Армянский экстремизм в действии: первая мишень – Россия
Серию статей под заголовком «Армяне и Российская империя: история одного предательства» подготовил доктор философии по истории, ученый секретарь Национального музея истории Азербайджана Фархад Джаббаров.
Представляем четвертую статью из этой серии.
90-е гг. XIX в. стали самыми напряжёнными в отношениях между армяно-григорианским духовенством и российской властью. Именно этот период, как уже показано выше на многочисленных примерах, можно охарактеризовать, как череду беспрерывных трений и разногласий, подготовивших почву для решительных действий власти по обузданию армянского сепаратизма и чрезмерной самостоятельности церкви. Создавалось впечатление, что армяно-григорианская церковь сознательно шла на обострение отношений с правительством, стараясь вызвать репрессивные меры и позднее выставить себя жертвой гонений и притеснений со стороны России. Конфликт с властями пришелся на время, когда Эчмиадзинский престол занимал католикос Мкртыч, который стремился к полной независимости церковной власти от светской. Действия Мкртыча оказались наиболее дерзкими среди всех предшествующих ему эчмиадзинских патриархов.
Всё большее усиление армянского националистического движения на Кавказе, неуступчивость высшего духовенства, проявлявшаяся в открытом и тайном неподчинении властям и закону, вынудили правящие круги России поставить вопрос, что называется, ребром. И произошло то, что можно без преувеличения считать началом коренной ломки традиционной политики поощрения и умиротворения армяно-григорианской церкви со стороны России.
Ужесточение правительственного курса в отношении армянского духовенства и возглавляемого им националистического движения связано с именем главноначальствующего гражданской частью на Кавказе князя Г.С.Голицына, назначенного на эту должность в декабре 1896 г. Ему приписывают фразу «Доведу до того, что единственным армянином в Тифлисе будет чучело армянина в Тифлисском музее». Сейчас, конечно, трудно утверждать, сказано ли это было князем или нет, но независимо от этого Г.С.Голицын действительно выступал решительным сторонником жёсткого курса в отношении армянского экстремизма. Речь тут шла не о каком-то неприязненном отношении или ненависти к армянам как к народу в целом, в чём усердно обвиняли Г.С.Голицына его оппоненты, и что продолжают делать до сих пор многие армянские, российские и западные авторы. Для нового главы кавказской администрации очевидным было усиление армянского сепаратизма, грозящего безопасности империи, поэтому его позиция в армянском вопросе может рассматриваться только с этой призмы.
На фото: Князь Г.С.Голицын
В период руководства Г.С.Голицына кавказской администрацией российские власти поставили окончательную точку в многолетнем споре об армянских школах. На состоявшемся 3 мая 1897 г. заседании Государственного совета было принято мнение о подчинении всех армяно-григорианских церковных училищ, кроме Духовной академии и семинарий, министерству народного просвещения. 2 июня Николай II утвердил это мнение Государственного совета. В целом, в ведение Кавказского учебного округа перешли 200 армянских школ.
Князь Г.С.Голицын также был активным сторонником секуляризации имущества армянской церкви. Г.С.Голицын открыто заявлял, что армянское духовенство скрывает свои истинные доходы от правительства с целью большего бесконтрольного расходования доходов с них, и оно является «главным очагом армянских революционных стремлений». В сущности, Г.С.Голицын озвучивал хорошо известную в высших кругах истину, что существующая организация армянской церкви находится вне правительственного контроля, составляет «государство в государстве», сочетая как духовно-административные учреждения, так и духовно-учебные.
То, что власти всерьёз вознамерились положить конец всевластию армянской церкви и перекрыть её материальные ресурсы, тем самым предотвратив антиправительственную деятельность, уже не вызывало сомнений. В высших кругах готовились многочисленные докладные записки, шла переписка по этому вопросу. Обмен мнениями между министрами, которые по поручению императора должны были выразить своё отношение к проекту Г.С.Голицына, выявил серьёзные расхождения не только в подходах, но и в целесообразности предполагаемого мероприятия. Тем не менее, 12 июня 1903 г. император Николай II утвердил закон о переходе имущества и капиталов армяно-григорианской церкви в ведение государства. Кстати, российский император пошел на этот шаг, вопреки мнению большинства своих министров, высказывавшихся протии секуляризации имущества армянской церкви. Это был редкий случай в практике принятия государственных решений, когда при меньшинстве поддерживающих законопроект монарх утверждал его. Каких-либо точных указаний на то, почему император согласился с мнением меньшинства, нет. Скорее всего, здесь сыграло его личное отношение не только к обсуждаемому вопросу, но и в целом, к истории противоречивых отношений империи с армяно-григорианской церковью, армянского сепаратизма и экстремизма. Позже, в 1906 г., он признается в одном из писем в своём «личном и давнем мнении», что армяне не заслуживают доверия и именно они повинны в нестабильности на Кавказе.
