Кто хочет провала в Москве?
Накануне визита Барака Обамы в Москву экспертное сообщество, а также политики всех уровней и в США, и в России ведут ожесточенные споры о предстоящей встрече двух молодых президентов.
При этом сложилась парадоксальная ситуация. С одной стороны, все предрекают саммиту успех по главному вопросу – подготовке нового договора о сокращении ядерных боезарядов, который заменит истекающий 5 декабря 2009 года договор СНВ-1 и приведет к снижению ядерных арсеналов двух стран. С другой стороны, и в США, и в России сложилось нечто вроде многопартийных коалиций, жаждущих очередной свары между Вашингтоном и Москвой.
Эти коалиции проходят через весь политический спектр двух стран, включая республиканцев и демократов в США, а заодно и либералов и «государственников» в России. Цели у участников коалиций вроде бы разные. Американцы и российские либералы хотят демократизации российской политической системы через уступки растущему давлению США. Наши «геополитики» типа бывшего официального представителя Минобороны Леонида Ивашова добиваются вроде бы обратного – они предлагают противостоять этому давлению через создание всемирного антиамериканского альянса, в котором нам достанется незавидная роль авангарда.
Цели разные, но вектор этих разнонаправленных действий один – в сторону очередного ухудшения российско-американских отношений. За этим ухудшением неизбежно последует новый виток соперничества в постсоветском пространстве, с неизбежной тратой денег и ресурсов, а заодно и с возможными военными конфликтами типа прошлогодней «пятидневной войны» в Грузии. Так что обе коалиции – и в России, и в США – условно можно назвать коалициями провала.
По счастью, не все республиканцы и не все демократы в США входят в американскую коалицию провала. В США ее костяк составляют «неоконсеваторы», считающие любую стратегию в отношении России, кроме жесткого противостояния по всем азимутам с попутными поучениями уму-разуму, нереалистичной и проигрышной. К «неоконсерваторам» стоит добавить и «идеологов» - людей, строго делящих страны мира на демократические (то есть следующие в фарватере политики США) и недемократические, которым всегда, если пользоваться словами поэта, «ответ один – отказ». По этой классификации Россия давно выпала из числа демократических стран, и сегодня «идеологи» из кожи вон лезут, чтобы доказать бесполезность любых договоров с такой страной. При этом в ход идут не только тенденциозно подобранные факты, но и прямая неправда, нарушающая даже вроде бы непреложный для американской прессы принцип священности фактов при свободе комментирования.
Так, например, комментатор газеты «Нью-Йорк таймс» Джон Винокур выставляет российскому президенту Медведеву длинный счет: за первый год своей власти Медведев, оказывается, не только «аннексировал две грузинские провинции» и «угрожает заточением всем оппонентам официальной версии советской истории», но и «восстановил сферу влияния советского типа в странах по периметру границ России». Если Винокур думает, что во времена, когда Советский Союз имел свою зону влияния в Восточной Европе, руководители «братской» Польши или Чехословакии могли делать заявления типа нынешних лукашенковских выпадов в сторону Москвы, то его мнение о демократичности «зоны влияния советского типа» явно завышено.
Штампы и упрощения, а тем более прямая ложь – плохие советники во внешней политике, и тот факт, что американская «коалиция провала» часто к ним прибегает, говорит не в ее пользу. Совсем недавно именно штампы и упрощения втянули США в дорого им обошедшуюся войну в Ираке, которую та же «Нью-Йорк таймс» сначала поддерживала, а теперь называет «безумием». Есть надежда, что Обама не прислушается к этим советникам, тем более что многие из них связаны с отвергаемым им наследием предыдущей администрации Буша-младшего.
Правда, недавно у Обамы появились и российские советники из нашей собственной, российской коалиции провала. В открытом письме, озаглавленном «Ложный выбор для России» четыре российских либерала призывают Обаму занять жесткую позицию по вопросам демократии и соблюдения прав человека в России. Письмо подписали уважаемые люди, и сам факт того, что российская демократия нуждается в настоящих, а не косметических реформах, не вызывает сомнения. Но не очень понятно, почему Лилия Шевцова, Георгий Сатаров, Игорь Клямкин и Лев Гудков так сердятся на то, что члены американских парламентских комиссий по американо-российским отношениям дружественно настроены к России. Если авторы письма, подобно Курбскому, надеются на «освобождение» России под давлением извне, то это старая и хорошо известная ошибка. Демократизация в России никогда не происходила под давлением внешних сил, включая США, и никогда не была результатом этого давления. Перестройка сопровождалась потеплением российско-американских отношений, а оттепели шестидесятых не помешало, а помогло отступление угрозы ядерной войны, казавшейся вполне реальной при Сталине. В итоге широко разрекламированное американской прессой открытое письмо наших новых диссидентов производит впечатление «экспертной оценки» фирмы со стороны уволенного руководством этой самой фирмы сотрудника. В Америке таких людей называют disgruntled employees (обиженные) и не склонны верить их инвективам по адресу прежних мест работы.
