Город моей молодости. Чингиз Джаруллазаде: «Дорога в 6-ю школу пролегала по «Багировской» тропе, по ней на работу ходил Мирджафар Багиров»
В своей Галерее легендарный «парень из Баку», в прошлом звезда азербайджанского КВН, а ныне актер, художник и бизнесмен Бахрам Багирзаде продолжает знакомить читателей 1news.az с историей нашего замечательного города.
Сегодня мы представляем воспоминания о родном Баку известного врача-офтмальмолога, профессора Чингиза Джаруллазаде
ВРЕМЯ ДОСТОИНСТВА И ЧЕСТИ
В том времени каждый прожитый день был как шаг навстречу взрослой жизни, и в нашем мировоззрении не последнее место занимало понятия о чести, когда за сказанное слово приходилось отвечать, когда ложь считалась недостойным занятием для мальчишки, когда драться выходили честно, один на один. И мы гордились именно этими качествами – упрямством и настырным чувством собственного достоинства.
Родом мы из Зардаба, который расположен недалеко от такого же небольшого по современным меркам города Агдаш, где мой отец работал врачом, организатором здравоохранения, а мама была завучем в школе. А через полтора года после моего рождения папу направили на работу в Баку, так что моя сознательная жизнь началась уже в столице.
Мы жили на улице Лермонтова, чуть выше «Зеленого театра». Наш большой двор был населен представителями разных национальностей – татарами, грузинами, евреями, русскими. Ссорились, мирились, спорили до крика, но жили очень дружно. Во дворы тогда часто забредали всевозможные торговцы – кто-то продавал мацони, кто-то - фрукты, лепешки, но мне почему-то особенно запомнились крепкие коренастые люди, которые носили на себе огромные мешки с «морской травой» для набивки матрацев. Шерсть тогда была дорогим удовольствием, и многие бакинцы, особенно на Баилово, спали на матрацах с «морской травой».
А перед школой мы уже грезили школьной формой, портфелем и обязательным набором первоклассника – ароматно пахнущими тетрадями, перьевой ручкой и прочими канцелярскими прелестями. Так и росли, твердо зная, что ожидает на ближайшем витке жизни.
Дорога в 6-ю школу пролегала мимо Дома пионеров по тропе, которую в народе называли «Багировской», так как по ней шел на работу тогдашний первый секретарь Азербайджана Мирджафар Багиров. Бакинцы, жившие в других районах города, о ней не знали. Если бы на ней появился какой-то незнакомый человек, охрана его вряд ли бы пропустила, но нас знали в лицо и пропускали беспрепятственно.
Наша школа вначале была мужской, а потом к нам присоединились девочки из 134-й. Это событие вызвало небольшой шок среди нашей мальчишеской братии, но мы сразу же «подобрались» – стали причесываться, следить за внешним видом, поведением и перестали ругаться. В 6-й школе учились дети интеллигентной части города – Крепости, Баксовета и демократичного Чемберекенда, где жили те, кого Баку «выталкивал вверх», и русские ребята, родители которых работали в порту. Так что, наш район, расположенный на стыке трех городских зон, был неспокойным.
Одновременно с нами учились дети высокопоставленных чиновников – секретарей ЦК, партийных работников, деятелей искусства и культуры. Наша школа называлась «шестая спортивная», так как занятию спортом у нас уделялось огромное внимание. Учителя относились к нам с большой теплотой и любовью, и совсем не потому, что мы изредка дарили им какие-нибудь недорогие духи, типа «Серебристого ландыша» (редко кто мог позволить себе преподнести в подарок довольно дорогую «Красную Москву»). Директором у нас был Герчиков, человек креативный и увлеченный. Вообще, в 6-й школе было много педагогов-евреев, которые отличались своеобразной культурой и манерой поведения.
Помню свою учительницу ботаники, которая требовала от нас выучить названия всех деревьев, которые тогда росли в Баку и не относились к местной флоре. Прекрасно помню нашего педагога по физкультуре Юрфельда, шведа по национальности, в котором очень удачно сочеталась строгость и большая человечность, и благодаря этому мы регулярно получали призы на всевозможных соревнованиях. Из всех видов спорта особое предпочтение мы отдавали баскетболу, волейболу и бегу, наша школа постоянно поставляла спортивные кадры для сборной города.
