Сиявуш Мамедзаде: Азербайджанскую чинару уча по-русски говорить…

21:10 - 29 / 08 / 2012

Сегодня больше будем говорить стихами – как иначе, если речь о Сиявуше Мамедзаде, которого у нас хорошо знают, ценят и любят как талантливого, много-много работающего, известного поэта-переводчика…

Если учитывать, что о стихах могут рассказывать только сами стихи, а мысль о том, что у этого мастера подчас несколько строк вмещают и сюжет романа, и смысл эпического повествования, подтверждает каждый из его опусов - лаконичных и многозначительных одновременно. К примеру, как и этот, пусть не столь уж значимый для литературы в целом:

Я помню давний сорок пятый год:

Гудящее победное застолье –

Счастливая заплаканная мама

И шумно разговорчивый отец,

Родня, соседи, сослуживцы, дети

И дядя мой – виновник торжества,

Покуда не сменивший гимнастерки

На штатский коверкотовый костюм.

Все было просто – тосты и расспросы,

Вино и хлеб по карточной системе,

Следы крест-накрест на оконных стеклах

И тетя, подавившаяся костью

От курицы, венчавшей пышный плов.

И родич из милиции, пальнувший

На радостях в наш потолок,

И лысый головастый математик,

За тостом произнесший громогласно

Торжественное слово «Перспективы…»

Потом… потом был тесный коридор.

Под синей лампочкой на табурете

Сидел мой храбрый дядя в орденах -

Он кулаками вытирал лицо

И звал напрасно своих старших братьев –

Один истаял в небе кишиневском,

Другой навек в Болгарии уснул…

Сидел и плакал мой отважный дядя,

И мы его утешить не могли.

Конечно, никогда не предугадаешь, как пройдет та или иная беседа с героем очерка, о чем зайдет речь, что ляжет в ее основу, хотя точно знаешь, что не позволишь ей превратиться в панегирик или стать игрой в одни ворота. Ну, когда ты ему «светские» вопросы о вкусах и планах, а он - в подробностях что-нибудь слегка эпатирующее. Сверхзадача - обменяться мнениями и взглядами на проблемы, с благодарностью вызвать к жизни воспоминания о чем-то дорогом, незабываемом и судьбоносном. Вывести, наконец, и подарить окружающим нечто вроде «формулы успеха»… в качестве полезной подсказки, совета или предостережения будущим читателям.

Не знаю, часто ли прежде Сиявуш Мамедзаде давал интервью моим коллегам, но при нынешней, специально назначенной встрече сразу же предположила, что дело это для него явно непривычное и обременительное. Он долго не приступал к беседе и даже не смотрел в мою сторону, нарочито и сосредоточенно продолжая партию в шахматы с сотрудником, невольно напомнив когда-то высказанное отношение к этому занятию. «Шахматы, - как-то сказал Сиявуш муаллим, - мое хобби. Это древняя и мудрая игра, я люблю красоту и эстетику шахмат, они воспитывают характер человека, в этой игре проявляется его натура, образ мышления, стремление к риску. При перемещении сложных и многозначных фигур проверяется гибкость ума. Есть логика в движении и сохранении сил. Шахматы играют определенную роль в формировании личности».

Я уже было подумывала о том, как бы это повежливее удалиться, когда Сиявуш муаллим практически между прочим, по-детски порывисто всучил мне исписанный мелким почерком листок:

- Вчера вот написал… Знал, что вы придете…

Признание

Ничего не пишу своего –

Переводы, одни переводы.

Своего не пишу ничего

Будто в сердце зияют пустоты.

Лишь в чужое вседневно вживанье,

Соучастье, сопереживанье

И забвение напрочь себя

Ради дела, не ради копья.

Ты востребован, ты переводчик

И духовных плодов перевозчик,

Ты служитель заемных словес,

Вовлеченный в культурный процесс.

Все в порядке, в ажуре, о,кей!

Но порой в мельтешении дней,

Отстранив гениальные тексты,

Ты казнишься за тихое бегство

От заброшенной лиры своей.

