Этническая миграция и национальное развитие России

Граждане смешанного государства походят на ступеньки, которые все равны, но поставлены одна над другою. Пьер Буаст (1765–1824)

В преодолении актуальных проблем мирового социоэкономического и социокультурного развития, аккумулированных в концепте «глокальности» (глобального и локального развития) особое место занимает вопрос миграции.

Особо острой данная проблема является для таких государств как Украина, Франция, а также Россия. Последняя, являясь, с одной стороны ярко выраженным полиэтническим образованием, с другой стороны, является своеобразным «государством-цивилизацией», где славянско-православный компонент является доминирующим практически во всех социополитических и смежных сферах.

Работа посвящена анализу порождаемой этими обстоятельствами проблемных вопросов адаптации «инородных» (не принадлежащих к государствообразующему русской или близким ему восточно-славянским) этнонациональных групп – прежде всего выходцев с Кавказа и Центральной Азии – самых проблемных регионов-соседей России.Решение этой проблемы видится одним из ключевых, принципиальных вызовов для успешной реализации стратегии национального развития России. (Для полноты картины видится необходимым также дополнение исследования проведением обзорного анализа этномиграционной ситуации в таких странах как Франция и Украина.)

Негативы развития миграционных процессов для политики национально-государственного развития России проявляются прежде всего в деформация этнополитической структуры общества. Она видится производной от общей проблемной демографической ситуации (численность населения РФ в 1990 г. составляла 147 млн чел., в 2002 г. – 145 млн чел, в настоящее время – 142 млн чел.; при этом наблюдается очевидный процесс старения населения, рождаемость упала до уровня развитых стран, а смертность достигла уровня развивающихся).

Учитывая крайне низкий уровень рождаемость среди русского населения, не обеспечивающий его простого воспроизводства, можно предположить, что на достаточно длительную перспективу основным «поставщиком» населения в Россию – а значит и основным «внешним демографическим ресурсом» ее дальнейшего развития – станут южные регионы бывшего СССР (Кавказ и Центральная Азия). С учетом того, что по прогнозам экспертов, к 2050 г. состав российского населения изменится настолько радикально, что русские окажутся в меньшинстве, проблема мигрантов является принципиально значимым вызовом самому национально-государственного развитию России.

В условиях масштабного геоэкономического кризиса и перманентной «кавказской проблемы», политико-психологический фактор также является одним из основных вызовов для России. Становится более тесной взаимосвязь настроений ксенофобии с экономическими и социальными причинами – последние, резонируя, инициируют и поддерживают соответствующие социальные настроения.

Преодоление проблемы в рамках сегодняшней миграционной политики России малореально – необходимым является принятие целого комплекса достаточно радикальных мер.

Современная миграционная ситуация в России:

политико-историческая динамика становления и развития

Распад Советского Союза, одной из ключевых причин которого стал рост национализма в союзных республиках, может служить своеобразной «точкой отсчета» при политико-историческом анализе формирования нынешней ситуации в России. Последовавший за ним «парад суверенитетов» стимулировал масштабные миграционные процессы на огромной территории, охватившей более десятка стран. Ключевыми в нашем контексте видятся две тенденции:

Во-первых, отток т.н. «русского/рускоязычного населения» из бывших республик, в которых стал явно доминировать «патриотический» (а фактически – националистический) элемент. Наиболее показательныой является политика «национального возрождения» стран Прибалтики, однако оставшиеся в тени процессы на Кавказе и в Центральной Азии тоже нельзя недооценивать.

Под действием этого фактора национальная политика большинства республик стала расцениваться как «антироссийская», что соответственно обозначилось на восприятии в массовом сознании.

Во-вторых, целый «букет» этнонациональных конфликтов (от Приднестровья до Таджикистана) имел своим последствием постепенный рост числа вынужденых мигрантов (прежде всего «беженцев»).

