Эксперт МГИМО о причинах давления Европарламента на Азербайджан
Интервью 1news.az с директором Аналитического центра МГИМО (Россия), научным сотрудником Центра Маршалла (Германия), доктором политических наук Андреем Казанцевым
- Господин Казанцев, в начале нашей беседы хотелось бы услышать ваше мнение в связи с последней резолюцией, принятой Европарламентом по Азербайджану. Считаете ли вы ее в определенной степени предвзятой?
- Резолюция Европарламента, принятая по Азербайджану, была радикальной и жесткой, что, вообще-то говоря, не в традициях ЕС. Обычно документы ЕС формулируются в намного более мягком и компромиссном тоне. Что касается содержания, то она не учла целый ряд положительных или смягчающих моментов в политике Азербайджана. На них, в частности, указывала в своих реакциях на эту резолюцию азербайджанская сторона. Наконец, схожие с Азербайджаном обвинения можно было бы выдвинуть и против многих других государств.
- Хорошо, в таком случае, какие факторы спровоцировали ЕС для принятия документа со столь жестким содержанием и требованиями? И еще, какие силы заинтересованы в дисбалансе отношений Азербайджана и ЕС?
- Сложный вопрос, однозначный ответ очень сложно сформулировать. Среди факторов, возможно, надо на первое место поставить общую озабоченность в Европарламенте и среди определенной части европейских избирателей ситуацией с правами человека и в самой Европе (кризис с миграцией, и т.п.), и в других странах мира, прежде всего в странах-соседях ЕС.
Надо было как-то отреагировать на остроту вопроса с правами человека. Депутаты Европарламента просто получили документ, на который они чисто по-человечески отреагировали. Но почему был составлен именно такой документ, почему в Европарламенте выбрали именно Азербайджан, тут сошлось много других факторов. Тут уже мы вступаем в сферу предположений, которые носят, по определению, гипотетический характер.
Во-первых, Азербайджан в рамках своей многовекторной политики пытается поддерживать определенный баланс между Россией и Западом. Он, с одной стороны, не входит в ОДКБ и ЕАЭС и является альтернативным, конкурентным России маршрутом транспортировки энергоресурсов и транспортным маршрутом.
С другой стороны, Азербайджан не хочет подписывать соглашение об ассоциации с ЕС и не хочет вступать в НАТО, как Грузия и Украина. С учетом членства Азербайджана в ГУАМ и вообще с учетом его достаточно независимой от Москвы внешней политики, наверное, многим в ЕС хотелось бы, чтобы позиция Баку была более близкой к позиции Грузии и Украины.
Во-вторых, не секрет, что в Европе (во Франции и т.п.) есть достаточно сильное армянское лобби, которое, естественно, никогда Азербайджан не поддержит. В-третьих, ряд постсоветских стран, например, Беларусь, под влиянием кризиса и с целью улучшения отношений с Западом пошли на определенное смягчение своих позиций. Видимо, чего-то в этом роде Запад хочет и от Баку.
- Следующий вопрос касается российской политики. Как бы вы прокомментировали заявления Владимира Путина о необходимости создания международной антитеррористической коалиции, ключевыми участниками которой должны стать мусульманские страны. Насколько это возможно в реальности, и какие страны являются, на ваш взгляд, потенциальными участниками?
- Пока детали этого предложения не известны. Путин концептуально выдвинул идею об антитеррористической коалиции по образцу коалиции антигитлеровской. То есть, согласно этой концепции, сотрудничество или хотя бы какое-то взаимодействие возможно и между идейными противниками (как СССР, с одной стороны, США и Британская империя, с другой стороны, во время Второй мировой войны), если у них есть общие враги или интересы. Детали функционирования этой коалиции еще будут вырабатываться. Видимо, речь идет о том, что Россия будет создавать параллельный американскому формат на основе российско-иранско-иракско-сирийского центра в Багдаде.
На это были намеки в недавних предложениях российского МИД. Деятельность этого центра, как мне представляется, будет согласовываться с работой коалиции во главе с США по каналам двусторонних контактов (о них шла речь на встрече Путина и Обамы).
Образцом подобных договоренностей, видимо, могут служить недавние российско-израильские договоренности о согласовании российской помощи Сирии с интересами Израиля (чтобы, например, российское оружие не попало к Хезболле и не участвовало в обстрелах израильской территории). Вот такого же типа, но более сложное согласование будет и с США. Например, на Западе Асада обвиняют в широком применении оружия (например, так называемых «barrel bombs») против мирного населения. Это, как считают в Европе, является одной из причин кризиса с миграцией (хотя лично я бы именно этот фактор не абсолютизировал, у миграционного кризиса есть и много других причин). В западной же прессе же широко отмечалось, что недавно точность огня сирийской армии с появлением российского оружия и, видимо, инструкторов существенно повысилась. Следовательно, жертв среди мирного населения при более активной российской помощи алавитам может быть куда меньше.
