Зия Шихлинский: «Исмаил Шихлы был честным и мужественным человеком»
Согласно Распоряжению Президента Азербайджана Ильхама Алиева в этом году будет отмечен 100-летний юбилей выдающегося представителя азербайджанской литературы, прозаика, литературоведа, педагога и общественного деятеля, народного писателя Исмаила Шихлы. В программе цикла мероприятий, посвященных этому событию, намечено проведение литературно-художественных вечеров, конференций, «круглых столов», выставок книг и других.
В документе говорится, что «Своим творчеством, богатыми образами, обладающими колоритными характерами и высокими духовно-нравственными качествами, Исмаил Шихлы является одним из мастеров слова, вписавших новую яркую страницу в летопись художественной мысли азербайджанского народа».
Заслуженный деятель искусств, кинорежиссер Зия Шихлинский, будучи родственником писателя, с детства имел возможность видеть и слышать его, а в зрелом возрасте — более близко общаться. Своими воспоминаниями об известном писателе в беседе с корреспондентом он делится с читателями нашей газеты.
— У нас дома хранятся с дарственной надписью, можно сказать, почти все его книги, — не дожидаясь вопроса, начинает свой рассказ Зия Шихлинский, — но с особой теплотой всегда берешь в руки его книгу «Буйная Кура», которая увидела свет в 1967 году. На ней он написал папе, маме, сестре и мне: «Моим первым читателям и людям, которые в трудный момент всегда меня поддерживали». О трудных моментах я не буду рассказывать, это очень личное, а вот о том, как мы стали первыми читателями, расскажу.
В 1950—1960-е годы мы, как и многие бакинцы, отдыхали в Нальчике. В те годы он был более модным, чем Кисловодск или Пятигорск, и пользовался большой популярностью. Наша семья и семья дяди Исмаила ежегодно выезжала туда, а пару лет получалось так, что мы снимали домики, объединенные одним большим, просторным, зеленым двором. Он располагался совсем рядом с великолепным городским парком, где в Зеленом театре в разное время в течение дня играли два оркестра — духовой и симфонический, которым дирижировал тогда еще молодой Юрий Темирканов. И вот по вечерам дядя Исмаил иногда приходил к нам. Бабушка быстро ставила на веранде самовар, разливала ароматный чай, и наш вечерний гость начинал зачитывать нам главы из романа, над которым он в те годы работал. Это был роман, который впоследствии был переведен на русский язык под названием «Буйная Кура». Мне тогда было около десяти лет.
Когда в 50-е годы вышла его первая повесть «Айрылан йоллар», он подарил по экземпляру книги моему папе и отдельно маме с надписью: «Моему первому нападающему и моему первому защитнику». И это потому, что мама обычно честно и прямо высказывала свое мнение об очередной книге родственника, а когда кто-то пытался критиковать его не только как писателя, но и как личность, вставала на его защиту.
— А за что его могли критиковать?
— Были среди родственников и знакомых люди, которые считали, что, если он известный человек да еще при определенной должности, то должен помогать им решать все проблемы, выполнять просьбы. Никогда не забуду, как однажды я пришел к ним и тетя Умида, его супруга, наливая чай, сказала ему, что звонил такой-то родственник. «Наверное, опять ему что-то от меня надо», — сказал дядя. Я наивно спросил его: «А почему вы так думаете?» Он в ответ: «А ты зачем к нам пришел?» «Просто так», — ответил я. «Вот видишь, просто так, а эти люди просто так никогда не звонят. Вначале говорят: «Давай встретимся на бульваре, поговорим, то, другое, и, как только я решаю их вопрос, тут же исчезают». Я хорошо знаю этого родственника, он, действительно, обычно, когда ему что-то было надо, звонил дяде Исмаилу.
— Сколько вам было лет, когда он читал вашим родителям главы из «Буйной Куры»?
— Около десяти лет.
— Вы не помните, родители делились какими-то впечатлениями от прочитанного, вернее, услышанного?
— Родители говорили, в основном, вот о чем. Дело в том, что прототипом главного героя романа Джахандара аги был дедушка Исмаила Шихлы, наш общий родственник, и о прототипах других персонажей, они, если даже лично не знали и в лицо не видели, что-то все же по чьим-то разговорам или по слухам знали. Сын прототипа Джахандара аги являлся двоюродным братом моего дедушки — отца моего папы, поэтому отец вносил какие-то чисто исторические коррективы, уточнения.
— Исмаил Шихлы потом принимал их, учитывал?