Согласно расчетам чл.-корреспондента РАН А. Дмитриева, общий поток беженцев и вынужденных переселенцев в 1989-1995 гг. на 75% состоял из этнических русских. С середины 1990-х гг. «русских/русскоязычных» в общем потоке мигрантов все больше замещают мигранты титульных национальностей – сначала из Закавказья, затем (по мере исчерпания миграционного потенциала данного региона) из Центральной Азии. Так, в 2008 г. основу миграционного потока в Россию составили узбеки (17,5%) и таджики (14,6%).

На фоне общего ухудшения социально-экономической ситуации в стране (инфляция, безработица и пр.) в вынужденных мигрантах из «проблемных» республик Кавказа и Центральной Азии стали видеть одну из проблем. Эксперты называют среди прочих проблем «мигрантофобию», которая распространена как среди милиционеров, так и среди обычных граждан, представителей власти и журналистов. Член Общественной палаты Н. Сванидзе констатирует: «Криминогенная обстановка складывается вне зависимости от этнической принадлежности в том случае, если создается "мужская казарма", то есть возникает большое скопление мужчин, оторванных от дома и женщин. Так и происходит сейчас с трудовыми мигрантами в России» («МиК», 20.03.2009).

В свою очередь, центральная власть, ориентированная на решение прежде всего экономических и финансовых проблем (как государственных, так и личных) отводила проблемам миграции (вопросам гражданства и пр.) отнюдь не первостепенное место. Как подчеркнул Л. Рыбаковский, «Россия в те годы проводила миграционную политику, противоречащую ее национальным интересам». Более того, всплеск преступности (объясняемый прежде всего социально-экономическими факторами – реалиями «лихих 90-х», коррумпированность правоохранительных органов и пр) трактовался преимущественно через этнонациональную призму – «чеченской мафией» и ей подобными.

Региональная миграция:

политико-правовые аспекты

Россия не подписала «Конвенцию ООН по правам трудящихся мигрантов и членов их семей». Взамен была разработана и подписана всеми участниками СНГ «Конвенция стран СНГ по правам трудящихся мигрантов и членов их семей». По сравнению с ООНовской, Конвенция СНГ сильно усечена. Кроме того, она не согласуется с такими основополагающими международными документами, как Декларация прав человека и другими, определяющими международные общепризнанные нормы. Подписанием указанной Конвенции стран СНГ, по существу легитимизирована работорговля. Социальной защиты мигранты лишены. Вопросы пенсионного обеспечения трудящихся мигрантов не решены вовсе. По этому вопросу не заключено ни одного межправительственного соглашения.

Проблемными видятся также вопросы реадмиссии и двойного гражданства, а также несогласованности национальных политик миграции даже в рамках достаточно конвергентной политико-экономической системы СНГ, в котором Россия остается системообразующим элементом.

В результате заместитель министра внутренних дел РФ – начальник ФМС МВД генерал А. Черненко вынужден был признать, что «Россия не может и дальше принимать всех, кого угодно», а одной из самых принципиальных задач является «вывести миграционные процессы из-под достаточно жесткого прессинга криминала» («ВЕК» № 9, 01-08 Март, 2002 г.).

Следует отметить, что связь между внешней миграцией и национальной преступностью не является прямым. Действительно, криминал имеет место в иммигрантских общинах, однако, как свидетельствуют исследования, он не превышает аналогичный уровень местного населения подобной социальной и возрастной группы. По нашему мнению, социально-политические угрозы «национальной безопасности России», к которым апеллируют адепты ужесточения миграционной политики, проистекают не из-за миграции как таковой, а из-за социально-экономического положения иммигрантов в России, неэффективности федеральной миграционной политики в вопросах их принятия, обустройства, интеграции, а также социокультурной политики в целом.

Например, для азербайджанцев характерна очень высокая занятость в торговле. По данным ФМС России, в этой отрасли занято 35,1% азербайджанцев (против 12,7% трудовых мигрантов из СНГ в среднем). Однако с 1 апреля 2007 г. российская власть запретила иностранцам торговать на рынках – и тем самым актически сама дополнительно «криминализировала» т.н. «азербайджанскую торговую мафию».

