Вагиф Мустафазаде: раскрепостивший джаз - ОЧЕРК
БАКУ, 16 мар – 1NEWS.AZ
Сегодня день рождения великого азербайджанского джазмена Вагифа Мустафазаде.
Обаятельный в своей непритязательной простоте парень из Крепости – таким он навсегда остался в нашей памяти: скромный, прошедший духовно невредимым сквозь искушение славой… А, собственно, была ли она – слава?
Воспоминания о нем замешаны на двух чувствах – гордости и горечи. Гордости за него - композитора и пианиста – экспериментатора, музыканта, с именем которого критики связывают принципиально новое, основанное на азербайджанской ладовой системе направление в джазе. Ну а горечь – она не требует расшифровки.
Весть о его кончине прозвучала громом небесным! Вагиф, с его неповторимой, чуть виноватой улыбкой и в своей неизменной кожаной куртке, украшение телевизионных вечеров бакинцев (в качестве руководителя суперпопулярного в то время вокального ансамбля «Севиль») – умер?!
А еще помню статью в одной из центральных газет, переполненную раскатами грома, прокатившегося тогда по стране. «До и после некролога» – так она называлась. Начиналась публикация с заявления Вагифа Мустафазаде с просьбой принять его в члены Союза композиторов республики. Далее приводилась справка, содержащая, по сути, приговор: «Правление СК Азербайджана воздержалось от приема В.Мустафазаде в члены Союза, так как он не имеет законченного высшего образования»…
Я очень хорошо помню эту его улыбку. Помню, как он провожал свою дочурку в школу – было это где-то в середине 70-х годов. Надо было видеть, как он с ней прощался – на целый долгий день – как, нагнувшись, тщательно зашнуровывал ей ботинки, поправлял заколку в волосах… Наконец, чмокнув ее в щечку, удалялся, непрестанно оборачиваясь ей вслед. Дойдя до ворот школы, он неожиданно окликал ее: «А я ничего не забыл?» - в прищуре глаза – лукавая хитринка. Девочка отрицательно качала головой, после чего он подбегал к ней и, поцеловав ее еще раз, уходил…
Нельзя сказать, что он был обойден, о нем немало писали, но все больше – как о пианисте, пропагандисте джазовой музыки. Вот один из отзывов тех лет на его сольный концерт: «Благодаря блестящей технике и широкому творческому диапазону Мустафазаде, подобно манипулятору, перемещал зрителя во времени и пространстве джаза из романтического, подернутого тонким лиризмом мира Джорджа Гершвина в зримые урбанистические формы своей композиции «Сегодняшний день», из пунктирных всплесков пьесы Телоуниса Монка - в непостижимые глубины гармонии «Семи красавиц» Кара Караева. В этих перемещениях Мустафазаде верен себе: ни в одной вещи, ни на долю секунды он не утрачивает тонкого мастерства импровизатора, бережно вплетающего в ткань произведений классиков джаза оригинальность и свежесть своей музыкальной стилистики».
Его феерические выступления всегда вызывали бурю восторга. Зал замирал и превращался в благоговейное внимание, когда он, Вагиф, создавал свою, всякий раз неповторимую трактовку. При этом недра фортепиано, казалось, открывались какой-то особой, доселе невидимой силой духа, силой личности. Это было подлинное музицирование дарования, с его удивительным темпераментом, который варьировался от поэтически-лиричного до неукротимо взрывного.
Звезда мирового джаза. Был ли он звездой? Безусловно, был, но его звездность не чета сегодняшней - той, которой для напоминания о себе периодически нужны шумиха, скандал, эпатаж – это притягивает. Вагиф обходился без всего этого. Зато не обходились без него мы, его слушатели.
Оригинальность настораживает. Люди во все времена подозрительно относились к непривычному и новому. Непонимание же рождает неприятие, резкие оценки, ненависть, злобу. Индивидуальность – это способность видеть иначе, что, как известно, редко приветствуется. А от непонимания до отрицания - один шаг...
Его, Вагифа, блистательные композиции которого сегодня вдохновенно исполняет весь музыкальный мир, так и не пустили за порог Союза композиторов. «Не имеет законченного высшего»… Можно было подумать, что речь шла о новичке в музыке. К тому времени он был автором немалого числа произведений, известных у нас в стране, исполняемых в Польше, во Франции и других странах. Только Всесоюзная фирма «Мелодия» выпустила девять пластинок с его произведениями в авторском исполнении. За несколько недель до смерти он представил на суд великого азербайджанского дирижера Ниязи свой концерт для фортепиано с оркестром. Он сотрудничал с театром, писал музыку для документальных фильмов. Произведение В.Мустафазаде «В ожидании Азизы» в 1979 году получило первую премию на VIII Международном конкурсе композиторов джазовых композиций в Монако. Вагиф был первым композитором из тогдашнего Союза, завоевавшим столь высокое место на том представительном форуме. Нет, новичком в музыке он не был, и тем не менее места в справочнике Союза композиторов ему тогда не нашлось…
Это сейчас о нем говорят как об эпохе в культурной жизни народа, а тогда… «Незаконченное образование»… Беспощадный мор застоя, когда не только буквоедство вершило вердикт, но и – цифроедство.
