Российский эксперт: «Борьба за рынки будет мотивировать крупных игроков продавать свою нефть по самой низкой цене»

Интервью 1news.az с доцентом кафедры политологии и социологии Российского экономического университета им. Г.Плеханова, кандидатом социологических наук, российским политическим экспертом Виталием Журавлевым.

- Господин Журавлев, как вы расцениваете снятие санкций с Ирана со стороны США, ЕС и ООН? Значит ли это, что вопрос политической конфронтации между Ираном и Западом полностью закрыт?

- В данном случае я бы разделил условный «Запад» на США и ЕС. Евросоюз заинтересован в разблокировании Ирана, поскольку это открывает доступ европейским производителям к его энергетическим ресурсам. Кроме того, для европейских компаний открывается возможность для крупных инвестиционных проектов, связанных с разработкой и транспортировкой в Иран той же самой нефти.

В политическом отношении у европейцев и иранцев нет антагонистических противоречий, если не считать ядерную программу Ирана, из-за которой страна и попала в свое время под санкции. Что касается США, то здесь ситуация иная, особенно если брать позицию Республиканской партии. США видят в Иране угрозу своим геополитическим союзникам на Ближнем Востоке – прежде всего Израилю и Саудовской Аравии.

К тому же иранские поставки нефти могут составить конкуренцию ТНК, находящимся под контролем американцев. Поэтому для них усиление Ирана проблематично. Соответственно, Вашингтон в той или иной форме будет продолжать давление на Тегеран. И пока США осуществляют глобальное политическое доминирование, вопрос политической конфронтации между Ираном и Западом полностью закрыт не будет.

- В какой степени страны-экспортеры нефти почувствуют конкуренцию после выхода иранских энергоресурсов на мировые рынки?

- О степени можно предполагать весьма ориентировочно. Известно, что Саудовская Аравия добывает 13 млн. баррелей в сутки, Россия примерно 10,8 млн. баррелей, Иран - приблизительно 2,9 млн. баррелей. Сразу после снятия санкций Иран, по заявлению официальных лиц, увеличит объем добычи на полмиллиона баррелей, а в течение полугода после этого - еще на полмиллиона. Получается, что к осени 2016 года Иран будет добывать около 3,9 млн. баррелей. Избыточное предложение, по данным секретариата ОПЕК, в настоящее время составляет 1,4 млн. баррелей ежедневно. Даже если учитывать, что определенное количество нефти Ирана идет на внутреннее потребление, все равно избыточное предложение только за счет иранской нефти и при сохранении прежних параметров остальными участниками рынка увеличится в обозримом будущем не менее чем в 2,5 раза, что, естественно, непосредственно отразится на ценах в сторону их понижения. Полагаю, что и Россия, и Азербайджан это почувствуют.

- Выход иранской нефти на мировые рынки повлечет снижение цен на «черное золото», однако насколько вероятно то, что иранцы станут продавать ее с большой скидкой?

- Здесь, по-видимому, будут играть основную роль факторы, во-первых, экономической рентабельности, во-вторых – борьбы за рынки сбыта. По экспертным оценкам, бюджет Ирана на 2016 год спланирован из расчета 40 долларов за баррель, российский – 50 долларов; Саудовской Аравии - 29 долларов за баррель. Это не означает, что саудитов устраивает низкая цена. Наоборот, известно, что дефицит бюджета Эр-Рияда, который на 90% зависит от нефтяных доходов, составил 20% ВВП. Но логика борьбы за рынки сбыта, которую в данной ситуации можно назвать экономической войной, будет мотивировать крупных игроков, сидящих на нефтяной игле, продавать свой товар по самой низкой цене.

Рациональной альтернативой могли бы стать договоренности о совместных действиях России, Саудовской Аравии, Ирана, Ирака, Мексики, Венесуэлы, Алжира, Анголы и других поставщиков нефти на рынке, но для этого надо преодолеть противоречия, которые носят, в том числе, и политический характер.

