Несколько слов о военных доктринах - АНАЛИТИКА

Одним из важных событий первой декады этого месяца стало утверждение президентом России Д. Медведевым новой военной доктрины Российской Федерации, о чем он заявил на совещании Совета Безопасности страны.

Одновременно был утвержден документ под названием «Основы государственной политики в области ядерного сдерживания до 2020 года».

Кстати, эта доктрина является третьей по счету, принятой за период объявления независимости России.

Создатели первой доктрины (1993 г.) исходили из того, что военные конфликты уже исключены. Действительно, 90-е годы прошлого века можно охарактеризовать как медовый месяц во взаимоотношениях между Россией и Западом. Тогдашняя эйфория, охватившая российское общество и российский политический истеблишмент, и стремление России интегрироваться в общеевропейский дом любой ценой у абсолютного большинства создавало впечатление о том, что страница «холодной войны» окончательно перевернута, и военное противостояние между мировыми центрами силы осталось в прошлом.

Но дальнейшие события, происходящие на мировой арене, очень быстро доказали, что до тех пор, пока существуют геоэкономические, геополитические и геостратегические интересы сильных держав и покуда эти частные интересы довлеют над общемировыми ценностями, снимать с повестки дня военные конфликты слишком рано.

Примером могут служить труды таких западных политологов-аналитиков, как З.Бжезинский («Великая шахматная доска»), С.Хантингтон («Столкновение цивилизаций») и Ф.Фукуяма («Конец истории и последний человек»).

Скорее всего, понимание этой реальности, а также внимательное изучение и анализ вышеуказанных трудов подтолкнули Россию принять вторую военную доктрину в 2000 г., в которой утверждалось, что она носит оборонительную направленность.

Следует отметить, что этот проект был принят уже новой властью России, которую возглавил В. Путин. Новая российская политическая элита, в отличие от элиты 90-х годов прошлого века, не собиралась мириться с унизительной ролью России в мировых делах, которую ей определили в силу ослабления экономической и военной мощи.

Если даже отбросить мысль о реванше на мировой арене, этой элитой как минимум руководило стремление возвращения России в клуб сильных мировых держав, что в течение последних несколько лет Москва стремится внушить Западу.

С каждым годом все больше и больше риторика Кремля в общении с Западом ужесточается. После террористического акта в сентябре 2001 года в США Москва заявила о своей поддержке Вашингтона в борьбе с международным терроризмом. Взамен Кремль рассчитывал на лояльность со стороны Вашингтона в вопросах сохранения и укрепления геополитического влияния Москвы на постсоветском пространстве.

Россия также претендовала и претендует на то, чтобы США вели диалог с Россией как с равным партнером. Но, как уже было отмечено, ранее таким настроениям не было места в геополитических играх. Особенно в том случае, когда ведется открытая и жесткая борьба за вытеснение России из пространства, которое рассматривалась ею зоной собственных геополитических интересов.

Тем не менее, Россия, окрепшая в экономическом и военном смыслах, не могла мириться с действиями Запада (особенно США), который стал вести себя чересчур вольготно на постсоветском пространстве.

Не говоря уже о том, что Косовский вопрос Москва восприняла как личную обиду, нанесенную ей в ответ за то, что она взяла реванш во время августовских событий в 2008 году на Южном Кавказе (ЮК).

Еще одним раздражающим фактором для Кремля являлось стремление Запада продолжить расширение НАТО за счет постсоветских стран.

Более того, Москва стала жестко реагировать на попытки США разместить системы ПРО на территориях восточно-европейских стран, считая это серьезной угрозой для безопасности России.

Хотя Вашингтон в начале президентства Б. Обамы отказался от идеи разместить эти системы в Польше и Чехии, недавно данный вопрос вновь вышел на повестку дня. Просто изменилась территория их размещения. Вместо Польши и Чехии на этот раз речь зашла о Румынии и Болгарии.

С другой стороны, желание Запада выбить из рук России ведущую роль в решении межэтнических конфликтов на постсоветском пространстве сталкивается с жестким сопротивлением Кремля, который в этом видит попытку Вашингтона ослабить ее влияние в этих регионах.

Таким образом, статус-кво, которое Москва могла бы сохранять еще долго, вошло в конфликт с интересами Запада. И в первую очередь из-за того, что подобного рода статус-кво является серьезным препятствием на пути осуществления альтернативных энергопроектов в обход России.

Именно поэтому Москва с некоторых пор стала лоббировать Проект нового договора о европейской безопасности, который был презентован главой МИД России в начале декабря прошлого года в ходе заседания Совета министров иностранных дел (СМИД) ОБСЕ, состоявшегося в Афинах.