— Вообще, у Исмаила Шихлы было одно прекрасное качество, кстати, у отца моего друга — Алиша Джамилевича Лемберанского было такое же: они оба никогда не давили своим авторитетом на собеседника, если он выражал противоположную их взглядам или мнению точку зрения, пусть он даже был намного моложе их. Всегда внимательно выслушивали, в чем-то соглашались, они с уважением относились к мнению оппонента. Для людей очень известных, популярных — это большой плюс.
— Давайте, вернемся к роману «Буйная Кура», Вы ведь, кажется, писали дипломную работу по этой теме?
— Да, когда заканчивал учебу в университете. Мне повезло, что в тот год в список тем для дипломных работ по литературоведению вдруг включили и этот роман в добротном, крепком переводе на русский язык известного писателя и поэта Владимира Солоухина. Перед тем как приступить к работе над переводом романа, он приезжал в Газах, объездил все места, где разворачивались описанные в романе события, а потом уже сел за работу. Он приезжал несколько раз, бывало задумчиво сидел на берегу Куры: «Ты знаешь, Исмаил, — объяснял он потом, — есть вещи, которые на месте по-другому чувствуешь…» Исмаил Шихлы мне очень помог тем, что передал необходимые материалы — письма читателей с их отзывами о книге, присланные из Москвы и других городов бывшего Союза, газетные рецензии. Среди бумаг было и письмо секретаря Союза писателей СССР Юрия Суровцева, в котором содержались отдельные замечания, глубокая профессиональная оценка романа, предложения творческого плана. Он также написал и предисловие к книге, но из такта не включил в них свои замечания. В своей дипломной работе я провел параллель между «Тихим Доном» Шолохова, которого Шихлы очень любил, и его «Буйной Курой», а также между Григорием Мелиховым и Джахандаром ага, образ которого, несомненно, был написан под влиянием образа героя шолоховского романа. Надо сказать, что в советские годы создать в литературе положительный образ дворянина, бека, настоящего мужчины, для которого такие понятия, как честь и человеческое достоинство не были пустым звуком, более того, сделать его главным героем, требовало определенной смелости, и всем это импонировало. По этой книге был снят фильм, сценарий которого был слабее, чем книга, но его до сих пор демонстрируют по телевидению и он все же находит своего зрителя. Так получилось, что фильм вышел на экран в год, когда произошли чехословацкие события — в 1968 году, поэтому финал фильма изменили. По роману и сценарию главного героя убивают казаки, а по фильму — мужчина, у которого он похитил жену, то есть социальный нерв фильма заменился бытовой окраской, и это намного ослабило его воздействие на зрителя. И тут не могу не отметить большую заслугу Юрия Варновского, который был вторым оператором фильма: когда по указанию из Москвы отсняли новый вариант концовки фильма, предыдущий он сохранил и 30 лет хранил у себя дома в подвале.
— Каким образом?
— Попросту украл эту, 11-ю часть фильма из лаборатории, где ее должны были сжечь, и спрятал. Когда несколько лет назад мы вместе с ним снимали документальный фильм об Исмаиле Шихлы, я спросил, помнит ли он о первом варианте. «Он хранится у меня дома», — ответил он. Конечно, я включил эту часть в свой фильм об Исмаиле Шихлы, сделав доступным для широких масс зрителей, а потом Юра сдал ее на хранение в Госфильмофонд. В свое время роман был переведен также и на грузинский язык очень талантливым переводчиком Лейлой Эрадзе. Должен сказать, что не всегда мнение профессионалов — литературоведов совпадает с читательским. Поскольку я получил также и филологическое образование, то не только как читатель, но и, частично, как филолог, считаю, что «Пиковая дама» Пушкина намного сильнее и интереснее, чем «Евгений Онегин», также и «Анна Каренина», «Казаки», «Хаджи Мурат» Толстого мне ближе, чем «Война и мир», у Паустовского я считаю щедевром его рассказы «Телеграмма» и «Корзина с еловыми шишками». У Исмаила Шихлы, при всех достоинствах и значимости романа «Буйная Кура», лучшим его произведением по своей глубине и философскому звучанию, настоящим шедевром мне представляется небольшой его рассказ «Золотая змея». По своей глубине и философскому звучанию он мне ближе и интересней. Этот рассказ — на все времена. Но если вернуться к «Буйной Куре» большая заслуга Исмаила Шихлы еще и в том, что он восстановил память о незаслуженно забытом педагоге и просветителе Алексее Осиповиче Черняевском — инспекторе азербайджанского отделения Горийской семинарии, жившем во второй половине XIX века. Черняевский внес неоценимый вклад в образование азербайджанского народа. Приятно, что одна из школ и улиц Баку носит его имя.
— Он проявлял интерес к творчеству современных писателей? Может, он делился с вами какими-либо впечатлениями? Было такое?
