Гейдар Мирза. Об идее посредничества Грузии в разрешении конфликта в Нагорном Карабахе и о «народном миротворчестве»
В последнее время в среде ориентированного на Запад сегмента общественности стран Южного Кавказа стал чаще акцентироваться тезис, суть которого заключается в том, что Грузия должна стать посредником в мирном урегулировании армяно-азербайджанского нагорно-карабахского конфликта.
Происходит это главным образом посредством усилий грузинского неправительственного сектора, тесно связанного с официальным Тбилиси, учитывая структуру и историю эволюции нынешней грузинской политической системы.
Основные аргументы сторонников данного подхода коротко можно изложить следующим образом:
- В соответствии с теорией демократического мира, демократии не воюют. По этой причине лучшим и естественным гарантом безопасности во всем мире и в регионе Южного Кавказа является построение демократий по западному образцу, форсирование усилий в построении гражданского общества.
- Грузия – удачный пример демократических преобразований, «локомотив», выгодно отличающийся от двух других соседей по Южному Кавказу, по этой причине эта страна должна стать транслятором «процесса демократизации» в Азербайджане и Армении и миротворчества в Нагорном Карабахе.
- Страны Южного Кавказа сами должны определять свою судьбу. Южный Кавказ может стать мирным и безопасным регионом только в случае нейтрализации внешних влияний и интересов в тлеющих конфликтах.
- Между конфликтами в Абхазии и Южной Осетии и армяно-азербайджанским конфликтом в Нагорном Карабахе есть множество схожестей, которые делают Грузию удачным кандидатом на посредничество в миротворческом процессе в Нагорном Карабахе.
Перечисленные аргументы имеют ряд схожестей с периодическими месседжами официального Тбилиси (например, «Тбилиси – культурная и историческая столица всего Кавказа»). Кроме того, проводниками идеи являются грузинские НПО, созданные и функционирующие при финансовой и организационной поддержке Запада и специализирующиеся по направлению т.н. «народной дипломатии». Идея актуализируется посредством мероприятий, проходящих, как правило, на территории Грузии, при спонсорстве таких международных структур, как National Democratic Institute, International Republican Institute, National Endowment for Democracy, German Marshal Fund of the USA и т.д.
«Народная дипломатия» и ранее была темой, сопутствующей дискуссиям вокруг сценариев мирного разрешения конфликта в Нагорном Карабахе, но опять же в данный момент акцентируется идея того, что именно Грузия должна стать посредником в мирном урегулировании.
Хотелось бы привлечь внимание читателей и задаться вопросами касательно явно спорных моментов в аргументации сторонников идеи. Например, можно оспорить тезис о том, что «демократии не воюют». Демократические Аргентина и Британия и ныне периодически оказываются на грани войны из-за Фолклендских островов, хотя времена Хуана Перона давно прошли. В свою очередь, Китай – явно недемократическая страна, но по вполне объяснимым причинам ни одному либеральному западному правительству, включая США, и на ум не придет воевать с Китаем. Тезис о «невоюющих друг с другом демократиях» уже давно и серьезно подвергается критике. Тут весь вопрос в том, что такое «демократия» и в чем именно правда. В том, что западные демократии действительно не воюют друг с другом или же в том, что все западные демократии находятся в отношениях вассала к одной-единственной - американской демократии и не воют друг с другом по этой причине. Это если оставить в стороне факты развязывания войн «во имя демократии», результатом которых было что угодно, только не воцарение демократии в побежденных государствах.
Кроме того, данный аргумент страдает подменой понятий на уровне понимания причин конфликтов на Южном Кавказе, которые носят этно-территориальный характер. В частности, конфликт в Нагорном Карабахе имеет исторические причины, обострившиеся в контексте региональной и глобальной политики с конца 1980-х годов.
