Израильский эксперт: «Визит Переса в Азербайджан стал своеобразным дипломатическим прорывом»
Эксклюзивное интервью 1news.az с известным израильским востоковедом, ведущим сотрудником Института Азии и Африки Еврейского университета в Иерусалиме профессором Владимиром Месамедом
- Профессор Месамед, как вы оцениваете первый визит президента Израиля в Азербайджан?
- Визит президента Израиля Шимона Переса в Азербайджан можно без всякого преувеличения назвать историческим. Такое определение вполне применимо хотя бы потому, что он явился первым государственным визитом израильского политика такого ранга за всю 17-летнюю историю отношений между двумя государствами. Несмотря на интенсивные и достаточно диверсифицированные связи между Израилем и Азербайджаном, нынешний визит стал своеобразным дипломатическим прорывом, продемонстрировавшим стратегический характер израильско-азербайджанского диалога. По некоторым параметрам взаимодействие двух стран носит исключительный характер. В 2008 г. Израиль стал третьим по величине импортером азербайджанской нефти, страны очень плотно сотрудничают в военной и технологической сферах. По мнению израильского посла в Баку Артура Ленка, «мало кто понимает Азербайджан так хорошо, как Израиль… И мы, и они – маленькие страны, находящиеся, дипломатично говоря, в непростом окружении».
- Другими словами, Азербайджан и Израиль нуждаются друг в друге...
- Конечно, обе страны нуждаются друг в друге. Для Израиля несомненное благо заполучить в качестве верного партнера умеренную мусульманскую республику с доминирующим шиитским населением, расположенную на границе с Ираном. Азербайджан сумеет извлечь выгоду из таких плюсов еврейского государства как своеобразного моста на Запад, возможности использования еврейского лобби США, поставщика передовых технологий и ноу-хау, наличия в Израиле достаточно большой и авторитетной общины выходцев из Азербайджана. Израиль имеет влияние на все ведущие страны мира и этот фактор, несомненно, благотворно скажется в деле защиты интересов Азербайджана на международной арене
- Профессор Месамед, не кажется ли вам, что визит израильского президента поднял планку сотрудничества между странами на уровень стратегического партнерства?
- Выступая на приеме в честь израильского президента, глава Азербайджана Ильхам Алиев сказал, что народ и правительство Азербайджана считают Израиль своим стратегическим партнером и полны решимости развивать сотрудничество с Израилем по всем возможным направлениям. На этом же приеме президент Перес выразил готовность своей страны поделиться всеми научными и технологическими достижениями, имеющимися у его страны, развивать сотрудничество с Азербайджаном с позиции взаимной выгоды. Подписанные в Баку документы предполагают сотрудничестве в области культуры, образования и науки. Между двумя странами подписано соглашение и о сотрудничестве в области информационных и коммуникационных технологий. Будут подняты объемы торгового оборота между двумя странами, составившие уже в 2008 г. 3,6 миллиарда долларов. И.Алиев подчеркнул наличие хороших перспектив для сотрудничества в области сельского хозяйства, здравоохранения, туризма, науки и технологий, космической промышленности. Президент Азербайджана особо отметил энергетическую сферу, где сотрудничество будет продолжаться нарастающими темпами.
- Что вы думаете о резкой негативной реакции официального Тегерана, заявившего, что не потерпит визита Шимона Переса в Азербайджан?
- Как считают аналитики-иранисты, теплый прием, оказанный президенту Пересу в Баку, показал, что официальный Баку в своих отношениях с Израилем более не намерен действовать с оглядкой на Тегеран. Тем самым. по мнению ведущего израильского эксперта по Ирану Менаше Амира, Ирану послано сообщение о том, что «взявшему прозападный курс Ильхаму Алиеву отношения Баку с Вашингтоном и Тель-Авивом важней, чем сомнительная «дружба» с Тегераном».
Разумеется, столь теплый прием израильского президента в Баку вызвал соответствующую реакцию в Тегеране. Начальник иранского Генштаба генерал Хасан Фирузабади заявил, что визит Шимона Переса в Баку является недружественным шагом по отношению к Тегерану. Из заявления, сделанного главой МИДа ИРИ Манучехром Моттаки, следует, что Иран в будущем обязательно учтет такое доброжелательное отношение своего соседа к «сионистскому врагу». Однако в мире обратили внимание на достаточно мягкий тон, проявившийся в иранской реакции. Несомненно, здесь сыграло свою роль то обстоятельство, что на глобальном уровне нарастает осуждение Ирана, где недовольство народа результатами подсчета голосов на последних президентских выборах 12 июня 2009 г., продемонстрированное в ходе массовых мирных демонстраций, потоплено в потоках крови. В такой ситуации Тегерану не хотелось бы создавать новые очаги напряженности. Вместе с тем, на фоне углубления сотрудничества с Израилем, с молчаливого согласия и поддержки России, соседний Иран теперь превратится из умеренного в активного врага Азербайджана. Недаром именно во время визита израильского президента в Азербайджан иранский посол был демонстративно вызван в Тегеран для консультаций по поводу дальнейшей иранской политики в отношении нашей страны.