Особую роль в контексте анализируемой проблемы занимают фактор институционального плана – прежде всего такие структуры как армия и милиция.

В отличие от большинства государств, Советская армия комплектовалась по «экстерриториальному» принципу: призывник не должен был служить на территории «своей» республики. Подобной политики до последнего времени придерживалась и Российская армия. Вместе с тем, на уровне отдельных крупных подразделений (дивизий и т.п.) в массовой солдатской среде практически автоматически создавались неформальные группировки именно по национальному признаку («землячества»). Соответственно, характерная для армейской среды латентно-агрессивная вражда, усугубленная общими проблемами ВС РФ (начиная с дисциплинарной и заканчивая продовольственной), «усугублялась» этнонациональными противостояниями, находившими впоследствии продолжение и в «мирной» жизни.

Коррупционная составляющая миграции в целом по России экспертами оценивается в 60 миллиардов долларов ежегодно.

Мигранты в России:

социокультурные вызовы

Поскольку миграция всегда связана с проникновением в общество новых культурных элементов, чрезвычайно важной становится проблема преодоления культурных различий, воспитание толерантности. В России сейчас стало принято утверждать, что приток мигрантов приводит к напряженности в обществе, культурные отличия мигрантов от местного населения так велики, что почти непреодолимы. Особенно отличался подобными высказываниями мэр Москвы Ю. Лужков. Ему же принадлежат постоянные сентенции о повышенной криминогенности мигрантской среды. Последнее не соответствует действительности: процент преступлений, совершенных иностранными гражданами не высок – он колеблется вокруг 3%. При этом в трети случаев правонарушений мигранты обвиняются в подделке документов. Как правило, в таких случаях сами мигранты становятся жертвами нелегальных фирм, предлагающих им всяческие услуги и исчезающих, как только у правоохранительных органов к ним возникают какие-либо вопросы. Ничего не подозревающий мигрант предъявляет «липовое» разрешение на работу или вид на жительство и оказывается один на один с карательной системой.

Что же касается социокультурной ассимиляции мигрантов, то говорить о больших сложностях было бы явным преувеличением. Ведь абсолютное большинство мигрантов в Россию происходит из бывших союзных республик – они говорят по-русски, имеют с россиянами много общего и в прошлом, и в настоящем.

Однако в российском обществе наблюдается достаточно высокий уровень ксенофобии и «мигрантофобии» (согласно опросам Левада-центра в 2007 г., отвечая на вопрос «Как вы относитесь к мигрантам?», 13 % сказали «хорошо», 23 % – «нейтрально», 15 % – «плохо», 7 % – «очень плохо» и 42 % «никак»). Подобные настроения во многом провоцируются высказываниями в СМИ представителей власти, а также манипулированием статистикой МВД и тенденциозными медиа-репортажами. Заместитель председателя комиссии Ообщественной палаты по национальным проблемам, президент общественного фонда «Холокост» Алла Гербер со своей стороны упрекает СМИ в предвзятом отношении к мигрантам, которые лишь «в редких случаях они отвечают агрессией на агрессию, однако факты таких действий ничтожно малы, и не идут ни в какое сравнение с деятельностью скинхедов» («МиК», 20.03.2009).

Под влиянием подобных факторов в последние годы в России происходит рост преступлений экстремистской направленности – если в 2004 г. по преступлениям в сфере межнациональных отношений было возбуждено 139 уголовных дел, то в 2008 г. – около 400. Галина Кожевникова, заместитель директора аналитического центра "Сова", специализирующегося на мониторинге ксенофобии в России, отмечает: «Опросы показывают, что ксенофобией в той или иной степени больна половина россиян. Более того, эти настроения ужесточаются, ксенофобия сейчас у нас зашкаливает. Многие наши сограждане разделяют лозунг "Россия – для русских", и это ужасно. Это настроения, на которые ориентируются политики» (Интерфакс, 25.03.2008).

