«Прощай, Гульсары!»
Скончался Чингиз Айтматов, классик современной мировой литературы, великий киргизский и русский писатель. В этом году он был выдвинут на Нобелевскую премию - за «творчество планетарного значения», как «духовная ценность и совесть тюркского мира». Но, видно, не судьба.
Но только ли «тюркского» мира? Он был мудрецом, умевшим нитями своих мыслей соединять все «вавилонские» части человечества. Книги Айтматова, каждая из которых воспринималась как бестселлер, изданы (и продолжают издаваться) многомиллионными тиражами, на десятках языках мира.
…Прошлой зимой я встретилась с писателем на пресс-конференции в «РИА Новости», посвященной теме борьбы с наркотиками. Автор романа «Плаха», в чью плоть врезана эта проблема, Айтматов принимал активное участие в работе международных антинаркотических организаций. После пресс-конференции он подошел ко мне: «Ваше лицо мне знакомо, напомните, пожалуйста, где мы встречались». Я ответила, что когда-то давно я приезжала в Чолпон-Ату, на дачу семьи. «Конечно, - улыбнулся он, - я даже вспомнил, что тогда случилось: мои дети-проказники привязали Вас за волосы к скамейке, да так крепко, что пришлось пускать в ход ножницы». Мы посмеялись.
В Чолпон-Ате мы беседовали в райском садике на берегу Иссык-Куля. Писатель рассуждал о чем угодно, но не говорил ни слова о том, над чем работает. Ходили слухи, что это будет нечто грандиозное. Мне удалось «выдавить» из него только одну фразу: «Одним из главных персонажей нового романа будет голубоглазая волчица, о которой мне как-то рассказали пастухи-горцы». Потом выяснилось, что сотворялась «Плаха». Мастер лепил свои строчки в полном таинстве, и только готовые части отдавал на перепечатку и редактирование жене Марии.
На акватории Иссык-Куля в то лето осуществлялся уникальный международный эксперимент «Иссык-Куль – Батавия». Озеро белело многочисленными самодельными парусами, казалось, что птицы небесные опустились испить чистой воды. На многочисленных катерах и лодках в озеро вышли ученые и студенты нескольких университетов под руководством физиков с мировыми именами (профессор С.А.Лебедев, С.Н. Коломиец, лауреат Нобелевской премии Питер Коцер). Они готовились пропускать нейтрино через мощную толщу чистой иссык-кульской воды. На противоположном конце Земли, в Батавии, нейтрино должны были улавливать американские физики. Предполагалось, что эти частицы пронзят Земной шар и принесут информацию о жизни мантии и ядра.
Айтматов живо интересовался происходящим, размышлял о том, что все это может дать пищу для нового романа. Уходил же он в космогонию, создавая «И дольше века длится день», так почему бы не опуститься и в земной «космос»! Но сбыться этой творческой идее не было суждено, да и эксперимент не свершился: советская страна выдыхалась материально и нравственно, шла к распаду.
Журналисты довольно часто спрашивали у Айтматова, почему он все свои лучшие вещи создал на русском языке. Помню, писатель рассказал историю о том, как, будучи еще 6-летним мальчиком, он выступил в роли переводчика с киргизского на русский и – обратно. Мать привезла его на лето в горный кишлак, к бабушке. Жена «врага народа» (отца Чингиза, партийного работника, расстреляли), она трудно растила сына, жила судьбой «изгоя», опираясь на родственников. В том году в кишлаке случилось несчастье – пал скот. Вызвали из города ветеринара, а он – русский и объясниться с местными жителями не может. Тогда пастухи привели шестилетнего Чингиза, который говорил и по русски, и по-киргизски. Перевод юного толмача удался, все благополучно поняли друг друга.
«С того момента, наверно, в мое подсознание и вошло чувство двуязычия, - рассказывал мне Айтматов. - Знать свой язык – богатство, сделать родным чужой язык – обогатиться вдвое. Русский язык открыл мне огромную часть мира. Синтезируя два менталитета, две культуры, две народные судьбы, я и писал».
Творческим пристанищем писателю служил киргизский аул, подсказавший своей жизнью многие характеры и образы. «О чем именно я пишу, не могу ответить, - признавался классик. - Отделить идею, тему книги от самой книги – все равно, что пытаться из готового хлеба получить отдельно воду и отдельно – муку». Однако тема – прозрачна, это - небывалая вера в человека, мотив, свойственный всей айтматовской эстетике, фундаментальная идея всех произведений классика, написанных как в эпоху одной большой страны, так и в постсоветское время.
Суверенная Киргизия направила Чингиза Айтматова (как лучший образ страны) своим чрезвычайным послом в страны Бенелюкс, в Брюссель. Но его дипломатический кабинет оставался и писательским. Последние книги «Тавро Кассандры» и «Белое облако Чингизхана» написаны все тем же «экономным», очень емким по стилистике пером. Художественный мир айтматовских книг всегда создавался по особому рецепту, лично выстраданному эстетическому закону.
В романах и повестях Чингиза Айтматова очень много образов птиц. Это - белая мифическая птица Доненбай («И дольше века длится день…»), мистическая полярная сова Агулук, указывающая путь к земле («Пегий пес, бегущий берегом моря»), повесть с птичьим названием «Ранние журавли», горные птицы в повести «Прощай, Гульсары!». «Птица, летящая высоко в небе, связывает прошлое, настоящее и будущее, море и землю, кроме того, это еще и «точка зрения», через призму которой можно шире взглянуть на жизнь, на события», – объяснял свою любовь к птичьему образу писатель.
Едигей, герой одного из самых знаменитых айтматовских романов «И дольше века длится день», обращаясь к Богу, говорит: «Если правда, что душа после смерти переселяется во что-то,.. хотелось бы мне превратиться в коршуна-белохвоста, чтобы летать и глядеть не наглядеться с высоты на землю свою».
Душа писателя уже нашла свою высоту.
Татьяна Синицына, обозреватель
Публикуется в рамках сотрудничества 1news.az и РИА Новости
