года высшие органы государственной власти СССР восстановили статус этого края, обозначенный в пока еще действующей Конституции СССР, то есть статус НКАО в составе Азербайджанской Республики, и проигнорировали провозглашение 2 сентября 1991 года так называемой «нагорно-карабахской республики», свидетельствует о полном несоответствии действий армянской стороны Закону СССР от 3 апреля 1990 года, к которому армяне так любят ссылаться. Действия армянской стороны по провозглашению «нкр» носили односторонний характер даже по Закону СССР от 3 апреля 1990 года и сопровождались нарушениями как минимум в семи эпизодах, и поэтому они не имели никаких последствий, что и было подтверждено последними решениями Госсовета СССР и Комитета Конституционного Надзора СССР от 27 и 28 ноября 1991 года.