С американской стороны, в принципе, возможна также определенная уступка, чтобы обеспечить лучшее взаимодействие с Москвой и Тегераном. Например, Запад может согласиться, чтобы Асад остался в руководстве страной на какой-то переходный период. Это сблизит позицию Запада с позицией России и Ирана. Кроме того, Западу важно вовлечь в диалог о будущем Сирии алавитов, а как это сделать без Асада, вопрос сложный.
- Владимир Путин по итогам встречи с президентом США Бараком Обамой назвал политику антироссийских санкций неэффективной. Не значит ли это, что появились реальные предпосылки для снятия западных санкций в ближайшие сроки?
- Путин был прав в том смысле, что пока сами по себе западные санкции серьезного эффекта на российскую экономику не имели. Экономический кризис в России, по оценкам ряда авторитетных экономистов, пока в большей степени связан с падением цен на нефть, а ограничения на продуктовых рынках вызваны «контрсанкциями» со стороны России. Но в долгосрочной перспективе санкции могут оказаться для российской экономики очень опасными. Примером в какой-то степени может служить ситуация в Иране. Выжить-то он выжил и при санкциях, но развивается очень плохо по сравнению с тем, как развивался до них.
Во-первых, имеет место отсечение российских компаний от кредита, а они от него очень зависимы в плане развития производства. Де-факто даже китайские банки сейчас российским компаниям кредитов не дают, хотя Китай санкции против России официально не поддерживает.
Во-вторых, российские энергетические компании оказались эффективно отсечены не только от кредитов, но и от западных технологий. А это может привести к спаду нефте- и газодобычи, что уже катастрофически может сказаться на российской экономике в целом в силу специфики ее структуры.
В-третьих, в условиях санкций и вообще геополитической конфронтации усиливается отток капитала за границу, и снижаются инвестиции, а это тоже может плохо сказаться в долгосрочной перспективе. Что касается снятия санкций, то основная их масса была введена не из-за Крыма, а из-за Донбасса. Следовательно, есть основания ожидать, что если соглашения Минск-2 будут полностью выполнены, то, по крайней мере, некоторые из них, наиболее болезненные, будут сняты. Ситуация с выполнением Минск-2 сложная. Генсек НАТО Столтенберг недавно отметил, что режим прекращения огня как таковой соблюдается. Разногласия же касаются политической части договоренностей, например, проведения выборов в Донецкой и Луганской областях. В прессе до недавней встречи Обамы и Путина появлялись спекуляции, что из-за Сирии произойдет «переключение» внимания сторон, украинская тематика уйдет в тень, и санкции, видимо, тоже как-то отменятся.
Этого пока не произошло, и в обозримом будущем не произойдет. Просто России и США на целом ряде треков надо если и не сотрудничать, то просто взаимодействовать, никуда от этого не деться. Признание этого и произошло на встрече Путина и Обамы.
- Как вы считаете, справится ли Европа с миграционным кризисом в ближайшие годы или он может иметь непредсказуемые последствия?
- Миграционный кризис в Европе может через какое-то время уйти из сферы пристального внимания СМИ. То есть, его острота с этой, чисто субъективной точки зрения, снизится. Но сам он объективно никуда не денется. Миграционное давление на Европу и далее будет нарастать и не только по причине конфликтов, но и по причине чисто экономических и демографических обстоятельств. Уже сейчас многие справедливо отмечают, что среди беженцев в Европе, по крайней мере определенная часть, не беженцы от войны, а просто - люди, которые «под шумок» хотят хорошо устроиться. И дальше эта тенденция продолжится, так как в богатой Европе население стагнирует, а в ряде стран Азии и особенно в Африке - быстро растет, а экономика там почти не развивается.
При этом нарастающий миграционный кризис будет сопровождаться неизбежно ростом ультраправых настроений в Европе и «разборками» между европейскими странами, кто, где и сколько мигрантов должен принимать. Отказать же мигрантам совсем в помощи Европа не может, так как это противоречит ее собственной идеологии и ценностям.
Именно в этом направлении отказа и давят ультраправые силы, но в ближайшие годы и даже в перспективе 3-5 лет этого точно не произойдет. Консенсус относительно идеологии и ценностей среди политических элит и основной массы населения ЕС очень мощный, и сам по себе миграционный кризис разрушить его быстро не сможет.
Матанат Насибова