Понимая уже наизусть:

Не вернется к тебе маета

Одержимых и жарких бессонниц

И умчали созвучий стозвонность

Быстрокрылых годов поезда…

Вот так…Для меня и окружающих Сиявуш Мамедзаде - автор десятков опубликованных за полвека и имеющих замечательный резонанс книг, сотен исполненных образных метафор и изысканных рифм стихотворений, поэм, фантазий, философских раздумий, а тут нечто вроде обиды на судьбу…

Нет, автограф с новым стихотворением, воспринимаемый как некое желание автора принизить то, чем занимается, - «Вот, мол, не судите… Сам знаю, что кто-то в поэтах ходит, а я в поте лица усердно перевожу то, что пишут другие…» - никак не гармонирует с личностью, обаяние и деликатность которой олицетворяют ее творческую палитру и завораживают интеллектуалов. Однако…

Раз уж такой автограф появился, решаю непременно при возможности спросить автора, не рассчитан ли он на то, чтобы подшутить над журналистами, которые с легкостью ведутся на так называемые сенсации. Но это не сейчас - пока о главном, о том, что творчество Сиявуша Мамедзаде увлекает миллионы граждан разных профессий и национальностей и почему его по справедливости называют современным азербайджанским классиком…

Общеизвестно, что Сиявуш Мамедзаде сделал достоянием азербайджанского читателя написанные на русском и других языках достойные стихи, а русскоязычную аудиторию на разных континентах активно знакомит с азербайджанской литературой, в том числе и с шедеврами средневековых корифеев.

В изданных на русском сборниках его переводов для все новых читателей оживают мастерски переведенные им не просто истории и жизнеописания, но и нюансы юмора, мудрость фольклорных шуток-прибауток авторов, живших в самые разные эпохи… В его изысканных строках - неповторимый аромат газелей великого Мухаммеда Физули, стиль сказаний известных ашигов, утонченная лирика Моллы Вели Видади и Касумбека Закира, эпический размах поэмы Мухаммеда Хади… А еще и в переводе сохраняющаяся боль пронзительных раздумий Мирзы Алекпера Сабира, гражданские идеи пьесы-аллегории Джалила Мамедкулизаде, драмы «Мать» Гусейна Джавида, сказок Абдуллы Шаика…

Пронзительная гордость поэм Самеда Вургуна, Расула Рзы… Лирики Микаила Мушвика, Мирварид Дильбази, Нигяр Рафибейли, Тофика Байрама, Фикрета Годжа, Бахтияра Вагабзаде и многих литераторов, чьим творчеством гордится не только национальная, но и мировая культура…

Гордится, подчеркнем, после знакомства с их сочинениями не в подлинниках и оригиналах, а в интерпретации переводчика, бережно сохраняющего жар души, тонкие оттенки неравнодушия в поэтической форме выражающих себя стихотворцев.

Надо ли говорить, что подобный уровень под силу лишь талантливому мастеру, умеющему подметить и сберечь в стихах и поэмах другого искру особого дара, оценить меткое слово и обыграть в иной стилистике образ, метафору, новый взгляд на то, что окружает - ведь Сиявуш Мамедзаде не только переводчик, в полной мере сознающий свою роль в судьбе опусов доверившихся ему авторов. Он сам – большой поэт. Исследуя окружающую жизнь сквозь собственные впечатления и ощущения – знания и эмоции – он не так уж редко делится с читателями мыслями о собственном выборе. Уверенно утверждая, например, что творческий процесс не объясним, он с удовольствием описывает, каково это при переводе в «незнаемых залежах искать слова - двойники», а нередко сбивается на шутливый тон и самоиронию.

«Вы когда-нибудь замечали

Переселение слов,

Перелеты вашей печали

В мир, который нем и нов?

Путешествие вашей радости

В мир другого языка,

Удивляясь своей нескладности

И не зная наверняка,

Где же в этих незнаемых залежах

Слова - точные двойники…

Вы их ловите – ускользающих

От касанья чужой руки.

Вы когда-нибудь это видели -

Разбегаются все слова,

Будто чем-то их обидели,

Посягнули на их права.