Все это – о тех, кто против. А кто же за?
За сотрудничество с Россией в США, как всегда, выступают прагматики из обеих главных американских партий, а Обама относится к числу как раз таких людей. «Как прагматик, Обама осознает, что Россия не представляет США угрозы, а потому старается максимально сэкономить средства, направляемые прежней администрацией на строительство антироссийского щита»,- считает главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Федор Лукьянов. Самый затратный из таких проектов – это строительство системы противоракетной обороны (ПРО) в Польше и Чехии. Обама прямо не отказался от этого плана, но сильно его притормозил, очевидно, раздумывая, как подороже продать этот козырь России.
Президент специализирующегося на проблемах ядерного разоружения исследовательского фонда «ПИР-центр» Владимир Орлов рекомендует российскому руководству увязать существенные сокращения ядерных носителей с отказом США от ПРО.
«Россия может двигаться к глубоким сокращениям ядерных вооружений только в том случае, если США дадут документально заверенное обязательство отказаться от ПРО,- считает Орлов. – Другие условия не так важны, но тоже имеют для России принципиальный характер. Второй момент – это контроль за так называемым возвратным потенциалом (нас не устроит, если сокращаемые боеголовки смогут быть в течение короткого времени снова поставлены на боевое дежурство). И последний момент – это недопущение милитаризации космоса».
Следует отметить, что все ожидаемые соглашения будут иметь смысл только в том случае, если они будут изложены в строго документированной, обязывающей форме. Как известно, Буш-младший старался избегать таких соглашений с Россией, в результате чего мы получили весьма размытое соглашение «о сокращении стратегических ядерных потенциалов» 2002 года, уместившиеся на двух страницах. Между тем истекающий ныне договор СНВ-1 был многостраничным документом с четко прописанными механизмами контроля и последовательностью действий обеих сторон. По мнению Уильяма Поттера, директора американского Центра исследования проблем нераспространения ядерного оружия имени Джеймса Мартина, Обама вряд ли продолжит эту линию своего предшественника.
«Обама хочет подписать юридически обязывающий документ, он не будет, как Буш, говорить, что раз мы не враги больше, то и длинных договоров нам не нужно,- сказал Поттер. – Но количество зарядов и носителей, которые должны быть сокращены, еще будет определяться в ходе дискуссий. Есть надежда, что сначала сокращению подвергнутся стратегические вооружения, а потом и нестратегические заряды».
Глава Совета по внешней и оборонной политике (СВОП) Сергей Караганов считает, однако, что о полном уничтожении ядерных вооружений речь пока не идет. «Более того, России и США невыгодно и слишком глубокое сокращение существующих вооружений,- отмечает Караганов. – Если обе стороны сократят свои запасы, скажем, до 200-300 зарядов, это может подтолкнуть, скажем, Индию и Китай нарастить собственные потенциалы, чтобы стать ядерными державами наравне с нами. Поэтому для России идеальный уровень, до которого нужно сократиться, – это 1500-1600 боезарядов. С финансовой точки зрения нам выгодно сокращать даже не количество боезарядов, а количество носителей, поскольку они являются в нашем ядерном комплексе самой затратной составляющей».
Впрочем, как заметил на заседании объединяющего российских и американских экспертов «Валдайского клуба» тот же Караганов, сегодня разоружение перестает быть главной темой в российско-американских отношениях. На первый план выходит неизбежное соперничество в постсоветском пространстве. Это соперничество коалиции провала постараются использовать на полную катушку. Задача президентов – накопить такой стратегический запас доверия, который бы помог нам выдержать без потерь будущие штормы и бури вокруг Украины и Грузии. А еще лучше – погасить эти штормы и бури в зародыше.
Дмитрий Бабич, обозреватель
Публикуется в рамках сотрудничества 1news.az и РИА-Новости
Мнение автора может не совпадать с позиций редакции.
Редакция не несет ответственности за позицию автора
