Шахбаз Гулиев - об ужасах в армянском плену: «Это были не пытки, они будто открыли двери ада» - ВИДЕО

16:50 - 06 / 01 / 2021

Находившийся с июля 2014 года в течение 6 лет в заложниках у армян Шахбаз Гулиев рассказал о пережитых им ужасах в тюрьме в городе Шуша.

14 декабря Ш.Гулиев был возвращен в Азербайджан – о пережитом в армянском плену он подробно рассказал в интервью Baku TV.

«14 декабря мой новый день рождения – все остальное неважно. Главное, что я вернулся и увидел младшую дочь, что моя мама жива и здорова, ей уже 90 лет», - говорит Ш.Гулиев в интервью.

Рассказывая о том, как он попал в плен к армянам, Шахбаз Гулиев отмечает, что ему и Дильгаму Аскерову не дали сказать и слова, так как сразу начали избивать, сравнивая происходившее с адом: «Увидев армян, мы пытались убежать, но не получилось. Мы находились на территории своего района, в ста метрах от которого была расположена воинская часть».

«Это были не пытки, они будто открыли двери ада, но ад не принимал нас. Мы находились в таком состоянии, что жизни в нас не было никакой», - вспоминает Ш.Гулиев, отмечая, что перелом пальцев - это самое легкое, что ему пришлось пережить в плену.

Ш.Гулиев рассказывает, что с помощью Красного Креста через год ему была сделана операция: «В результате избиений у меня оказался разорван желчный пузырь, на проведении операции настоял Красный Крест».

«Они не верили в то, что мы говорили, что пришли на могилы родных – нас называли террористами и диверсантами. Их фальшивая власть хотела показать Европе, что они поймали азербайджанских террористов и диверсантов», - делится воспоминаниями о пережитом Ш.Гулиев.

«Они не думали отпускать Дильгама, его преподносили Европе как главаря, - говорит Шахбаз, отмечая, что суд над ними был подставным. – Нас приводили с закрытыми глазами, на время заседания снимали повязку, затем снова надевали и уводили в наручниках».

После суда Ш.Гулиев и Д.Аскеров были отправлены в тюрьму в городе Шуша – по словам Шахбаза, с этого момента их жизнь изменилась: «После операции меня поместили в крохотную камеру. В тюрьме не били, но когда выпускали на улицу, то закрывали мне глаза и надевали наручники. Я не мог спросить, зачем они так поступают. Сами они были в черных масках и с оружием».

Ш.Гулиев отмечает, что даже на встрече с представителями Красного Креста к нему были приставлены военные, и это несмотря на возражения представителей о том, что подобного не должно быть и встреча должна проходить без военных: «На это им ответили, что не могут оставить наедине с опасным преступником. Были те, кто боялся нас. Нас сопровождало по 5-10 машин. Они пугали детей, говоря «турок пришел, если услышит голос, то убьет». Они всегда боялись турок. Да и как не бояться, если в течение 20 дней до того, как мы попали в плен, мы передвигались свободно у их казарм и части. Родители приводили детей посмотреть на нас в окно, смотрели так, будто никогда не видели людей. Всем было интересно, что мы за люди».

Говоря об иреванских армянах, Ш.Гулиев подчеркивает, что если бы у армян была возможность, они бы придушили его: «Нас в камере запирали на 4 замка, также закрывалось на замок окошко, через которое нам передавали еду. Чтобы попасть к нам в камеру, нужно было пройти пять сейфовых дверей. По ночам они не открывали нашу дверь, боялись».

Рассказывает Шахбаз Гулиев и о том, как у него был выявлен положительный тест на коронавирус, и армяне были вынуждены вызвать к нему врача, чтобы он сделал ему укол: «С двух сторон от медика стояли военные – офицеры. Врач оказался из города Шуша, он сказал, что плохо говорит по-русски, но знает азербайджанский язык. Он сказал, что будет делать мне укол в вену. Военные следили, как он вскрывает шприц, и после сразу все забрали. У них был какой-то страх».

Ш.Гулиев подчеркивает, что за время, проведенное в плену, практически ни с кем не общался: «Был будто сумасшедший, 10-15 минут общения было в спешке с представителями Красного Креста. Без общения забывалась речь. Нам кололи обезболивающие, от которых мы теряли голову. Камера маленькая, весь день находишься в ней, а там передвигаться просто негде. Самым страшным было отсутствие сна – они по ночам стучали по дверям, не давали нам спать».

На вопрос о том, не боялся ли он, что его убьют, Шахбаз Гулиев ответил: «Убьют? Я был живым мертвецом. Выжил благодаря словам дочери, которая писала мне. Мама ничего не знала и не знает о том, что со мной произошло, она думала, что все это время я был в России».

Ш.Гулиев рассказывает, что, находясь в плену, больше всего скучал по дочери, которой было 8 лет – она училась во втором классе: «Они остались в съемной однокомнатной квартире, у них не было даже одного маната. Я работал шофером тогда».

Шахбаз вспоминает, что 25 сентября приехавший из Иревана майор сказал ему собрать вещи, так как его переведут в тюрьму в Гяндже: «Он сказал, что будет начальником в Гяндже. Я спросил, как такое возможно? На что получил ответ «скоро увидишь». Сказал, что сбросят несколько снарядов и азербайджанская армия сбежит, оставив Гянджу».

О начале Отечественной войны Ш.Гулиев узнал, услышав шум утром 27 сентября: «Обрадовался, что идет наша армия, и господин Президент заявил, что назад дороги нет. Слышал это по радио – в Шуше ловит радио Xəzər, Asan и Azad Azərbaycan, иранские и российские радиостанции. А на армянском радио в три часа шли новости на русском языке. Мы ждали выступлений Президента об освобожденных территориях. Ту зону я знаю хорошо, и я понимал, что армия приближается к Шуше. В той зоне я был на войне в 90-х вместе с Дильгамом».

Ш.Гулиев рассказывает, что после начала военных действий в тюрьме в Шуше из заключенных остались только он с Дильгамом Аскеровым и еще один азербайджанец, находившийся в плену. В одну из ночей нам сказали собрать сумки и увели нас, рядом посадили еще одного человека с мешком на голове. Мост в Лачин был разрушен, но мы ничего не спрашивали, а нам ничего не говорили. Нас отвезли в Иреван, а через пять дней в Ханкенди, там встретились с русским генералом, но нам ничего не сказали. Спустя неделю, ночью нас привезли в Иреван, где с закрытыми глазами и руками в наручниках нас посадили в самолет. Тогда тот русский сказал нам, что мы отправляемся домой и в дороге будем час. Радости не было предела. Не верил, пока не увидел слово «Азербайджан» из окна самолета. Не было слов, чтобы выразить эмоции. Спасибо Президенту, что вернулся домой к семье».

Шахбаз Гулиев отмечает, что думает о том, сколько он проживет сейчас, освободившись из армянского плена, сравнивая возвращение с рождением заново: «Нет желчного пузыря, легкого, нет здорового места на голове, руки переломаны, операция, нога только-только заживает. Это останется историей в моей жизни, словно черная линия. Били ботинками, оставили немало следов мне на память. Они бесчеловечные. Об меня были сломаны не одна и не две резиновые дубинки».