Миграционная ситуация:

опыт Украины и Франции

Для большей полноты картины видится необходимым провести обзорный анализ миграционной ситуации в таких странах как Украина и Франция.

Украина:

вызовы миграционного либерализма

Значимость этнонационального фактора для проблем государственного развития Украины обясняется прежде всего тем, что «внешняя миграция является одним из важнейших факторов, предопределивших наличие сегодня в Украине 150-200 пришлых этнических сообществ, составляющих около четверти всего населения» («Зеркало недели», 26.01.2002).

В отличие от России, миграционная ситуация в Украине характеризуется гораздо меньшей степенью динамичности. Так, до данным Департамента гражданства, иммиграции и регистрации физических лиц МВД Украины на первое полугодие 2010 г. в Украине пребывало 283.170 иностранцев, в т.ч. 190.876 – живет постоянно, 84.108 – ставились на учет, как временно пребывающие и еще 8.186 – учитывались, как нелегальные мигранты. С учетом того, что по данным последней переписи населения (2001 г.) в Украине проживает 48 миллионов 241 тысяча человек, коэффициент иммигрантов к числу жителей Украины составляет всего 0,6% («критической массой» иммиграции считается 10-12%). При этом Иностранцев из стран, которые милиция называет странами «рискованной миграции» (к ним относятся и страны Кавказа и Центральной Азии), в Украине официально проживает всего ок. 11.400 человек (5,9% от общего числа иммигрантов).

С момента распада СССР интенсивность миграционных связей Украины с бывшими союзными республиками существенно уменьшилась. Относительно активным остается лишь обмен населением с наиболее этнически и географически близкими странами СНГ – Россией, Беларусью и Молдовой. Миграционная динамика со странами Кавказа и Центральной Азии для Украины приобрела односторонний характер – интенсивность прибытия населения из этих стран в Украину поддерживается на довольно значительном уровне, тогда как обратный поток постепенно угасает.

При этом в силу своего географического положения и отсутствия глубоких историко-культурных связей с регионами Кавказа и Центральной Азии, Украина не является приоритетным местом миграции из данных регионов.

Отстутствие ярко выраженных этнонациональных проблем в Украине обьясняется как «внешними» (отдаленностью от «горячих точек»), так и «внутренними» (достаточно либеральные этнонациональная и миграционная политики) факторами. При этом, как и в России, принципиальной проблемой является крайняя коррумпированность правоохранительных органов, что существенно осложняет в часности борьбу с нелегальной миграцией и борьбу с преступными группировками, организуемыми по этническому принципу.

Отдельно отметим, что за прошедший период 2010 г. иностранными гражданами совершено 1.495 преступлений общекриминальной направленности, что составляет около 1% от общего числа зарегистрированных преступлений (147.798). Для сравнения, в 2008 г. было установлено 116 преступлений, совершенных нелегальными мигрантами, что составило лишь 0,03% от общего количества зарегистрированных в Украине в 2008 г. преступлений (384.424).

При этом в качестве потенциальной угрозы для безопасности Украины некоторые эксперты также видят проблему, которую создают «выходцы из республик юга СНГ, а также из стран Юго-Восточной Азии – Китая, Кореи и Вьетнама. При всей непохожести друг на друга эти общины объединяют глубокие этнокультурные и цивилизационные отличия от коренного населения Украины и высокая рождаемость. Что способствует образованию быстро растущих очагов компактного расселения, формированию обособленной этноэкономики с преобладанием теневой составляющей а также, скажем прямо, мощных и склонных к экспансии организованных этнокриминальных группировок» («Дорожная газета», 15.09.2010).