- Не кажется ли вам, что режим аятолл постепенно теряет свои позиции и контроль над постсоветскими мусульманскими странами?
- Проявившееся в ходе визита Переса в Баку израильско-азербайджанское сближение может сигнализировать о постепенной потере Тегераном своих позиций на постсоветском пространстве, особенно в странах с доминирующим мусульманским населением. Во многих из них сталкиваются интересы Ирана и Израиля. На них влияет и предельно конфронтационный характер отношений между этими двумя странами. С приходом к власти неоконсерваторов в Иране они стали еще более непримиримыми. Это вписывается в радикализацию внешнеполитического курса Ирана, проводимую командой нынешнего президента Ахмадинежада. Его линия на изменение регионального и международного баланса сил в пользу Ирана и новое нагнетание риторики исламской революции не могут найти понимание в странах постсоветского пространства, не приемлющих подобный политический инструментарий. Превращение ИРИ в антиизраильский и антизападный лагерь, подкрепленное беспрецедентной милитаризацией страны, способно лишь охладить энергию тех сил в странах региона, которые поддерживают интенсификацию диалога с Ираном. Постоянно раздающиеся из Тегерана призывы стереть Израиль с карты мира, попытки пересмотреть исторические уроки Холокоста вступают в резкий диссонанс с накопленным за почти два десятка послесоветских лет опытом сотрудничества с Израилем. Его имеют, частности, все страны центральноазиатского региона, установившие полноценные дипломатические отношения с Израилем. Для государств Центральной Азии, как и для Азербайджана, Израиль представляет интерес как в определенной мере надрегиональное государство, позиционирующее себя как единственная реальная демократия Ближневосточного региона, имеющая отлаженные связи с Западом. Интерес к этой стране для центральноазиатских государств определяется и таким фактором как наличие серьезных и неоспоримых достижений в тех сферах экономики, которые имеют для них первостепенное значение.
- Очень часто Иран грубо нарушал нормы международного права, вмешиваясь во внешнюю политику Азербайджана...
- Достаточно часто Иран позволяет себе в отношении постсоветских государств придерживаться позиции «старшего брата», что получает отпор со стороны партнеров Ирана. Так, находясь с визитом в Баку в 2001 году, тогдашний секретарь Высшего совета по национальной безопасности Ирана Хасан Рухани во время встречи с президентом Гейдаром Алиевым позволил себе резкую критику в адрес ближневосточной политики этой страны. Он заявил, что у населенного преимущественно мусульманами-шиитами Азербайджана отсутствует чувство исламской солидарности, и вместо того, чтобы поддерживать палестинцев, в Баку наращивают сотрудничество с Израилем. Гейдар Алиев ответил Рухани, что его страна ни в коем случае не намерена пересматривать свои отнощения с США и Израилем. «Любое иранское давление в этом направлении окажется совершенно безрезультатным», - сказал он, добавив при этом, что Азербайджан никогда не превратится в исламскую республику иранского образца. В том же году нелестные высказывания по поводу крепнущих отношений между Баку и Тель-Авивом позволил себе и бывший глава иранского МИДа Али-Акбар Велаяти. После первой же фразы его резко оборвал тогдашний министр иностранных дел Азербайджана Гасан Гасанов. Последовавшая вслед за этим резкая словесная перепалка имела своим следствием немедленный отъезд Велаяти из Баку.
Разумеется, вряд ли Азербайджан готов не учитывать позицию Ирана, особенно в том, что касается ее отношений с Израилем. Страны прочно связаны тысячами нитей совместной истории, и каждую из них живо интересует то, что происходит у соседа. «Мы хотели бы стабильности в Иране. Нам близко все, что там происходит, ведь речь идет о стране, где живет большое количество наших соплеменников–азербайджанцев»,- сказал в интервью израильской газете «Исраэль ха-йом» глава МИД Азербайджана Эльмар Мамедьяров.
- Что вы думаете о перспективе открытия азербайджанского посольства в Израиле после визита Переса?