«Чем оригинальнее открытие, тем более очевидным оно кажется впоследствии», - говорил Артур Кестлер. Пример Вагифа Мустафазаде – тому подтверждение. Мы как-то уже привыкли, что есть такой джаз – азербайджанский, будто он был – всегда. При этом напрочь забыв о том, что долгие годы ни один из «неамериканских» исполнителей не мог по-настоящему заявить о себе, сказать что-то принципиально новое в джазе. Словом, элита родоначальников жанра казалась неприступным бастионом. Это сейчас благодаря творчеству В.Мустафазаде существует и официально занесен в музыкальные каталоги термин «Азербайджанский джаз». Именно ему, Вагифу, мир обязан появлением этого феномена.
По большому счету масштаб потери мы осознали только спустя год после того как его не стало – помню, республиканское телевидение подготовило передачу, посвященную годовщине его смерти. Только после ухода в мир иной он предстал перед нами во всем творческом величии – собственно, с той посмертной передачи о нем и началось подлинное признание. Его начали называть «основоположником азербайджанского джаза», приводить высказывания о нем мэтров мировой джазовой музыки. В течение одного вечера произошла метаморфоза в представлении людей: заслуженный артист республики В.Мустафазаде вдруг вырос в явление мирового значения, а соотечественники узнали истинную ценность своего современника.
«Мустафазаде – пианист экстра-класса. Ему трудно найти равных в джазе, - так писал о нем известный американский музыкант и критик В.Коновер. – Это самый лиричный пианист, которого я слышал».
А вот что говорил о сочинениях Вагифа джазовый пианист Б.Юханссон из Швеции: «Его музыка удивительно современна и в тоже время от нее веет таинствами древних кавказских мелодий, воспетых поэтами не одного поколения. Это сказка, рассказанная Шехерезадой в 1002 ночь!».
Он был титаном в творчестве и совершенно беспомощным в том, что принято называть бытом. Как все отмеченные Богом, он не был практичен, а иной раз просто беспомощен в решении самых элементарных житейских проблем. Ранимость, хроническая повседневная неустроенность, приводящая к внутреннему дискомфорту, поиски работы по душе с тем, чтобы заработать на пресловутый кусок… А жизнь на пределе нервного напряжения, она неизбежно обречена на драматичный сбой.
Вагиф умер в Ташкенте. Прямо на сцене, за роялем. «В ожидании Азизы» - так называлась его прощальная композиция, посвященная дочери.
«Искусство есть не результат, а сам акт творчества», - говорят французы. Думая о том, уже далеком ташкентском концерте, понимаешь несомненную справедливость этих слов. В случае же с Вагифом акт творчества стал актом заклания, когда сцена превратилась в арену борьбы – жизни и смерти… Увы!
Вот уже четверть века его нет с нами – в 1980 году перестало биться сердце этой самобытной и трагической личности. Нет Мастера, в виртуозных импровизациях которого мугам получил свое новое продолжение и новую жизнь. Умер он в пору наивысшего расцвета своего недюжинного таланта. Было ему тогда – около сорока…
Баку всегда отличался особой отзывчивостью к джазовой культуре. И сегодня много музыкантов, работающих в этом немеркнущем жанре. Есть среди них настоящие мастера своего дела, джаз их добротен, стандартизирован, иногда даже не лишен творческой фантазии. Но, думаю, им не повезло – просто В.Мустафазаде задал невероятно высокую планку и, слушая их, даже очень талантливых, мы ощущаем, что нам не достает той особой индивидуальности и подлинной художественности. Может, потому что джаз – он не может быть продуктом массового производства, создаваемым для удовлетворения среднестатистического обывателя. Мы видели другой джаз и другого джазмена, человека, горевшего им, спалившего себя - дотла! А джазообразные произведения (или «псевдоджаз») - они отличимы с первых же тактов. Потому что творческая сноровка – не есть Вдохновение.
Он сомкнул в своем творчестве множество ипостасей – композитора, аранжировщика, исполнителя, импровизатора. Но, думаю, главная его заслуга в том, что он создал Образ азербайджанского джазмена!
Прошли годы. Но всякий раз, проходя мимо музыкальной школы им. Бюльбюля, где я когда-то училась, перед моим взором чудесным миражом вновь и вновь возникает сцена - Вагиф, спешащий на урок с дочуркой-второклассницей… И чуть позже – улыбка, обращенная к ней: «Я ничего не забыл?»
Вагиф Мустафазаде умер накануне мирового признания, чуть-чуть не дожив до славы. Являясь автором почти 1300 музыкальных произведений, он имел большую мечту - приобрести красный рояль. Дело в том, что на проходившем в 1979 году в Испании международном конкурсе пианистов, призовой фонд которого составлял $ 25 тысяч, азербайджанский джазмен занял первое место. Однако Вагиф отказался от денег, сделав выбор в пользу взлелеянного в мечтах красного рояля, озадачив всех своим выбором. Но мечте не суждено было сбыться - великий джазмен скончался 16 декабря 1979 года, а в январе 1980-го жюри приняло решение отправить в Баку его красный рояль...