В то время Баку был многоликим, но главное, что мне запомнилось, он был очень веселым городом. Хотя я был еще мальчишкой, но хорошо помню то состояние постоянной радости, которое тогда царило в городе. Казалось, весь Баку куда-то торопится – учиться, работать, танцевать, ходить друг к другу в гости. Даже у нас, школьников, не было ни минутки свободного времени, потому что мы все время чем-то занимались. Город жил культурной и, что немаловажно, спортивной жизнью, практически вся молодежь занималась спортом. В Баку было очень много спортивных клубов, не говоря уже о Доме пионеров, стадионах, плавательных бассейнах.
Но наша жизнь состояла не только из занятий. Я с друзьями обожал ходить в Сад революции (бывший Губернаторский, ныне - Филармонический), где было много каруселей, шахматный клуб и спортивная площадка. Деньги в наших карманах водились не всегда, и мы катались на каруселях за бесплатный «крутеж» – наверху было такое механическое устройство, которое мы с ребятами крутили, а потом карусельщик разрешал прокатиться и нам. В выходные и особенно в праздники весь город высыпал на улицы – гуляния на бульваре, громогласные салюты, духовые оркестры, под которые так любили танцевать мои папа и мама, походы в Парк Кирова, а на Первомай родители брали нас на кладбище, где устраивался импровизированный пикник с крутыми яйцами, сыром, хлебом, фруктами и вином, которое нам, естественно, не наливали. Детей тогда поили вкуснейшим лимонадом.
Но вот с едой в те годы было сложно. Мы держались на хлебе, зелени, рыбе, повидле, довольно вкусной конской колбасе, масло больше двухсот грамм не покупали, потому что хранить было негде – в то время холодильники только-только стали появляться. Голода, правда, не было, но и роскошествовать на зарплату не особенно получалось. А в селе, куда я ездил к дедушке и бабушке на летние каникулы, голод чувствовался. Там самой роскошной едой считалась яичница.
Недалеко от нашего дома, на Лермонтова, тогда находилось здание ЦК, и там в летнем кинозале показывали фильмы, которые выходили на большой экран спустя несколько лет. Естественно, нас, мальчишек, туда и близко не допускали, но мы нашли выход и смотрели кино через решетку. Хорошо помню, как в 1957-м появились телевизоры, и первым в нашем дворе его купил управдом. Это был не очень большой деревянный телевизор «КВН» с огромной линзой перед экраном, которую надо было заливать дистиллированной водой.
К счастью, наш управдом был человеком демократичным и выставлял этот заветный предмет в окно, чтобы все могли его смотреть, а по вечерам к нему домой набивались соседи. Телевизоры тогда были редкостью, а для многих и неслыханной роскошью, так что их счастливые обладатели щедро делились со всем домом возможностью посмотреть какой-нибудь фильм или спортивное состязание.
Но мы не только кино смотрели «зайцами». Мы умудрялись слушать концерты, которые тогда изредка давались в Филармонии. Денег на билеты у нас не было, но мы поднимались на крышу Музея искусств, и оттуда как на ладони перед нами открывалась летняя «ракушка» сцены и доносились совершенно непонятные, но такие красивые песни итальянских, французских и югославских певцов.
Поскольку народ тогда жил примерно одинаково, и социальное расслоение было почти не заметным, все стремились прогнозировать свою жизнь и для этого старались получить образование, чтобы жить лучше своих родителей. А креативная молодежь выезжала для этого на учебу в другие города. Я тоже пытался это сделать до мединститута и прошел несколько заведений – учился в техникуме, потом на факультете цветной металлургии в Ленинградском политехническом институте, потом физфак, и только потом был мединститут. У меня все было очень бурно. Самое интересное - родители не препятствовали моим бесконечным поискам. В этом я был не оригинален, тогда немало молодежи так поступало. Мы ведь жили в многонациональной стране, никаких проблем с перемещением не было – ты мог поехать в любую республику и поступить там в институт. Самое главное - разговоров на тему национальности не было вообще! Если что-то и происходило в этом плане, то только на бытовом уровне, но нормальные люди на эти темы не разговаривали.