А потом ничего – пообвыкните,

И они подойдут, а потом –

Если даже на них прикрикните,

Их услышите в крике своем.

Ваши радости, ваши печали

Поплывут, потекут по строке…»,

Давно состоявшийся мастер, мудрый, виртуозный наставник он уже фактом своего внимания вдохновляет молодую поросль современников, чьи стихи он лирично называет «цветами бессмертного добра». Бережно адаптируя к новому звучанию строй их речи или смысл внезапно озарившей мысли, он многократно увеличивает ареал интереса в мире к нашей национальной литературе, облагораживая этот феномен тонким словом такого эрудита, о каковых в народе в шутку говорят «за словом в карман не полезет».

Даже мелькнувшая мысль собрать в список все выполненные и опубликованные Сиявушем Мамедзаде переводческие работы воспринимается несерьезной. А ведь и собственные его сочинения обделенными судьбой не назовешь. Несмотря на то, что с юности привыкший вслух говорить о том, что просится в строки – изящные, искренние, правдивые и беспощадно горячие (он пишет лишь о том, о чем не может молчать) - с его легкой руки стихи вобрали в себя очень много тем, событий, ассоциаций. Тех, что, в конце концов, утихомирившись в сердце и уютно устроившись» на типографских страницах, разошлись по томам, а вместе с ними - по полкам библиотек и личных собраний.

Их не купишь в магазине и подчас не получишь в подарок от автора - «уходят», как говорится, нарасхват. И это явное свидетельство

того, что читающая публика считает за счастье возможность приобщаться к откровениям наблюдательного писателя, который, с одной стороны, исполнен самой нежной человеческой лирики, а, с другой, - как личное горе воспринимает вселенскую боль и, гневно осуждая злобу, помогает окружающим становиться внимательнее, тоньше, может быть, даже ответственнее.

Приоткрывая завесу над своей творческой лабораторией, Сиявуш муаллим говорит (конечно же, стихами), что испытывает и сегодня на себе груз проблем, тяжесть которых только и можно описать прозой –

«Поэзией такого не сказать,

Ну разве что в эпических сказаниях.

Но я не эпик – подведет дыханье…

К тому ж у муз своя грузоподъемность

И бытия жестокость и огромность,

Пожалуй, не для лиры материал…»

Думается, к таким материалам поэт относит огромный пласт обрушившихся на всех нас с началом Карабахских событий эмоций и потрясений, выражать которые на примерах человеческих судеб ему удается особенно проникновенно и отнюдь не плакатными выражениями и лозунгами.

Исполненный добра и чувства справедливости, умения восхититься поступком достойного человека и осудить подлеца, он посвящает себя раздумьям о красивом и совершенном. Его сборники вместили и абсолютно личную, исповедальную лирику, и строки осмысления заблуждений и политических катаклизмов смутного времени, и горечь бесчисленных утрат.

Он воздает должное великим деятелям искусства и культуры, с которыми был близок духовно, и воспевает самое святое для каждого – просторы многострадального Азербайджана. Готовый служить ему силой своего таланта, пламенем своей души, он создает обобщенный образ родины, с возрастом все чаще окрашиваемый им в ностальгические тона - поэт ведь более всех остальных испытывает общечеловеческую боль.

Отдельные сборники или их разделы Сиявуш Мамедзаде в свое время не случайно многозначительно называл “Небо”, “Тверской бульвар”, “Самоутверждение”, “Искатель истины”, “Комендантский час”, “Люди-подсолнухи», «Время собирать камни». Тем более вопиют о пронзающих человечество трагедиях названия опубликованных в них поэм и стихов. «Боль», «Мольба», «Воспоминание о январе», «Баку. Январь», «Демократия – 90», «Проезжая Сумгаит», «Ответ солдату К. Федоренко», «Посвящение», «Четверо», «В поисках истины», «Страницы из жизни Мирзы Казем-бека»… обидно, если кто-то этого не прочтет, не прочувствует, всплакнув…

Конечно, у всего есть начало, и так хотелось узнать, что должно было произойти, чтобы бакинский школьник вырос в такую масштабную личность, в человека, о котором говорят: талантливое перо, изысканный стиль, виртуозное владение словом и законами жанра.