- В Израиле полагали, что в ходе визита Переса в Азербайджан вопрос будет сдвинут с мертвой точки. Явных политических деклараций на эту тему, однако, не последовало. Вместе с тем, не исключено, что в ближайшее время это произойдет. Но поставим вопрос в другой плоскости: нужно ли абсолютизировать значение такого шага? Недолгая история отношений Израиля с внешним миром доказывает возможность достаточной гибкости. Вспомним, к слову, пример ирано-израильских отношений. После провозглашения в мае 1948 г. независимости Израиля прошло почти два года до его единодушного признания де-факто Ираном на заседании кабинета министров во главе с Мохаммад-Саедом Марагеи 6 марта 1950 г. Обратим внимание – де-факто. Ранее, во время своего первого государственного визита в США в ноябре 1949 г., шах Ирана сделал по поводу намечавшегося признания Израиля следующее заявление: «Мы – истинная мусульманская страна…В своей истории Иран был всегда толерантен ко всем религиозным меньшинствам…То, что мы до сих пор не признали Израиль, объясняется тем, что как мусульманская страна, мы обязаны естественным образом прежде обсудить это с другими мусульманским странами». Сам премьер-министр, объясняя сенату - верхней палате иранского парламента - решение своего кабинета, аргументировал его следующим образом: «У нашего правительства и иранского народа за его долгую историю никогда не было каких-либо расистских или антирелигиозных взглядов или подходов. ...Установление отношений с израильским правительством…было нормальным актом, реализованным в соответствии с миролюбивой политикой, которой иранский народ верен и будет всегда верен…Международная ситуация диктует нам необходимость уважения по отношению к решению ООН…Фактическое признание Израиля было в полном соответствии с нашими национальными интересами и престижем страны. На деле двухлетняя отсрочка с принятием этого решения была актом уважения по отношению к арабским странам». Так был сделан основополагающий шаг к установлению конструктивных двусторонних отношений. Однако учитывая энергичные протесты как внешнего характера, исходящие из арабских стран, так и внутри Ирана – со стороны укреплявшегося в тот период религиозного истеблишмента, а также большинства депутатов парламента и всей правой части политического спектра, признание де-факто не сопровождалось немедленным обменом дипломатическими миссиями. Уточним – налицо весьма похожая ситуация, но со сдвигом почти на 60 лет. В Иране вопрос о пересмотре решения признания Израиля больше не вставал, хотя шах в своих отношениях с Израилем вынужден был всегда учитывать настроения исламского духовенства и не ставить под угрозу развитие отношений с арабскими странами. Именно поэтому ирано-израильские отношения в течение многих лет реализовывались в обстановке большой секретности, и именно в этом, по всей видимости, состоял смысл признания Израиля де-факто, никак не переходившего в де-юре. Иногда, правда, иранский монарх аргументировал необходимость такой двойственности в диалоге двух стран тем, что, якобы, резолюция ООН о разделе Палестины и создании еврейского и арабского государства реально не претворена в жизнь. В случаях, когда ему приходилось напрямую отвечать на вопрос состояния двусторонних отношений, он, при своей сановности, заметно смущался. Подобная половинчатость часто провоцировала немалые курьезы. Американский исследователь ирано-израильских отношений С.Собхани приводит следующие примеры. Когда в декабре 1961 г. тогдашний премьер-министр Израиля Д.Бен-Гурион возвращался по завершении официального визита в Бирму через Тегеран, в столичном аэропорту должна была состояться почетная церемония встречи. Однако она была отменена. В самолет поднялся сам премьер-министр Ирана Али Амини и объяснил причину: «Мы не хотели бы придавать открыто публичный характер иранским отношениям с Израилем. Пусть это будет нашим взаимным секретом». Тот же Амини, будучи в свое время послом в Вашингтоне, всегда просил своего израильского коллегу Аббу Эбана при посещении иранского дипломатического представительства парковать машину поодаль и добираться оттуда пешком.
Много фактов показывают высокий, а для отношений Ирана с соседними странами – беспрецедентный - уровень ирано-израильского взаимодействия, особенно в конце 1960-начале 1970–х гг. Несмотря на это, и в тот период Иран продолжал выдерживать низкий профиль своих отношений с Израилем. Фактически, глава израильской миссии обладал посольским статусом и был вхож в самые высокие кабинеты на иранском Олимпе власти. Тогдашний израильский посол Меир Эзри был частым гостем в рабочем кабинете Мохаммада-Резы Пехлеви, и попасть туда, судя по всему, ему было гораздо легче, чем многим шахским советникам. Никакого ущемления прав Израиля здесь не отмечалось. Если они и были, то, к досаде израильтян, только в церемониальной части. Посла не приглашали на мероприятия, обязательные для руководителей других дипмиссий. На здании на улице Тахте-Джамшид, 5 в Тегеране не было никаких опознавательных символов израильского дипломатического представительства – ни флага страны, ни таблички с наименованием посольства. Все арабские страны, имевшие в иранской столице свои посольства, знали об этом и воспринимали сей факт, как показатель необычности этой страны. Израильтяне же старались понять этот феномен и относили его за счет сильных исламских сентенций значительной части иранского общества, занимавшего сторону своих мусульманских единоверцев в арабо-израильском конфликте. Низкий профиль официальных двусторонних отношений не снимал глубокого и достаточно диверсифицированного содержания. Подобное распространялось и на иранское представительство в Тель-Авиве, официально считавшееся секцией посольства Швейцарии. Такие не всегда приятные обстоятельства, имеющие мало прецедентов в дипломатической практике, ни в коей мере не затрудняли ирано-израильский диалог, вершившийся на самых различных уровнях. Когда возникала необходимость обсудить проблемы, одинаково злободневные для обеих стран, шах без особой огласки встречался с израильскими премьер-министрами. На этих встречах он всегда подчеркивал общность позиций Ирана и Израиля по противодействию радикализму в арабском мире, высказывался по общности взглядов двух стран на региональные проблемы. Таковы уроки прошлого. Их нельзя игнорировать, но не следует и абсолютизировать.
Арье Гут, собкор 1news.az в Израиле