Тогда ни одна страна не поддержала этот проект. По мнению Запада, этот план является попыткой ослабить НАТО. Представители же некоторых стран в попытке России узрели ее стремление сохранить сложившийся статус-кво в зонах конфликтов (особенно на постсоветском пространстве) путем принятия запутанного механизма по решению этих конфликтов. А глава внешнеполитического ведомства одной из восточно-европейских стран отметил, что Москва таким путем старается закрепить за собой еще одно право на вето в европейских делах.

Но такое отношение к российскому проекту в Афинах не отбило охоту у Москвы и в дальнейшем вынести на повестку дня этот вопрос. На этот раз глава МИД России С. Лавров для очередной попытки выбрал трибуну ежегодной международной конференции по безопасности в Мюнхене.

Но и в этот раз выступление С.Лаврова не вызвало у участников конференции оптимизма и поддержки.

Еще больше обстановку накалило выступление председателя комитета по международным делам российской Государственной Думы (ГД) К. Косачева, в котором он однозначно обозначил НАТО как структуру, представляющую серьезную угрозу безопасности России.

Именно после мюнхенской попытки президент России Д. Медведев заявил об утверждении уже третьей военной доктрины России, хотя, по словам секретаря СБ России Н.Патрушева, ее проект был уже готов в ноябре прошлого года.

Предполагаю, что Москва еще надеялась на поддержку со стороны некоторых стран своего нового проекта по европейской безопасности и на достижение взаимопонимания с Вашингтоном в вопросе заключения нового Договора об СНВ.

Но, судя по всему, провал в первом и пока что безрезультатные долгие консультации во втором вопросе развязали руки Москве, чтобы принять такую воинственную доктрину.

Принятие такой доктрины тот же Н. Патрушев объяснил следующим образом: «Жизнь не стоит на месте. Дальнейшее развитие обстановки в мире показало, что военные конфликты возможны, и даже крупномасштабные».

Интересно то, что хотя в доктрине 2000 года перечислялись такие серьезные угрозы внешнего характера, как «расширение альянсов, угрожающих России и ее союзникам», прямых упоминаний НАТО в ней не было.

В новом варианте расширение НАТО названо одной из главнейших внешних угроз наряду с размещением иностранных солдат и военно-морских сил вблизи территории России и ее союзников.

В списке угроз России также указано создание системы ПРО.

Россия объявляет военными угрозами территориальные претензии к РФ и ее союзникам, вмешательство в их внутренние дела. А также развертывание и наращивание военных контингентов иностранных государств на территориях стран, сопредельных с РФ и ее союзниками, применение военной силы на территориях государств, сопредельных с РФ, в нарушение Устава ООН и других норм международного права, распространение международного терроризма.

Конечно, исходя из собственных интересов и интересов своих союзников, следует отстаивать такие принципы. Но, к глубокому сожалению, в то же время Москва не предпринимает решительных мер, чтобы призвать к уважению норм международного права некоторых своих союзников, ведущих агрессорскую политику.

Более того, она поддерживает их, размещая в этих странах собственные вооруженные силы и обещая им всестороннюю военную помощь, если кто-то осмелиться положить конец их агрессии.

Из доктрины напрашивается вывод, что Россия стремится создать единый фронт в геополитической игре против Запада. И одними из главных задач по сдерживанию и предотвращению военных конфликтов объявляются укрепление системы коллективной безопасности в рамках ОДКБ и наращивание ее потенциала, усиление взаимодействия в области международной безопасности в рамках СНГ, ОБСЕ и ШОС, развитие отношений в этой сфере с другими международными организациями: ЕС и НАТО.

Но две последние организации из круга тесного сотрудничества, по-видимому, выпадают в силу того, что основные принципиальные расхождения между Россией и этими двумя организациями и являются главной причиной принятия со стороны Москвы подобной доктрины.
ОБСЕ же уже отвергла российский проект о европейской безопасности. В противном случае, зачем тогда России такой жесткий документ с вектором, направленным в сторону Запада?

Каковы же перспективы относительно реакции на принятие Россией подобного документа среди стран СНГ?

Страны ШОС в большинстве своем, скорее всего, такое предложение будут тихо бойкотировать. Эта организация, как и СНГ, является практически аморфной структурой. Тем более что, несмотря на титанические усилия Москвы, ей не удалось преобразовать ШОС из экономической структуры в военно-политическую организацию.