…Это не было интервью в привычном понимании. Торопливо, можно сказать, отрешенно, не дожидаясь моих вопросов, Сиявуш муаллим просто рассказывал…

… Мой отец учился на математическом факультете в Ардебиле, где я и родился. Когда мы, приехав в Баку, поселились в Бекском переулке, что на Персидской улице (впоследствии – Полухина, теперь – Муртуза Мухтарова), я совсем не знал русского языка… Постигал его премудрости по ритмичным припевам соседской детворы из дворовых хороводов «бояре, а мы к вам пришли…», «гуси-гуси, га-га-га…» и врезавшиеся в память популярные считалки типа «на златом крыльце сидели…».

Явно видя проплывавшие перед мысленным взором сценки, он в качестве базовых впечатлений детства называл мне трогательную заботу педагогов о каждом ученике, уважительно развивавших в них наблюдательность, поощряя любознательность и стремление к лидерству. Он поименно называл имена учителей - бессребреников и одноклассников, рядом с которыми мало-помалу стал блистать как рассказчик и автор лучших сочинений на заданные и свободные темы, перечислял книги, которым благодарен за кодекс чести, усвоенный на всю жизнь.

В Азербайджанском государственном университете он стал активным корреспондентом факультетской многотиражки, в очень популярной газете «Молодежь Азербайджана» славился как активный нештатник, которого приваживали за инициативу, желание больше узнать о том, что пишет, и умение неординарно раскрыть самим же предложенную тему, не забывая поощрять за удачи.

Литературный институт имени Горького в Москве стал для азербайджанского студента Сиявуша Мамедзаде школой, где в общении с такими талантливыми наставниками, как известные поэты Лев Озеров и Лев Ошанин, другие неординарные творческие люди, он постигал высокие нравственные критерии и развивал литературный вкус, что делало его, генетически одаренного юношу гордой, самодостаточной натурой.

Он познал вкус большого успеха в литературе, когда рецензировал новые сочинения уже прославившихся и начинавших, но сразу ставших популярными поэтов и писателей. Когда первым высказывал профессиональное мнение о неординарных фильмах, открывавших эпоху оттепели. Он писал и публиковался, обретая известность в обществе как литератор с самостоятельным взглядом и почерком. Это ли не самая достойная тема разговора с собеседником о вехах его биографии, которые с раннего детства он с благодарностью сознательно примерял на себя в предложенных судьбой обстоятельствах, в надежде на повторение которых в наши дни – пусть для других – не случайно ностальгически рассказывает сегодня.

Ну а что же по поводу критического отношения к труду переводчика?

Так это, конечно же, самоирония, некая форма шутливого кокетства, принятая в среде литераторов да и других образованных людей. Разве станет кто-нибудь всерьез воспринимать покаяния тех, кто познакомил нас с трудами Сервантеса, Шекспира, Данте, Гете, Байрона, Бальзака, Диккенса, Золя, Мопассана, Хемингуэя, Ремарка, Ваннегута, Фолкнера… Нужно ли напоминать, что Тома Сойера, Овода и Джему, Мартина Идена, Д,Артаньяна, мадам Бовари, Дон Кихота, Робинзона, книгами о которых мы упивались с первых школьных шагов и которые при острейшем дефиците на бумагу нам доводилось по очереди получать в читальных залах библиотек, не выдававших на дом эти затасканные, со следами бережной реставрации томики, все мы познали, оценили и полюбили только благодаря талантам и самозабвенному труду переводчиков, положивших свое творчество на алтарь постижения мирового знания…

Нет уж, если по чести, Сиявуш муаллим считает так:

Я слишком поздно начинаюсь,

Нащупывая слова нить,

Азербайджанскую чинару

Уча по-русски говорить.

Мне от причала до причала

Пришлось постранствовать, пока

Свои исконные начала

Я осознал наверняка.

Я понял истину простую,

Что главное не речь, а суть,

Что слово тратишь в холостую