Юность, опаленная войной
Семнадцать лет отделяют нас от последних залпов войны, которую нам навязали армянские сепаратисты и их зарубежные покровители. И эти годы мы все живем надеждой когда-нибудь вновь вернуть изгнанных людей на родные пепелища.
Но несмотря на существующий между двумя государствами режим прекращения огня, нет мира и спокойствия на линии соприкосновения войск. Враг, несмотря на то, что всем давно стало понятно, кто является зачинщиком этой войны, не желает смириться с мыслью о том, что наступит время, и ему придется освободить оккупированные азербайджанские земли. Но, тем не менее, и сегодня с армянской стороны звучат выстрелы, и на азербайджанской стороне появляются новые могилы.
…Меня часто спрашивают: разве то, что пишут о той войне, было правдой? Чтобы ответить на этот вопрос, надо было побывать хотя бы один день под горячим свинцовым огнем, упасть на землю, пропахшую горечью от разрыва снарядов, видеть смерть боевых товарищей и кровь от ран. Судьба дала мне возможность пройти через все это. Едва ли не с первого и до последнего дня войны, которую называют то карабахской, то Отечественной войной азербайджанского народа против армянского агрессора, мне довелось пробыть на ней и описать доблесть и мужество наших воинов и нашего народа…
В последние дни апреля девяносто четвертого года прошлого столетия по заданию военного командования мне пришлось выехать в Агдамский район, в расположение одной из недавно сформированных частей. Ехал туда с нескрываемой охотой, так как многие из тех, кто служил в ней, были мне знакомы, — ранее все они были приписаны к экипажам и соединениям Каспийской флотилии, в редакции газеты которой я состоял. В районе боевых действий который день шли проливные дожди. Казалось, само небо проливало слезы, глядя на то, что происходит на земле, которая ждала своего хозяина, но вместо этого была вспахана гусеницами танков и усеяна металлом и свинцом...
Н-ской части, по замыслу, командования отводилась роль второго эшелона. Связано это было с тем, что в ней было много молодых и необстрелянных солдат, еще не успевших побывать в бою. Но, несмотря на это, у ребят были приподнятое настроение и боевой дух. Никто из них не думал об опасности, которая ожидала впереди, о смерти и ранах. И в ночь перед боем мало кто из них сомкнул глаза, несмотря на приказ отойти ко сну. Все горели желанием поскорей встретиться с врагом и помочь своим боевым друзьям из первого эшелона разбить его.
На рассвете, после непродолжительной артподготовки, наши части пошли в наступление. До позиций второго эшелона доносились звуки стрельбы и гул нарастающего боя. В окопах гадали, когда же и им будет дан приказ идти вперед. Но случилось непредвиденное.
Подпустив атакующих поближе, армяне открыли по ним ураганный артиллерийский и минометный огонь, с фронта и флангов пехоту поливали пулеметы. Позднее к ним присоединились танковые пушки, а вскоре появились и сами танки. Плотный огонь заставил атакующие части сперва залечь, а потом, когда из-за армянских позиций выползли танки, начать отход к своим позициям. И тогда воины второго эшелона к своему, удивлению, увидели, как сквозь дождевую завесу на них стали выходить сперва одиночные солдаты, а затем и основная масса отступающих.
К полудню второй эшелон, по сути, стал первым. То тут, то там к их позициям выходили отдельные группы, вынося с собой раненых и убитых. Вскоре поступила команда закрепиться и приготовиться к отражению вражеской атаки. И она не заставила себя ждать. Едва солнце вступило в зенит, как перед окопами бывших моряков стали разрываться снаряды, а чуть позднее по брустверу прошлись фонтанчики от пуль, выпущенных с танков. Серые громадины шли вперед, а за ними вперебежку шла армянская пехота. И все это сопровождалось сплошным огнем. Казалось, что небольшую горстку необстрелянных юнцов ждет неминуемая гибель. И тогда из тыла на помощь им были отправлены все, кто только мог держать оружие. И с этого момента я сам мог лично наблюдать всю картину боя. Вглядываясь в лица находившихся рядом ребят, в то, как они готовили себя к предстоящей схватке с врагом, я так и не увидел в их глазах ни смятения, ни страха. Казалось, что они в одночасье вдруг переступили черту, отделявшую их от беззаботной юности. Передо мной были уже не вчерашние мальчишки, а мужи, в руках которых было оружие.
Когда враг стал хорошо видим, наши позиции разразились шквалом встречного огня. Армяне, не ожидавшие встретить сопротивление, вскоре начали перестраиваться, и теперь на позиции пошла пехота, а танки стали заходить с флангов, которые были слабо защищены. Чувствуя, что от стойкости зависит судьба всего боя, ребята старались не тратить патроны впустую, тщательно выбирая цель. А ведь многие из них в этот день впервые стреляли по живым людям, но, несмотря на это, растерянности в них не наблюдалось.
С легким стрелковым оружием противостоять броне и огневой мощи танков было практически безумием. Нас могло спасти лишь одно чудо. Оно проявилось в образе офицера З.Алиева, заметившего перед нашими позициями оставленную отступавшими установку ПТУРС с несколькими снарядами. Призвав на помощь несколько солдат, он установил ее в направлении наступавшего врага и произвел пуск по одному из танков. Результат оказался ошеломляющим. Подорванный танк сбавил спесь у остальных экипажей, которые уже не так беспардонно шли вперед. Да и с наших артиллерийских позиций наконец-то был открыт огонь, накрывший наступавших плотной завесой смертоносной стали.
В этом бою молодые воины проявили стойкость и выдержку, позволившие восстановить и подготовить к отражению противника всю линию обороны. В ходе боя хорошо проявил себя рядовой Мамед Азимзаде. Огнем своего пулемета он достал один из грузовиков противника с находившимися в нем людьми. Лишь единицы смогли уйти от смерти. Кстати, его отец воевал на соседнем участке фронта. Стойкость проявили и бойцы под командованием офицера Р.Гусейнова, прикрывавшего в начале боя отход наших бойцов. Но самое главное, это то, что в бою часть не потеряла убитым ни одного человека.
…На следующий день также лил противный проливной дождь, сделавший землю непроходимой не только для тяжелой техники врага, но и для его живой силы. На какое-то время наступила передышка. В этот день в часть прибыл офицер из Баку с приказом отправить в тыл солдат, являвшихся единственными сыновьями в семьях. Это известие наделало немало шуму среди тех, кого оно касалось. Никто из ребят не хотел воспользоваться этим правом. Им не хотелось в такой момент оставлять своих друзей. Но приказ есть приказ, и его надо выполнять. И все же рядовой Вели Мамедов наотрез отказался уезжать в тыл.
Отправка была назначена на следующий день. И когда он наступил, то отьезжающие и провожавшие, все как один, повернули головы в сторону пожарищ, поднимавшихся над разрушенными селами, оставшимися в руках армян. Никто в этот день не знал, что всего несколько дней отделяло их от режима прекращения огня…
Искендер Гаджи