- Есть мнение, что после завершения американо-иранского ядерного соперничества и возобновления ирано-европейской торговли, Тегерану больше не нужны тесные связи с Москвой...

- Отчасти это может быть и так. Но у России и Ирана в любом случае есть ряд направлений сотрудничества и в торговой сфере, и в сфере военно-технической, и в системе региональной безопасности. В частности, в торговле с Россией Иран может во многом занять место Турции, особенно в поставках плодоовощной продукции. Россия поставляет Ирану современные средства ПВО, а может, видимо, поставлять и другие виды вооружений. Иран является реальным кандидатом на вступление в ШОС. Россия и Иран представляют собой емкие соседние рынки и возможности сотрудничества здесь самые разнообразные.

- Если учесть, что в Иране против полномасштабной нормализации с Западом выступало верховное руководство страны, значит ли это, что иранские аятоллы не готовы к большой сделке, подразумевающей отказ от антиамериканизма или проблема в чем-то ином?

- Не думаю, что руководство Ирана принципиально выступает против нормализации отношений с западными странами. Напротив, развитие страны требует нормализации, сотрудничества, развития различных форм взаимодействия с другими государствами. Другое дело, что в идеологическом отношении Иран существенно отличается от западных стран. В самом Иране тоже есть различные политические течения, которые по-разному относятся к западным государствам. В целом можно сказать, что если конфликты между цивилизациями не предопределены как некая фатальная неизбежность, то различия в культуре - это объективная реальность и ее надо учитывать в практической политике.

- Отмена санкций отвела угрозу американо-иранской войны, от чего выигрывают и соседи ИРИ по региону (Россия, Азербайджан), но  вопрос в том, как будет выстраиваться дальнейшая политика Тегерана в отношении своих соседей? Будет ли она такой же сбалансированной и выдержанной, и от каких факторов это будет зависеть?

- Угрозу американо-иранской войны отвела не отмена санкций, а скорее более гибкий курс президента Обамы привел к некоторому снятию напряженности между США и Ираном, что выразилось, в том числе, и в отмене санкций в отношении Ирана. Курс Ирана, скорее всего, принципиально не изменится, тем более по отношению к России и Азербайджану. Впрочем, надо учитывать, что Ближний Восток - это сегодня зона нестабильности, здесь существуют конфликты, имеющие сложный исторический генезис, помноженный на современные геополитические и геоэкономические вызовы. Так что о сбалансированности иранской политики в перспективе трудно говорить, так же как говорить о сбалансированности в этом регионе политики США, Израиля, Саудовской Аравии, Турции, России и других акторов.

- Есть ли предпосылки перерастания недавнего конфликта между Эр-Риядом и Тегераном в большое противостояние, и какой позиции в этом случае могут придерживаться в Кремле и в Вашингтоне?

- Несмотря на то, что Саудовская Аравия и Иран не имеют общей границы, между ними имеются глубокие религиозные (шииты в Иране и сунниты в Саудовской Аравии) политические (борьба за влияние в Ираке, Сирии, Йемене и т.д.) и экономические (конкуренция на нефтяном рынке) противоречия. Так что большое противостояние между Эр-Риядом и Тегераном уже происходит и иногда его даже называют «гибридной войной». Что касается отношения к этому в Москве и Вашингтоне, то здесь надо различать позицию официальную и неофициальную.

По дипломатическим и иным официальным каналам, естественно, выказывается озабоченность ростом напряженности, которая может перерасти в открытый военный конфликт между Саудовской Аравией и Ираном.

Но, с другой стороны, все прекрасно понимают, что серьезная война на Ближнем Востоке вызовет скачок роста цен на нефть и газ. На сегодняшний день Россия и США (после недавней отмены запрета на экспорт сырой нефти) объективно в этом заинтересованы. Другой вопрос, что конфликт затронет геополитические интересы многих государств. В этом контексте Вашингтон будет поддерживать в конфликте Эр-Рияд, а Москва - Тегеран.

Матанат Насибова