— Мы с ним все обсуждали. Когда я заканчивал институт, он мне дал почитать «Мастера и Маргариту» Булгакова. Это в то время, когда эту книгу невозможно было найти, потому что долгие годы она была запрещена. В этой, изданной небольшим тиражом книге, были напечатаны также и «Белая гвардия», «Бег». Он сказал: «Почитай, потом обсудим», но больше уже к этому не возвращался. А до этого, где-то в 1973 году, я дал ему прочесть опубликованный в журнале «Иностранная литература» роман «Сто лет одиночества» Маркеса.
— Какие еще книги привлекли его внимание?
— У Исмаила Шихлы были очень теплые отношения с Юрием Бондаревым, с которым познакомился в начале 1960-х, когда его стали включать в различные делегации.
Он очень высоко его ставил, как человека и писателя, особенно ему понравился его роман «Берег».
— Может, вы в курсе, творчество кого из азербайджанских писателей, оказалось ему ближе всего по духу?
— На меня очень сильно подействовала одна его фраза. Когда его роман «Буйная Кура» вышел в переводе на русский язык, в «Литературной газете» была опубликована очень теплая рецензия на него, написанная большим нашим писателем Исой Гусейновым. Она называлась «На берегах Куры» и заканчивалась словами: «Очень хорошую книгу написал мой друг Исмаил Шихлы». Помню, я тогда спросил дядю Исмаила: «А какой писатель Иса Гусейнов?». Он посмотрел внимательно мне в лицо и сказал: «Он очень хороший писатель», и после небольшой паузы добавил: «Лучше, чем я». Это не каждый скажет. Для того, чтобы так сказать, надо быть очень честным и мужественным человеком. Он был участником Великой Отечественной войны, участвовал в битве за Кавказ, в восточно-прусской операции, освобождал Крым, и война тоже наложила свой отпечаток на его характер, индивидуальность
— Он трудно сходился с людьми?
— У него было особое отношение к фронтовикам, потому что он сам прошел дорогами войны от Баку до Кенигсберга, где и встретил 9 мая, день Победы. На писательских съездах он охотно общался с ними — Константином Симоновым, Арсением Тарковским, Сергеем Михалковым, который в годы войны, будучи военным корреспондентом, бывал на передовых. Обязательно спрашивал, как здоровье. Его тянуло к ним, с ними он мог говорить, как фронтовик с фронтовиками, которых объединяло особое братство. В связи с этим он как-то сказал мне: «Когда приходишь, разговаривай со мной по-русски!» Удивившись неожиданной просьбе, я спросил: «Почему?» «Потому что, когда я бываю в Союзе писателей, разговариваю там по-азербайджански, когда иду в институт (он преподавал в АПИ им. Ленина, ныне — им.Туси), читаю там лекции на азербайджанском, когда прихожу домой с твоей тетей тоже разговариваю по-азербайджански. Ты хотя бы разговаривай со мной по-русски, чтобы, когда я поеду в Москву, владел бы разговорной речью». Он никогда не плел интриги, не входил ни в какие группировки, какие обычно существовали в творческих союзах. В 1975—1976 годах, когда проходил очередной съезд писателей один очень солидный человек, старше Шихлы по возрасту, сказал ему: «Я тебе поражаюсь, у нас в Союзе писателей вокруг той или иной кандидатуры складываются определенные блоки, и ты ни в один не входишь». Шихлы ответил: «Я сам по себе самостоятельный блок». Его наставниками в творчестве были Самед Вургун, Мехти Гусейн и, конечно, Мирза Ибрагимов. Они его поддерживали и помогали продвижению. Исмаил Шихлы старался во всем быть честным. Я помню интервью, данное им во второй половине 1980-х годов, когда в газетах часто стало появляться имя генерала Шихлинского. В нем он рассказал о наставлении, которое дал ему отец в то время, — шел 1937-й год, — когда он поступал в институт: «В Баку живет генерал Шихлинский, не ищи встречи с ним, время плохое». Шихлы сказал в интервью: «Я не был в числе родственников, нашедших в себе смелость общаться с этой исторической личностью»
— Известно, что Исмаил Шихлы пользовался большим уважением и авторитетом среди людей не только как писатель, но и как человек, не поступавшийся своими принципами. Вы близко знали его и, наверное, можете пролить какой-то дополнительный свет на его личность, рассказать о каких-то конкретных ситуациях его жизни.