Согласно утверждённому императором 12 июня закону, всё принадлежащее армянским церквям, монастырям, духовным установлениям и духовно-учебным заведениям недвижимое имущество переходило в ведение Министерства земледелия и государственных имуществ, а капиталы с имущества – в распоряжение Министерства внутренних дел. В законе особо оговаривалось, что за армяно-григорианской церковью сохраняются права собственности как на недвижимое имущество, так и на капиталы. Этот пункт закона однозначно говорит в пользу того, что происходила секуляризация имущества армяно-григорианской церкви, а не его конфискация, как это часто интерпретируется в некоторых работах.
Таким образом, закон 12 июня 1903 г. подготовил юридическую базу для действий властей в отношении армяно-григорианской церкви. Имперское правительство понимало, что осуществление закона на практике будет зависеть не только от реакции и образа действий высшего армянского духовенства, но и от тщательной подготовки местной администрации. В этой связи министр внутренних дел России В.К.Плеве рекомендовал Г.С.Голицыну обратить особое внимание губернаторов и начальников областей на выбор должностных лиц, которым будет поручен приём имущества и капиталов. Министр считал, что желательно возложить дело на одного-двух лиц, хорошо знакомых с местными условиями, опытных в личных сношениях с различными слоями населения, выдержанных, находчивых и высоких в служебном отношении. В целом, следует заметить, что по тону и содержанию этого письма дело изъятия имущества армянской церкви для В.К.Плеве казалось не сложным, он считал, что всё пройдет легко, просто и не вызовет особого сопротивления духовенства. По его мнению, следовало ожидать не прямого сопротивления, а уклонения от содействия или от присутствия при сдаче имущества, с целью затянуть дело и создать затруднения. Однако события показали, что расчёты В.К.Плеве не оправдались.
Какой же объем капиталов армяно-григорианской церкви перешел в ведение российской казны? По сведениям Департамента духовных дел на 13 декабря 1903 г., общая сумма принятых капиталов в виде процентных бумаг, наличных сумм и долговых обязательств по губерниям Кавказа равнялась 1,2 млн рублей, а по внутренним губерниям России – 216 185 руб., всего – около 1 416 185 руб.
Издание закона от 12 июня 1903 г. вызвало широкий резонанс в империи. Армянская печать, либеральная русская пресса, а также левые партии в один голос расценили это, как грабеж и насилие над армянами. Во многих публикациях армян стали преподносить в качестве жертв деспотизма и произвола, секуляризацию стали сравнивать с еврейскими погромами в Кишиневе, ставя тем самым армян в один ряд с евреями как наиболее попираемыми этническими группами в России. Мало кто вникал в истинные причины того, почему власти пошли на репрессивные меры против церкви, и, следует признать, что армянской пропаганде удалось выставить правительство именно в роли притеснителя, а себя – в роли жертв «насильственной русификации». Какие только не использовались эпитеты для того, чтобы представить злонамеренность властей. В ход шли и обвинения в желании лишить армян их веры, школ на родном языке, вспоминали то, что даже мусульманские правители, под властью которых веками жили армяне, не посягали на собственность их церкви, писали, что русские власти собираются осквернять армянскую веру и т.п.
Закон от 12 июня вызвал антироссийские настроения и среди зарубежных армян. Цензор туземных и восточных языков Кавказского цензурного комитета писал 17 марта 1904 г.: «После одобрения закона 12 июня 1903 г. заграничная армянская революционная печать стала прибегать ко всяким средствам, чтобы подорвать доверие в простой народной массе к мероприятиям высшего русского правительства, вызвать общее брожение умов и тем ускорить достижение своих преступных целей. Она с удивительным единодушием старалась доказать «просвещенной» Европе, что армяне, имеющие оседлость в России, изнывают под тяжелым и несправедливым режимом русского правительства».
