Город моей молодости. Франгиз Ализаде: «Баку - единственный и неповторимый…»
В своей Галерее легендарный «парень из Баку», в прошлом звезда азербайджанского КВН, а ныне актер, художник и бизнесмен Бахрам Багирзаде продолжает знакомить читателей нашего сайта с историей нашего замечательного города. Сегодня мы представляем воспоминания о родном Баку всемирно известного композитора Франгиз Ализаде.
Баку - единственный и неповторимый
Мне посчастливилось побывать во многих городах мира, которыми я восхищалась и привязывалась всем сердцем.
Но для меня мерилом красоты любого города всегда оставался Баку.
Во-первых, я не представляю себе настоящего, столичного города без моря, без приморского бульвара, без синего горизонта, на котором время от времени вырисовываются гордые абрисы кораблей.
Во-вторых, мне очень нравится терассообразное расположение Баку, кварталы которого ступенчато спускаются к морю и создают живописное впечатление легкости и воздушности. Ведь недаром же Баку сравнивают с одним из красивейших приморских городов мира – Неаполем. Кроме того, неповторимое очарование Баку 60-х придавали маленькие зеленые дворики с общими балконами, где вечно играли дети, сидели на стульях бабушки, а пенсионеры «забивали козла». И пройти мимо сидящих во дворе людей было просто невозможно – надо было поприветствовать собрание, вежливо ответить на все поставленные вопросы и подробно объяснить причину посещения. Только после этого можно было следовать по установленному маршруту.
Баку тех лет – это песни Тофика Кулиева и голос Рашида Бейбутова, это необыкновенная теплота и сердечность в отношениях людей, это милое «привет» вместо суховатого «здравствуйте», это городские ловеласы, напевающие себе под нос «беля ола хемишэ», это первые современные кафе, скамейки и телефонные будки, а также, снимавшиеся в Крепости знаковые фильмы – «Человек-амбифия», «Бриллиантовая рука». Эти съемки будоражили весь город и повсеместно обсуждались в самых мельчайших подробностях.
Поветрие хрущевской «оттепели», пьянящее, но обманчивое, как мы потом поняли, ощущение свободы, первые поездки деятелей культуры за рубеж, их рассказы, и первые наши подозрения о существовании другого, параллельного мира, с богатыми бутиками, изобилием мяса и колбасы, хорошего кофе и настоящего шоколада. Все это возбуждало наше любопытство, а желаниям узнать, как можно больше о далеких странах не было конца.
Особенно нас подстегивало то, что многое из того, что нас интересовало, было просто-напросто закрыто, запрещено. В музыке, например, творчество самых модных тогда композиторов Запада – А.Шенберга и его учеников, И.Стравинского, Ч.Айвза и многих других. А также самых востребованных писателей – Б.Пастернака, В.Набокова, А.Солженицына. «Властителем дум» консерваторской молодежи был, несомненно, Кара Караев или Карик, как любовно все его называли. В его классе происходили самые интересные события, доступные нашему пониманию, а уроки превращались в волнующие моменты, запомнившиеся на всю жизнь. Здесь были и кропотливая работа, и словесные баталии, и головокружительный экскурс в смежные области искусства, и шутки, и юмор. Причем, реакция Кара Абульфазовича на любые происшествия в классе была молниеносной. Мне запомнился такой случай.
Среди студентов тех лет привлекал всеобщее внимание талантливый и плодовитый Леонид Вайнштейн. Уроки наши происходили дважды в неделю, и выдержать этот темп было не так то и легко. Но Лене ничего не стоило на каждое занятие приносить целые части симфонии. Музыкальный поток его сочинений был настолько бурным и неудержимым, что вместо того, чтобы работать над улучшением уже написанного, Леня предпочитал сочинять совершенно новую музыку, «заваливая» профессора все большим и большим количеством музыкального материала. В конце концов, Карик решил остановить этот процесс и сказал: «Леня, а может быть, тебе целый месяц просто не писать музыку? Почитать, поразмышлять о жизни, помечтать?» Леня насупился и, кажется, обиделся. За рояль сел следующий студент – в классе стояло два рояля, и второй был как раз за спиной Учителя. Вдруг у этого второго рояля от какого-то неосторожного движения грохнула крышка. От неожиданности все вскрикнули и схватились за сердце, и только Карик остался невозмутимым. Когда все успокоились и сообщили профессору, что, дескать, «крышка рояля спонтанно закрылась», Карик с убийственной серьезностью сказал: «А я подумал, что это Леня застрелился».
В те времена в моде был альтруизм, бескорыстная дружба, искренний интерес к творчеству друг друга. Конечно же, мир интенсивно меняется, и, к сожалению, не всегда к лучшему. А может быть, это только светлые воспоминания молодости?
Материал предоставлен Бахрамом Багирзаде