Например, по мнению лидера Украинского движения против нелегальной иммиграции Я.Дунаева, в Украине «на данный момент сложилось "разделение труда" по таким основным видам: квартирные кражи, кражи из автомашин – преступные группировки, состоящие из выходцев из Грузии. /…/ Наркодельцы из числа выходцев из Азербайджана оседлали оптово-дилерские продажи наркотиков, как и в РФ. Закупки того же афганского героина идут через криминальные «таджикские» группировки, которые не имеют, в отличие от «азербайджанцев», развитой дилерской сети. /…/ Пытаются вклиниться на рынок наркотрафика выходцы из Узбекистана и Киргизии. Но пока это больше случайные попытки, локализованы южными регионами. /…/ Преступные группировки, состоящие из уроженцев Чечни и Ингушетии, традиционно занимались грабежами, разбойными нападениями, похищениями заложников. /…/ Преступники из Турции, арабских и африканских страны специализируются на мошенничестве, а также организуют вывоз молодых украинок в свои страны с целью сексуальной эксплуатации» (win.ru, 04.08.2010).

В отличие от России, основной миграционной проблемой социально-экономического плана в Украине является не приток внешних мигрантов, а отток внутренних. Если в начале 1990-х гг. иммиграция «компенсировала» «естественные» потери населения Украины, то во второй половине 1990-х гг., напротив, миграционная убыль добавлялась к естественной.

В 2000-е гг. масштабы миграционных потерь населения Украины резко сократились, превышение убытия над прибытием составило в 2002 г. 33,8 тысячи лиц, в 2004 г. - 7,6 тысячи лиц, в 2005 г. состоялся переход к положительному миграционному балансу (+4,6 тыс.), а в 2006 г. масштабы миграционного прироста возросли более чем втрое.

Сейчас, даже при небольшом положительном балансе прибывших и выбывших, сокращение населения продолжается – причем более стремительно, чем это происходит в России. Причина уменьшения численности населения, как и в случае России, — сохраняющийся длительное время низкий уровень рождаемости, не обеспечивающий даже простое воспроизводство населения.

Соответственно, образуемый «вакуум» заполняется прежде всего иммигрантами, среди которых на данный момент относительно доминирующее положение по численности занимают выходця з регионов Кавказа и Центральной Азии. Однако угрозой видится лишь нелегальная и криминально-ориентированная составляющая этой тенденции (т.б. что коллегия МВД в апреле 2010 года определила борьбу с нелегальной миграцией, как одно из приоритетных направлений в работе милиции). Так, по данным МВД, за 6 месяцев 2010 г. было из Украины выдворено 7 тысяч 847 нелегальных мигрантов. Из общего числа всех выдворенных 88% – это граждане стран СНГ (в том числе 40% – граждане России /наибольшее количество/, Беларуси и Молдовы).

Особое место среди вызовов этнонационального характера представляет «крымскотатарский фактор» – нерешенные проблемы, связанные с возвращеним принудительно выселеных в 1944 г. крымских татар на «историческую родину» – в Крым. Однако производные проблемы общегосударственного масштаба минимизируются с одной стороны – небольшой численностью репатриантов (т.б. основной поток уже фактически иссяк), а с другой стороны – тем, что полуостров является «Автономной Республикой Крым», проводящим особую этнонациональную политику в локальном масштабе. Например, помимо русского, официальными языками в Крыму являются также русский и крымскотатарский. Этот и подобные факторы снижают общий уровень социокультурного напряжения в регионе, остаюшимся, однако, самым «проблемным» в стране (на сегодня в автономию вернулись более 250.000 депортированных крымских татар, около 12.000 лиц других национальностей, что составляет 12% населения автономии).

Франция:

вызовы «миграционной ксенофобии»

В общеевропейском контексте миграционной ситуации Франция является пожалуй, одной из самых «проблемных» стран. Как отмечал в 2004 г. Паскаль Лами (тогда еврокомиссар по торговле, а ныне глава ВТО), «специфика Франции в том, что у нее нет исторически отлаженной модели ассимиляции».

