История одного памятника
Попадая на привокзальную площадь Баку, очистившуюся в последние годы от пыли и торговцев мелким товаром и обретшую новую жизнь, второе дыхание, всегда невольно бросаешь взгляд на стоящую на высоком гранитном постаменте фигуру классика азербайджанской литературы Джафара Джаббарлы.
Погруженный в глубокое раздумье, он словно бы окутан, окружен аурой некоего внутреннего покоя и космической тишины. Может, поэтому с некоторых пор здесь появились голуби — вечные символы мира и покоя, которые по-хозяйски чинно и важно выхаживают вокруг монумента.
Не только бакинцы считают этот памятник одним из лучших в столице Азербайджана. В свое время работу первого профессионального скульптора Азербайджана Мир-Али Мир-Касимова оценили как крупное достижение монументального искусства в масштабах всего СССР.
И лишь единицы знают, какой ценой досталась ему творческая победа, какая трудная судьба была у этого памятника, сколько перипетий, сложностей, препон, минут отчаяния он пережил, прежде чем претворил задуманное.
Двадцать лет скульптор вынашивал в своем сердце и воображении скульптурный образ писателя, не отступая от своей мечты. Что двигало им, и чем писатель, его творчество так приворожили скульптора, что он, несмотря на мощное противодействие, упрямо шел к своей цели?
— Сила и глубина образов, созданных и выстраданных писателем, потрясли меня, — ответил в начале 90-х годов на мой вопрос Мир-Али Мир-Касимов. — Я нашел, что его духовный мир родствен миру таких художников, как Гойя, Делакруа, Бурдель. В чем-то он близок и Насими. Мне очень захотелось в его образе показать безграничные потенциальные возможности художников слова земли азербайджанской.
Скульптор знал, что еще до революции Джафар Джаббарлы учился в техническом училище, размещавшемся в здании нынешней Нефтяной академии, и, возможно, из окна, выходившего на привокзальную площадь, наблюдал за ее жизнью. Не случайно Мир-Касимов мечтал установить памятник именно здесь.
То есть не только в законах гармонии, в эстетических параметрах было дело. Но долгие годы ушли на то, чтобы убедить официальные лица в том, что это было бы единственно правильным решением, и все безуспешно.
Тогда, отчаявшись и беспокоясь за состояние здоровья своего мужа, его супруга Гюльтекин ханум пробилась на прием к Гейдару Алиеву. Конечно, он, учившийся на архитектурном факультете и обладавший тонким эстетическим чутьем, сразу понял, что это не прихоть скульптора, а четкое знание своего дела, и с этого дня все изменилось: скульптору был зажжен «зеленый свет», но он еще не знал, что впереди его ждут не меньшие трудности, пусть и иного свойства.
Дело в том, что фигура писателя виделась ему стоящей на большом постаменте из цельного розового гранита, а такового на территории Азербайджана не было. Кто-то подсказал, что необходимый камень можно найти только в Новоданиловском карьере Украины.
Поехали, а там сказали: «Что вы, за сто лет существования карьера монолитного камня такого размера еще не добывали». Если бы не народный художник, действительный член Академии художеств СССР Василий Бородай, все усилия, возможно, оказались бы тщетными, но он использовал весь свой авторитет депутата Верховного Совета СССР, чтобы помочь собрату по искусству.
Самое живое участие на следующем этапе — доставке огромной глыбы из Украины в Баку — принял и начальник штаба Одесского военного округа генерал-лейтенант Свиридов.
— Когда я узнал, что это надо для Азербайджана, для Баку, с радостью согласился помочь, — сказал он супругам Мир-Касимовым. — Ведь моим командиром на войне был Ази Асланов, человек необыкновенного мужества.
Свиридов выделил для транспортировки гранита танковые тягачи, которые довезли многотонный гранит до железнодорожной станции. И вот гранит для постамента уже в Баку, цель близка, но...
— Я очень тревожилась за него, — рассказывает Гюля ханум. — Он работал, что называется, не щадя себя. Днем боролся, доказывал свою правоту, а по ночам работал. Я ему говорила — пожалей себя, инфаркт заработаешь, а он в ответ; «Я оставлю памятник своему народу, а умру я годом раньше или годом позже — какая разница...»
Ночью, во время работы, с ним и случился инфаркт. Лишь вмешательство Гейдара Алиева, проявлявшего внимание к сооружению памятника, положило конец склокам.
Открытие монумента, поскольку были трудности и технического характера, все же состоялось позже юбилейной даты — 100-летия со дня рождения Джафара Джаббарлы, в 1982 году.
Позже Мир-Али Мир-Касимов в своем дневнике оставил запись: «Единственный человек, кто мне помог, Гейдар Алиев. Он вызвал всех к себе и меня тоже, чтобы спросить, почему так долго нет памятника, и я ему рассказал всю правду».
Во время интервью я спросила скульптора, есть ли у него несбывшаяся мечта.
— Да, — ответил он. — Мне так и не довелось сделать конную скульптуру. Мы, тюрки, живущие на территории древних Мидии и Манны, славившихся своими лошадьми, не имеем таких памятников. Кероглу на коне, Бабек... Разве памятники им не украсили бы наш древний город?!
Не сбылась и еще одна его мечта: установить памятник Икару...
А мне он сам представляется азербайджанским Икаром, всю жизнь стремившимся преодолеть земное притяжение — в творчестве ли, в самосовершенствовании, в восхождении на вершины...
Франгиз ХАНДЖАНБЕКОВА
