Гданьск и Гуантанамо как атрибуты либеральной демократии /Часть I/
Надо честно признать: производство политических смыслов - одно из важнейших умений аналитика.
Но аналитику нельзя подпадать под власть идеологем. В таком случае он теряет квалификацию. В этом смысле для грамотного аналитика процесс выстраивания идеологии не должен завершаться. Ведь когда система сложилась, то место ей в учебниках… и, конечно, в масс-медиа. Потому что она становится догмой. Ею занимаются журналисты, пишущие на темы политики. Парочка таких текстов и журналист безоглядчиво подписывается - «политолог». Что делает аналитик? - Он бежит в пространство дискурса, то есть размышлений, в пространство новых феноменов и «неактуальных», задвинутых тем, вызывающих споры и недоумения. Только в таком случае он сможет выдавать новую продукцию, продуктивную аналитику.
В начале 90-х годов в речевой обычай вошли идеологемы «демократия», «права человека», «гражданское общество», «правовое государство» и тому подобные слова с правильным, то есть гуманным содержанием. Они выражали умонастроение типа личности, сложившегося в 60-80-х годах советского и восточноевропейского общества. Своеобразного типа личности не замечающего своих социально-экономических прав по той же причине, по какой мы не замечаем, что дышим воздухом. А сегодня, к примеру, рабочие Гданьска, Гдыни и Щецина охвачены смертной тоской. И есть, отчего.
Eврокомиссия, то есть правительство Евросоюза, пригрозила правительству Польши объявить вне закона его помощь крупнейшим верфям страны Гдыне, Щецину и Гданьску. Верфи могут обязать вернуть выплачиваемые с 2005 года государственные деньги, а это - 1,5 млрд. евро. По людоедской рыночной логике Евросоюза верфи обязаны сами думать о своей участи. Целых три года правительство Евросоюза ходило вокруг да около, как кот вокруг горячей каши. И хочется порушить последние очаги государственного регулирования экономики, и опасно, потому что это Гданьск, это польские рабочие - терминаторы коммунистического режима. Значение верфи в Гданьске выходит за рамки экономики, ведь именно здесь родилось польское движение «Солидарность», символ борьбы с социализмом «народно-демократического типа».
Ведь в Польше, как ни в какой другой стране «советского блока» обозначилась моральная сторона антикоммунистической борьбы 70-80-х годов ХХ века. Феномен гданьской «Солидарности» активизировал массы. Он придал политический смысл чисто моральным категориям, близким и понятным «простому» человеку, – таким, как «борьба добра со злом». Движение «Солидарность» как моральная революция могло возникнуть только в стране с таким высоким уровнем религиозности, как Польша. Люди здесь яснее представляли себе, «какими они должны быть или должны хотеть быть», чем «кто они и кем хотят быть». Здесь было введено понятие «солидарного коллективизма» как отличительной черты польской нации, связанной с признанием значимости «общего дела» и готовности к самопожертвованию. Сама идея солидарности особенно близка польской культуре - и массовой, народной, и высокой, элитарной.
Но в годы неолиберальных реформ полякам популярно втолковали, что они ошибались, что у них были «туманные представления о реформе». Народ просто хотел иметь «хороший» общественный порядок, подразумевая под ним одновременно и равенство состояний, и признание принципа вознаграждения за эффективность. Поляки решили, что Свобода и Равенство могут бесконфликтно сосуществовать и даже дружить друг с другом.
И в такой стране, пережившей глубокие разочарования реформами, Евросоюз потребовал, чтобы верфи в Гдыне и Щецине были приватизированы к концу июня. Гданьская верфь, ранее приватизированная донецким магнатом Р. Ахметовым, также должна лишиться дотаций. Уже известно, что в случае закрытия верфей тысячи докеров потеряют работу. Так мегакорпорации, представляемые Еврокомиссией, играют судьбами знаменосцев демократии - людей, поверивших в благотворность, прогрессивность и гуманность Рынка без границ. Это событие вызовет очередной политический кризис в Польше, очередное падение правительства либералов, новые выборы с очередным запуском хитрой машины голосования. Выборы без выбора в стране с ограниченным суверенитетом.
Ультиматум Евросоюза высвечивает самую суть современного неолиберализма - его третьей, самой агрессивной модификации некогда революционной идеологии. Ведь под знаменами либерализма («Свобода, Равенство, Братство») совершалась французская революция 1789-1794 годов, справедливо названная «Великой». Одна из хитрых уловок либеральной речи - отделение политики от экономики. Политика делается частными негосударственными корпорациями, но этот факт тщательно затушевывается. На виду политики, правозащитники и журналисты, - три категории субъектов либеральной демократии, вечно разыгрывающие спектакль с выборами и коррупционными «разоблачиловками» во имя демократии и прав человека.
И только редкие случаи, вроде тех, что происходят в Гданьске, раскрывают связь между такой «демократией» и экономической агрессией надгосударственных субъектов глобализации. Именно они действуют в качестве закулисных инспираторов и подстрекателей жестоких решений, выносимых правительством Евросоюза.
Между тем в современном «обществе спектакля» (Ги Дебор) публично девальвируется само понятие политики. «Политика в высшем смысле есть жизнь, и жизнь есть политика, - писал Оскар Шпенглер. - Политика есть лишь временный эрзац войны в форме борьбы, осуществляемой более духовным оружием».
Политика в наше время - это борьба за выживание народов, представленных национальными государствами. Поработить нацию политически и духовно - значит дискредитировать и уничтожить ее государство. Уничтожить - значит сделать либеральным, то есть «демократическим», то есть государством без собственности и без стабильного управленческого аппарата, но с могущественными корпорациями, которые будто бы политикой не занимаются и преследуют только экономические цели. Если эти скрытые истины актуальны для «старой Европы», то они вдвойне актуальны для «новой Европы» и втройне для тех, кто обозначен их «соседями».
Разве сегодняшний мир не подтверждает мысль О. Шпенглера (1880-1936) о том, что военные конфликты являются абсолютной формой человеческой истории. Так называемый мир после 1991 года есть не что иное, как «продолжение войны другими средствами: попытка побежденного отделаться от последствий войны через форму договоров, попытка победителя утвердить эти последствия». Можно сделать поправку к цитате, указав на войны в Югославии, Ираке и Афганистане.
Печальный факт: в азербайджанском обществе превалирует формальное и враждебное отношение к понятиям «реалистического» ряда: «национальный и государственный интерес», «власть», «сила», «дисциплина», «мобилизация». В речах и оценках сквозит недооценка связи идеологемы «демократия» с фактурой международной действительности. О необходимости привязки конкретных событий к политическим мудростям современности лучше всего говорят отдельные, порой незначительные, на первый взгляд, факты мировой политики.
Теймурхан Новруз
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