Действительно, до конца 1980-х г. параллельно существовали иммиграционная и интеграционная политики государства в отношении иностранных граждан и лиц без гражданства, ищущих убежища на территории Франции, а первые ограничения на миграцию были введены во Франции лишь в 1974 г. Ежегодно около 50 тыс. иностранных граждан и лиц без гражданства получают французское гражданство, в силу чего из 58-миллионного населения Франции более 3,5 миллиона ее граждан (6%) являются натурализованными иностранцами.

В результате к 1976 г. во Франции было уже около 4 млн иммигрантов (7% населения), среди которых 22% составляли португальцы, 21% – алжирцы, 15% – испанцы, 13% – итальянцы, 8% – марокканцы, 4% – тунисцы, 2,5% – выходцы из т.н. «черной Африки», 1,5% – турки. Однако постепенно арабы (и близкие к ним этнокультурно турки) и выходцы из «черной Африки» начали доминировать среди иммигрантов.

В 1980-х гг. обнаружилась и основная особенность африканской иммиграции. Как писал французский социальный философ Фернан Бродель, «дети иммигрантов-мусульман оказались в положении отверженных и сами отвергают ассимиляцию, которая часто удавалась их отцам». Примечательно, что во втором поколении ассимиляция иммигрантов-мусульман идет труднее, чем в первом. Этот феномен сам Ф. Бродель объяснял близостью арабских стран, высокой рождаемостью в них и активностью ислама не столько как религии, а как культуры и образа жизни.

Все это усиливало не только социально-экономическое, но и социально-культурное напряжение в стране – что регулярно выливалось в массовые беспорядки и масштабные погромы.

В 1991 г. правительство начало проводить реформы, направленные на создание «французской модели интеграции». Были учреждены Министерство социальной деятельности и интеграции, Высший Совет по интеграции, а также приняты соответствующие поправки и дополнения в законодательство страны.

В 2007 г. миграционная политика получила новый вектор — выдавать разрешение на въезд в страну только тем мигрантам, которые ей нужны (нужных профессий, возраста и т.д.). Это объяснялось прежде всего тем, что по расчетам французских экономистов, если раньше иммигранты приезжали в пропорции 0,7 человека на рабочее место, то на 2005 г. эта пропорция (с учетом и детей иммигрантов) составляла уже 3-4 человека на необходимое рабочее место.

В том же году было создано Министерство по вопросам иммиграции, интеграции, национальной идентичности и совместного развития. Появление нового ведомства вызвало бурю протестов во Франции (название министерства ассоциируется с тезисом крайне правых о том, что иммиграция — опасность для национальной идентичности).

По оценке Амандин Регаме (Amandine Regamey), «создание министерства совпало с очередным ужесточением правил въезда во Францию (экзамен по знанию языка и анализ ДНК для иностранцев, приезжающих по программе воссоединения семьи). …Согласно понятию "выборочной иммиграции", Франция должна привлекать  и принимать только тех мигрантов, которые ей нужны. В ответ разные организации (правозащитные группы, ассоциации по помощи мигрантам) создали коллектив "Unis contre une immigration jetable" ("Вместе против выбрасываемой иммиграции", www.contreimmigrationjetable.org), тем более, что государство активизировало борьбу против нелегальной иммиграции (вследствие активной политики выдворения, Министерство иммиграции получилo прозвище "министерство депортации")» («ИКД», 29.01.2009).

В книге известного французских этнополитолога К. Футо и Д. Лошак «Контролируя миграцию» утверждается, что во Франции все сложнее становится получить гражданство: долго рассматривается прошение об убежище, трудно восстановить утраченные документы, а в префектурах существует установка, что мигранты хотят обмануть чиновников и французов — например, получить гражданство, чтобы получить неположенные им блага. Если ранее вступление в брак иностранца воспринималось как положительный шаг, способствующий интеграции, то сейчас в глазах чиновников это также говорит о стремлении мигранта присвоить блага, положенные французам.Но иммигранты продолжают жить во Франции, и отсутствие легального статуса, безусловно, препятствует их полноценной интеграции и осложняет и без того непростую социальную обстановку в стране.