Может быть ОДКБ? Но многие члены и этой организации, порой невзирая на недовольство Москвы, слишком тесно сотрудничают с Западом и НАТО.

Однозначное упоминание Беларуси, как входящей в союзное государство наравне с Россией, также вызывает много вопросов.

Минск в течение долгих лет ведет искусную политику и использует в собственных интересах противостояние Запад-Россия, в котором каждый хочет получить его в союзники. А последние нешуточные разногласия между Москвой и Минском в вопросе купли-продажи российских энергоносителей вряд ли располагают президента Беларуси А. Лукашенко к такому документу.

В то же время надо отметить, что, скорее всего, именно Армения будет стремиться оказаться в рядах партнеров России. Армения, которая преследует исключительно собственные интересы, постарается на все 100% использовать новую военную доктрину РФ и выжать из нее самые высокие дивиденды в свою пользу. Даже несмотря на то, что она очень активно сотрудничает и с Западом, и с Североатлантическим блоком, который сегодня объявлен структурой, напрямую угрожающей безопасности России.

Но нужна ли полуразрушенная Армения, заботящаяся лишь о собственных меркантильных интересах, в качестве единственного партнера? Вопрос скорее риторический.

Особенно в свете последних региональных изменений на южных рубежах России.

В Украине после недавних президентских выборов к власти пришел человек, настроенный на конструктивный партнерский диалог с Кремлем. Это означает, что, скорее всего, Украине и России удастся построить взаимовыгодные, равноправные партнерские отношения как в сфере экономических, так и в сфере военно-политических интересов.

Более того, развитие отношений между Баку и Москвой показывает серьезную заинтересованность в углублении взаимных контактов и в стратегическом партнерстве как в энергетической, так и в политической, и социокультурной сферах.

Таким образом, появляется реальная альтернатива потенциальному партнерству с «полуразрушенной» Арменией, озабоченной лишь собственными меркантильными интересами.

Подводя итог анализу военной доктрины России, необходимо отметить, что ее самым существенным отличием от предыдущих доктрин, стало то, что Москва оставляет за собой право применить ядерное оружие в ответ на применение против нее и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против России с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства.

Именно этот пункт вызвал своего рода шок у многих западных стран. Некоторые эксперты, новую военную доктрину России расценивают как доктрину ответного удара, намекая на то, что она мало чем отличается от доктрины тех же США.

Но в то же время, другие эксперты отмечают, что США отказались от возможности превентивного применения ядерного оружия.

Как заявила в октябре прошлого года госсекретарь Х.Клинтон, военная доктрина США не предусматривает превентивных ядерных ударов.

Еще один интересный момент. В доктрине можно найти следующее: «Ядерное оружие будет оставаться важным фактором предотвращения возникновения ядерных военных конфликтов и военных конфликтов с применением обычных средств поражения (крупномасштабной войны, региональной войны). В случае возникновения военного конфликта с применением обычных средств поражения (крупномасштабной войны, региональной войны), ставящего под угрозу само существование государства, обладание ядерным оружием может привести к перерастанию такого военного конфликта в ядерный военный конфликт».

Не подвигнет ли формулировка в российской доктрине другие страны к обладанию ядерным оружием? Ведь получается, что государство, имеющее такое оружие, как минимум обеспечивает себе сдерживающий арсенал.

Тем не менее, в доктрине утверждается, что недопущение ядерного военного конфликта, как и любого другого военного конфликта, – важнейшая задача РФ.

Совмещение в одном документе двух противоречивых принципов также вызывает некоторые вопросы и, возможно, в какой-то степени запутывает Запад. Некоторые эксперты уже сейчас предполагают, что именно из-за этого доктрина состояла из двух частей: открытой, которая опубликована, и закрытой, под названием «Основы государственной политики в области ядерного сдерживания до 2020 года».

Но одно абсолютно понятно уже сейчас. Великие мира сего, не сумев найти общие точки соприкосновения в вопросе установления нового миропорядка, стали принимать угрожающие военные доктрины, которые, возможно, подстегнут новую гонку вооружений.

Чтобы убедиться в этом, достаточно внимательно изучить те пункты новой российской военной доктрины, которые раскрывают, каким образом Москва собирается обеспечить материально-техническую базу этой доктрины.

Да и к Западу по поводу ежегодного увеличения военных расходов накопились немалые претензии.

Но главная беда заключается в том, что зачастую подобные ужесточения отношений между великими державами и гонки вооружений в первую очередь сказываются на безопасности не их инициаторов, а других стран.

Сахиль Искандеров, политолог

Член экспертного совета медиа-холдинга «Лидер»