Одной из первых отреагировала на события в России армянская епархия в Османской империи. Получив информацию о начавшейся секуляризации, Сисский католикосат и Иерусалимский патриархат направили жалобу русскому правительству, а Стамбульский патриархат обратился с просьбой к императору сохранить права и привилегии армянской церкви. Армянское духовенство планировало даже демонстративную акцию протеста, а именно перенесение резиденции патриарха-католикоса всех армян из России в Османскую империю. В начале ноября 1903 г. стамбульский патриарх обратился к османскому правительству с просьбой разрешить приезд Мкртыча в страну, а также выступил посредником в разрешении вопроса о переносе эчмиадзинского престола на территорию Османской империи. Однако султан отверг это ходатайство и поручил правительству не допустить осуществления данного плана.
На фото: Армянские священники - главные вдохновители экстремизма и террора
Кавказская администрация стала предпринимать меры по обузданию возросшего брожения среди армян. Ввиду массовых шествий в Эчмиадзин главноначальствующий распорядился усилить Эриванский гарнизон и командировать в Эчмиадзин две пехотные роты и сотню казаков. Войскам же было предписано, в случае применения оружия против неповинующейся толпы, не стрелять в воздух, поверх голов, а производить стрельбу на поражение.
Первое вооружённое столкновение армян с полицией произошло 31 августа 1903 г. в Тифлисе, ровно за день до того, как намечалось начать в городе приём имуществ церкви. В этот день, после обедни в армянском соборе, священник Тер-Араратов произнёс в присутствии паствы проклятие императору. Толпа более 2000 человек встретила это криками одобрения, затем были разбросаны антиправительственные прокламации, из толпы начали забрасывать полицейских камнями и стрелять в них.
В августе 1903 г. столкновения произошли в Елизаветполе. По получении газетного сообщения о передаче церковных земель в ведение казны, местные армяне собрались у церкви. Попытки разогнать толпу оказались безуспешными. Прибывший на место происшествия вице-губернатор А.Ф.Андреев отдал распоряжение стражникам разогнать толпу, но едва последние приблизились, как были встречены градом камней и револьверными выстрелами. Ожесточённое сопротивление властям оказали армяне в Баку. 2 сентября, по звону колокола, толпа численностью от 2 до 3 тыс. человек собралась в соборе Святого Григория, заняла церковный двор и окрестности.
На призыв полиции очистить улицы толпа отвечала насмешками и насилиями, стала стрелять в полицию, не пуская её приблизиться. В тот же день столкновения произошли в Карсе. Толпа армян сбежалась по колокольному звону к местной церкви, стала бросать камни и стрелять по приёмщикам и полиции. Вызванные полицейский резерв и две казачьи сотни произвели несколько одиночных выстрелов, и толпа рассеялась. Армяне словно по заранее отработанному сценарию собирались по звону колоколов в церкви и начинали беспорядки, причём, не просто препятствуя описанию и приёму имуществ, но и оказывая вооружённое сопротивление. Так было в Шуше, Нахчыване, Александрополе, других уездах и селах Южного Кавказа.
Столкновения, происходившие в разных городах и уездах, показывали, что никакие репрессивные шаги не смогут остановить того напора протеста, с которым армяне восприняли известие о переходе под государственный контроль церковного имущества. По большому счету произошло то, на что меньше всего рассчитывало царское правительство: за духовенством и политиканствующей интеллигенцией пошли все слои армянского населения.
Власть столкнулась с оппозицией всего народа, в т. ч. крестьянства, городских купцов, в чьей лояльности она долгие годы себя уверяла. Трудно не согласиться со словами наместника на Кавказе И.И.Воронцова-Дашкова, который констатировал, что секуляризация церковного имущества бросила всех армян, без классового и социального различия, в революционное движение. В террористических актах стали участвовать все армяне – кто деньгами, кто сочувствием.
Продолжение следует.
Читайте по теме:
Армяне и Российская империя: история одного предательства
История одного предательства: Армяне и Российская империя
Армянская церковь — покровительница сепаратизма и экстремизма - ФОТО