Выводы и рекомендации

Основными вызовами национальному развитию России, лежащими в плоскости миграционной политики, видятся следующие:

1. Общий кризис управления миграцией на национальном (федеральном) и международном (региональном) уровнях.

Для ее преодоления необходимой является разработка иммиграционного законодательства с целью создания правовых механизмов легализации иммигрантов и экономических рычагов поддержки легального переселения. Прежде всего требуется ратифицировать соответствующую «Конвенцию ООН по правам трудящихся мигрантов и членов их семей». (Недавно по инициативе ФМС России был разработан проект «Концепции миграционной политики» – но пока это проект, и это всего лишь концептуальный подход к проблеме.)

1.1. Весь существующий в российском законодательстве нормативный массив, затрагивающий права мигрантов, насчитывает в настоящее время более десятка федеральных законов, несколько десятков межгосударственных и межправительственных соглашений, свыше сотни действующих указов Президента России, постановлений и распоряжений Правительства РФ, а также нормативных актов министерств и ведомств. Однако анализ реалий их практического применения показывает, что ряд нормативных документов в сегодняшней миграционной ситуации в России и СНГ утратили свою значимость, некоторые из них вошли в противоречие друг с другом, а имеющиеся в законодательстве пробелы затрудняют регулирование миграционных отношений.

Крайне необходимой является систематизация всего массива законодательных и подзаконных актов. Проводить ее целесообразно путем качественной переработки, кодификации или принятия соответствующего пакета законов. В этом случае потребуются пересмотр действующих правовых норм, устранение несогласованностей и противоречий в правовом регулировании, восполнение пробелов, отмена устаревших законодательных установлений.

1.2. Специфика миграции в России определена историческими связями с государствами, которые в недавнем прошлом входили в состав СССР. Эта специфика определяет миграцию сегодня, и будет определять ее в обозримом будущем.

Миграционная политика России должна основываться на двусторонних договорах с соседними постсоветскими государствами, являющихся основной территорией исхода мигрантов. Ряд таких соглашений уже существует, но они недостаточны. Так, например, до сих пор не определены вопросы пенсионного обеспечения трудовых мигрантов, их медицинское обслуживание и т.д.

2. Отсутствие достаточно надежных и отлаженных механизмов, позволяющих обеспечивать взаимодействие органов власти (особенно «на местах»).В частности не проводится общественная экспертиза проектов, как законодательных актов, так и других нормативных документов и проектов, касающихся миграции. Проблемы миграции обсуждают на разных уровнях, но мигрантов (организации, реально представляющие и объединяющие мигрантов) к этим обсуждениям не привлекают.

Необходимым является создание системы локального мониторинга миграционного процесса (с привлечением структур, представляющих интересы мигрантов), позволяющей корректировать ход реализации общегосударственных программ.

3. Актуализация противоречий «национальными интересами» и правами человека(в частности, с дискриминационными практиками в отношении трудящихся-мигрантов и беженцев).

Необходимой видится информационная работа, включающая предоставление потенциальным мигрантам социально-правовой информации о возможностях и условиях переезда и пребывания в России, а также развитие сети центров экономико-правовой помощи мигрантам на местах.

4. Общая социально-политическая атмосфера в российском обществе.Данные факторы провоцируют настроения ксенофобии и праворадикального экстремизма.

Работа с мигрантами должна сопровождаться осознанной государственной социокультурной политикой в области увеличения рождаемости, снижения уровня смертности, укрепления института семьи, пропаганды здорового образа жизни – с одной стороны и общего повышения уровня образования культуры населения России – с другой.

Орхан Вагабов, магистрант Монтерейского Института Международных Исследований, Калифорния, США