— Он, действительно, никогда не поступался принципами, был жестким человеком в этом плане, никто и ничто не могли заставить его хоть в чем-то смягчиться. Он, например, не любил когда кого-то «тапшевали», и в связи с этим избегал входить в состав комиссии по приему вступительных экзаменов, всегда брал на этот период отпуск на два месяца и уезжал. При этом у него был интересный случай. Один студент очень плохо ответил ему на экзамене, и он собирался поставить ему заслуженную двойку. Парень ему говорит: «Если вы поставите мне двойку, я буду вынужден уйти из института». «Почему?» — спросил Шихлы. Тот сказал: «Потому что я живу с матерью, мы нуждаемся, и если я не буду получать стипендию, не смогу учиться, буду вынужден искать работу, потому что не могу просить мать что-то присылать мне из дома, а по большому счету, присылать нечего». И что сделал Шихлы? Он сказал: «Я договорюсь в деканате, чтобы тебе выплачивали стипендию, но двойку все же поставлю, ты ее сможешь исправить в следующем семестре, если, как следует, подготовишься». Парень был из деревни, наивный, он так и не узнал, что педагог целый семестр выплачивал ему стипендию из своей зарплаты. То есть Шихлы не захотел, не смог поступиться принципами, но также не хотел ломать парню судьбу. Вот такой необычный компромисс. Хотя был и другой случай. У нас был общий родственник, который жил в районе. У него было много детей, и все они учились. И вот, как только начиналась сессия, он приезжал в Баку и начинал бегать от одного педагога к другому. И дядя Исмаил его как-то осудил. Не в глаза, тот был чуть старше его. Он сказал: «Если ребенок не учится, не надо его насильно обучать, «учиться» за него». Когда я передал эти слова тому дяде, с которым тоже дружил, тот сказал: «Вот когда будут поступать и учиться его дети, тогда мы посмотрим, как он заговорит». И в чем-то он оказался прав.
Я могу рассказать еще об одном уникальном случае беспримерной принципиальности Исмаила Шихлы, которую он проявил, будучи на посту редактора журнала «Азербайджан». Один из писателей, аксакал, с сыном которого он дружил, принес ему свое новое произведение. Прочитав его, Шихлы был вынужден сказать, что произведение слабое. «Вы прекрасно знаете мое отношение к вам, но я его печатать не буду».
Аксакал разгневался: «Как это не будешь? Как ты со мной разговариваешь? Я тебя заставлю напечатать». И он пошел с жалобой к председателю Союза писателей Имрану Касумову. Тот позвонил Шихлы, попросив напечатать, все-таки автор — народный писатель, старый человек. «Нет, я дал ему слово, что не буду печатать», — ответил тот. «А я дал ему слово, что напечатают, что нам теперь делать?» Шихлы ответил: «Давай договоримся так. В этом номере я не напечатаю, только в следующем». «Можешь даже через номер, только напечатай». И что вы думаете, когда номер вышел из печати, Шихлы принес Имрану Касумову заявление об уходе с должности редактора. «Ты что с ума сошел?!» — воскликнул тот. «Это оптимальный вариант, чтобы и ты, и я сдержали свое слово», — спокойно ответил Шихлы. Если посмотреть со стороны — пустяковая ситуация, а на самом деле так может поступить только честный человек, имеющий четкую жизненную позицию. Ей он следовал и когда годами позже добровольно уходил с поста председателя Союза писателей, понимая, что при этом теряет ряд льгот: служебную машину, правительственный телефон, магазин. Выше всего он ставил человеческое достоинство, хотя немало тех, кто поступается им ради определенных благ.
Я очень хочу, чтобы эта мысль прозвучала. Есть две глупые фразы: «хороший парень не профессия» и «незаменимых нет». Не каждый может быть хорошим парнем. Азербайджан с его небольшой территорией и немногочисленным народом потерял немало людей с большой буквы, но азербайджанской государственности, кроме Гейдара Алиева, — это особая фигура, — не хватает особенно таких людей, как Тофик Исмаилов, Исмет Гаибов и Афияддин Джалилов, а азербайджанскому обществу, учитывая сегодняшние реалии, — Худу Мамедова, Зии Буниятова и, в особенности, как, мне кажется, Исмаила Шихлы. Этот список можно было бы продолжить, но они — особые личности.
— Вы ведь сняли фильм об Исмаиле Шихлы…
— Да, лет двадцать назад снял документальный фильм «Пути расходятся». Кстати, это название первого его романа, переведенного на русский язык. Помимо Баку, съемки проходили в Казахском районе. С оператором фильма Юрием Варновским мы отсняли места, где он родился, учился, а впоследствии после войны преподавал. К сожалению, на сегодняшний день эти здания не сохранились. Несмотря на маленький метраж, по отзывам, фильм получился теплым и эмоциональным.
Интервью вела
Франгиз ХАНДЖАНБЕКОВА