Возьмем второе утверждение о том, что Грузия может стать транслятором «процесса демократизации» в Азербайджане и Армении и миротворчества в Нагорном Карабахе. Ввиду ограниченности объема этой статьи, я не буду детально анализировать жизнеспособность грузинской демократии, хотя после 2004 года Грузия и в самом деле продемонстрировала беспримерные успехи реформ по целому ряду направлений. Отмечу лишь, что грузинская демократия крайне неоднозначна (вспомним май 2011 года) и нестабильна. Нынешний расклад сил во внутриполитическом контексте Грузии свидетельствует о том, что грузинская политическая система еще будет эволюционировать. Но в любом случае цена грузинской демократии, созданной по западному образу и подобию, – внешняя политика, вернее, те катастрофические для грузинской государственности осложнения, с которыми грузинская внешняя политика столкнулась в последние годы. И весьма легко предугадать, с какими еще дополнительными внешнеполитическими осложнениями может столкнуться Грузия (и не только Грузия), если официальный Тбилиси форсирует усилия в направлении еще большей актуализации идеи собственного посредничества в мирном урегулировании в Нагорном Карабахе.
Третий аргумент о том, что страны Южного Кавказа сами должны определять свою судьбу, действительно представляет ценность. Но что интересно - именно Азербайджан является на сегодняшний день той страной Южного Кавказа, которая проводит действительно независимую и, самое главное, сбалансированную внешнюю политику. Южный Кавказ действительно может стать мирным и безопасным регионом только в случае нейтрализации внешних влияний и интересов в тлеющих конфликтах. Однако заинтересованность стран Южного Кавказа в разрешении существующих конфликтов должна опираться на внешнюю политику, подкрепленную реальным политическим, экономическим, инфраструктурным и общественным наполнением, внешнюю политику, лишенную геополитического романтизма.
Касательно схожестей между конфликтами в Абхазии и Южной Осетии, с одной стороны, и армяно-азербайджанским конфликтом в Нагорном Карабахе, с другой, - да, это так, и схожестей в самом деле немало. Однако между упомянутыми конфликтами также немало и различий. Кроме того, конфликты в Абхазии и Южной Осетии не решены. Более того, после августа 2008 года статус-кво изменился не в пользу Грузии, и известные аспекты внешней политики Тбилиси после 2004 года (смотрите абзац выше) сыграли не последнюю роль в изменении статус-кво не в пользу Грузии. По этой причине не могут не вызывать недоумение утверждения ряда функционеров неправительственного сектора (не только грузинского) о том, что Грузия имеет положительный опыт разрешения конфликтов, будь то мирное разрешение или какое-либо иное.
И последнее. У автора этих строк собственное отношение к «народной дипломатии», и оно отнюдь не в пользу сторонников «народного миротворчества». В иные времена это имело иное, гораздо более хлесткое и нелицеприятное название, которое известно и которое здесь приводить не стоит. Еще в мае 1939 года комитеты солдатских матерей организовывали демонстрации на взлетных полосах французских аэродромов, не давая взлететь для прикрытия французского неба английским истребителям. Известно, чем все это закончилось – агрессор не был усмирен, а количество плачущих французских и не только французских матерей стало впоследствии исчисляться десятками миллионов. Народное миротворчество в условиях, когда существует статус-кво в виде агрессии одной страны против другой и аннексии части территории, есть не что иное, как инструмент закрепления этого самого статус-кво. Это так, даже если «народные миротворцы» прикрываются трогательными образами матери, оплакивающей погибшего на войне сына, инвалида войны, получающего мизерное пособие, или утверждениями из категории «это не наша война».
Несмотря на то, что проводниками идеи, как уже было отмечено, являются грузинские НПО, армянская сторона традиционно проявляет большую активность и заинтересованность в актуализации идеи в сравнении с азербайджанским неправительственным сектором. В этом плане возникает еще один существенный вопрос: а почему новая волна актуализации идеи стала просматриваться сразу после обострения ситуации на линии соприкосновения войск в Нагорном Карабахе и на азербайджано-армянской границе?
Гейдар Мирза,
научный сотрудник,
Центр стратегических исследований при Президенте АР