А вот толика воспоминаний тех, кому довелось общаться с Вагифом - парнем из Крепости, опередившим свое время, шагнувшим в бессмертие …
Франгиз АЛИЗАДЕ, композитор:
Жизнь Вагифа Мустафазаде удивительным образом подтверждает, насколько важна в истории музыки и искусства вообще категория Времени. Родись он в Азербайджане 21 века, мог бы парить в свободном пространстве, давать концерты в Европе, Америке, общаться с коллегами, а не жить в замкнутом мире закавказского или советского джаза. И никто не обсуждал бы его прическу, ширину его брюк или длину усов. Но! Не родись Вагиф в 20 веке, для Азербайджана не наступил бы 21 век в джазе, когда появилась целая плеяда молодых талантливых «принцесс» и «принцев» этого уникального жанра.
Энергетика Вагифа – это тот заряд, который питает сегодня наш азербайджанский джаз. В этом есть своя закономерность – никто и никогда не увидел Вагифа состарившимся. Все запомнили его ярким, с блестящими глазами, излучающим Вдохновение!
Вагиф Самедоглу:
Я учился с Вагифом в музыкальной школе-десятилетке при консерватории им.Уз. Гаджибекова, он был на класс младше, так что мы почти однокашники. Мы жили в стране, которая находилась не только в информационной, но и джазовой блокаде - не было записей, нот, звукозаписывающей аппаратуры. Помню, мы сидели с ним часами за инструментом - у меня дома, у него или в школе, разбирая имеющиеся под рукой сочинения. Это были прелюдии, этюды, этюды-картины Рахманинова (и не только), в которых мы выискивали джазовые гармонии, специфически прихотливый ритм, присущий этому жанру, вожделенный джазовый септаккорд и т.д. Не было ведь взрослых джазменов, с кем можно было бы посоветоваться, – все впотьмах, все по наитию. А еще мы ночами приникали ухом к радиоприемникам в надежде услышать звуки «крамольной» музыки. Интерес был всепоглощающий, джаз ведь нельзя играть, джазом можно заболеть – однажды и на всю жизнь. Что и доказал Вагиф Мустафазаде – он ведь «сгорел» на сцене…
Сейчас в моде мейхана, так вот я, наверное, вас удивлю: Вагиф был одним из самых талантливых мейханачы того времени, синедефтер, как их называют. Это была тройка лучших – Вагиф, Рафик Зека, покойный, и я: мы в садике Сабира демонстрировали свое искусство мейханы, которую нам заказывали крепостные «авторитеты», после чего они, довольные услышанным, нас «угощали» - давали деньги на кино, мороженое, пирожки… Это были 49,50,51-е годы. Буду откровенен – сегодня я очень горжусь этим эпизодом своей биографии…
Диляра ДЖАНГИРОВА, солистка вокально-инструментального ансамбля «Севиль», ныне артистка Государственного симфонического оркестра им. Уз.Гаджибекова:
Вагиф Мустафазаде был очень добрым, мягким человеком, обладавшим большим чувством юмора. Он очень любил детей и страдал от того, что из-за запрета жены не мог видеть свою старшую дочь Лалу. Она сейчас живет во Франции и преподает в Парижской консерватории. Очень любил и свою вторую дочь Азизу. Если его просили что-то сыграть, к примеру, музыку Караева, которую очень любил, каким бы он ни был уставшим, никогда не отказывал. А еще из классиков он очень любил С.Рахманинова. В джазе же его кумирами были Бил Эванс и Колтрейн.
Неистовый на сцене, в работе он был по-немецки пунктуальным, невероятно дисциплинированным и требовательным. А еще он никогда не ходил ни к кому на поклон. Ему ведь было очень тяжело, он жил в невыносимых условиях - в коммунальной комнатенке с инструментом ютились сам Вагиф, его мать, жена и дочь...
Вспоминается, как в 1973 году мы выступали в Москве с мексиканскими музыкантами - супругами Мабель Луна и Джимми Санти. Был большой эстрадный концерт, на котором вокально-инструментальному ансамблю «Севиль» Вагифа Мустафазаде выпала честь представлять СССР. Выступления проходили в киноконцертном зале Россия и летнем зале Эрмитаж. Это была международная эстрадная программа, в которой участвовали артисты латиноамериканских стран. Буквально за какие-то два дня, которые мы дневали и ночевали в концертном зале, помимо своих сольных номеров, мы разучили песни Джимми, в которых должны были ему подпевать. И случилось очень так забавно: мы выходим к своим микрофонам вместе с Джимми Санти, начинает звучать песня, которая нам незнакома. Пришлось только подтанцовывать и создавать видимость участия. А Вагиф, весь концерт вместе с остальными нашими музыкантами находившийся на сцене, сердито улыбался нам. И тихо, что из-за его пышных усов не было заметно из зала, приговаривал: подождите, сейчас концерт кончится, что я с вами сделаю! Вот так этот добрый человек мог выходить из себя, когда дело касалось работы. Для Вагифа не существовало экстремальных ситуаций, потому что импровизация была его сущностью…
Натаван ФАИГ