В 1965 году, когда я поступал в медицинский институт, был самый большой конкурс. Такая была тогда мода. То все хотели стать физиками, то строителями, а вот 65-й год в Баку прошел «под знаменем» медицины. Мало кто хотел в годы моей молодости стать певцом или актером. После сложнейшего физфака, где я проходил сопромат, учеба в мединституте показалась мне сплошным раем, тем более что я вырос среди папиных медицинских книг и инструментов. В то время азербайджанский мединститут славился своим сильным преподавательским составом. Одна профессор Беленькая чего стоила! А заведующий кафедрой анатомии Балакишиев был влюблен в свою специальность анатома и нам прививал это возвышенное чувство к столь сложной медицинской дисциплине. Поэтому этот труднейший предмет мы преодолевали довольно легко, а отсев был очень маленьким. В свободное время было принято устраивать всевозможные вечера для молодежи – в институтах, школах, на предприятиях, в консерватории.
Отдельное место в развлечении тогдашней бакинской молодежи занимала Торговая. Но для того чтобы стать там своим, надо было как-то соответствовать требованиям – вишневые башмаки на каучуке, узкие брюки, кок на голове и пальто с загадочно поднятым воротником. Но, честно говоря, я этим не увлекался – у меня было столько своих увлечений, что на «фланирование» мне просто неохота было тратить время. Для меня это было слишком скучно. Кроме того, «золотая» молодежь с Торговой была слегка диссидентской, не такой, конечно, как в Москве, где уже давно все жили прозападными настроениями. У нас же патриотизм еще присутствовал, и на пятом курсе мы с ребятами даже написали заявление, чтобы нас послали врачами на вьетнамскую войну. Во Вьетнам нас не взяли, но зато после окончания института меня забрали в армию, и я попал в Потсдам, в группу советских войск в ГДР, где два года отслужил врачом танкового полка. Ну что еще нужно было молодому парню? Хорошая зарплата, прекрасный город, совершенно другая, немецкая жизнь…
В Баку я вернулся уже во время карабахских событий… Конечно же, город очень изменился за время моего отсутствия, причем, и внешне, и, что самое главное, внутренне. Ведь бакинец – это состояние души, которое намного выше национальности. Любой человек, который здесь жил, считал себя бакинцем. Но помимо эмоциональной составляющей, это еще и особенный менталитет, благодаря которому бакинец всегда открыт для мира. Когда в Баку жила определенная, так называемая, «критическая масса» людей, которая определяла лицо города, здесь была совершенно другая обстановка.
Но катаклизмы изменяют эту «массу», и когда она меняется, меняются и бакинцы. Меняется Баку. Теперь тут живет «критическая масса» людей, кардинально изменившая вектор нашего города, и никого в этом винить нельзя. Это объективная реальность. Но поскольку бакинец остается бакинцем, ему трудно меняться. Кто-то уехал, но кто-то же и остался! И те, кто остался, за счет своей креативности и за счет того, что в биологии называется приспособляемостью, должны в меру сил и возможности стараться смягчать те удары, которые мы получаем. Мы должны поддерживать этот дух в том плане, что не каждый выдерживает экономическое и моральное давление новой жизни. Тут, на мой взгляд, «Парни из Баку» как раз и взяли на себя эту трудную миссию и старались, чтобы бакинцы адекватно восприняли эту ситуацию. Они стали своеобразной отдушиной. Хотя они такие же ранимые, как и все мы, но нашли в себе силы, чтобы к этому относиться с юмором.
Нашему государству всего около двадцати лет. Да, мы обладаем таким богатством, как нефтяные залежи. Однако обладания финансовым потенциалом вовсе не достаточно для стабильного прогрессирования общества. Обязательным условием являются кадры, прошедшие подготовку в лучших производственных и научных школах мира. Они, в свою очередь, привлекают прогрессивные технологии, ставят задачи, разрабатывают стратегию и тактику, что и дает в конечном итоге положительный результат. Бакинцев необходимо «производить» из сегодняшних бакинцев. Так было всегда.
