Надежда Исмайлова: «Телевидение навязывает нам «кумиров»
Эксклюзивное интервью 1news.az с заслуженным журналистом Азербайджана Надеждой Исмайловой
Ныне СМИ дают много поводов для того, чтобы о них нелестно отзывались. Газеты, интернет-сайты, телевидение публикуют немало чепухи, преподносят много «сюрпризов», навлекая на себя гнев читающей публики, однако куда от них денешься? В наш век именно они несут в массы огромный поток информации, и ее качество не может не волновать уже потому, что средствам массовой информации принадлежит огромная роль в формировании общественного мнения обо всем, что происходит вокруг нас…
Конечно, в независимом Азербайджане есть замечательные журналисты-аналитики, есть молодежь, владеющая словом, и особенно отрадно, что на смену случайным людям все чаще приходят те, кто в сегодняшних условиях ищет себя в профессии, не забывая о богатом опыте предшественников-корифеев.
Понятно, что позитивный и поучительный опыт – личное достояние пишущего, а потому как некую самонадеянность оцениваю свое желание рассказать о творчестве такого именитого журналиста, как Надежда Исмайлова. Но точно знаю, что каждый ее ответ на мой вопрос будет сродни параграфу своеобразного «жизненного» учебника для коллег, не написанного, но выстраданного неравнодушным и ответственным человеком. Человеком, отнюдь не собиравшимся кого-то поучать, но в свое время вошедшим в каждый дом на правах доброго друга и мудрого советчика, много знающего о том, что такое жизнь вообще, а журналистская – в особенности. И потому решаюсь проникнуть на личную территорию коллеги...
Итак, у нас в гостях тележурналист, кинодраматург, преподаватель Международной киношколы, обладатель гран-при Всесоюзного фестиваля телевизионных художественных фильмов, лауреат премии «Золотое перо», заслуженный журналист Азербайджана Надежда Исмайлова.
- Надя! Я заметила, что свои статьи или интервью вы начинаете легко, с неожиданно простого, но всегда как бы « душевного» вопроса. Это происходит случайно или осознанно?
- Мои мастера во ВГИКе учили: «Язык сердца универсален. Захватывайте сердце собеседника, какими только можете путями». Сердечная теплота – одно из условий популярного искусства. Я не имею в виду сентиментальность или успокоительный оптимизм, нет, просто теплоту общения. По сути, все великие этому учат. Такие сложные мастера, как Бетховен, Ван Гог, Тарковский, Бергман и даже экстравагантный автор «Догмы» Ларс фон Триер выражают в своих шедеврах такие простые эмоции, как привязанность к семье, любовь к свободе, надежда на понимание. Люди жаждут понимания. Поэтому мой первый вопрос к собеседнику всегда доброжелательный, на комфортную, хорошо знакомую ему тему.
- Есть какой-то специальный инструмент, с помощью которого вы открываете души собеседников?
- Уважение. Даже если передо мной оппонент, я стараюсь внимательно выслушать и понять его. И не злоупотребляю доверием. Бывает, что в особые минуты жизни человек может сказать вам то, что он никогда бы не сказал при других обстоятельствах. Я не использую человеческие слабости, даже если бы они и украсили, заострили рисунок моей программы или статьи.
- Если можно, приведите пример из своей практики.
- В конце 80-х мы снимали телепрограмму о подпольном бизнесе. Больше месяца в зале суда шла изнуряющая дискуссия по каждому криминальному эпизоду: мошенникам грозили большие сроки ареста и даже расстрел, и потому каждый из них был взвинчен, начеку, один топил другого «подельника». В перерывах нам разрешили снять интервью с главными фигурантами по делу. Один, такой агрессивный, с ходу стал кричать, что не виноват, что его подставили, он здесь случайно и т.д. И вдруг я тихо так его обрываю:
- Я заметила, что, входя в зал, вы ищете глазами жену, а только потом – прокурора или судью. Что вы чувствуете, когда встречаетесь взглядом: стыд перед ней, жалость к себе, или раскаяние за то, что оставляете ее одну в этой жизни? Он был ошарашен и довольно долго молчал. Потом попросил выключить камеру:
- Пожалуйста, передайте ей, чтобы она не красила губы, когда приходит сюда…- и столько отчаяния прозвучало в хриплом голосе безжалостного якудзы! Я не дала этот диалог в эфир, хотя режиссер упрашивал меня - он ведь все снял. «Такой эпизод пропал!», - сокрушалась моя команда.
- Зато выиграла порядочность?
- Доверие… Это еще одна черта, важная для сегодняшних работников СМИ. Иногда мы должны прислушиваться к своим инстинктам. Ты вдруг понимаешь, что вот это обнажать нельзя, потому что нельзя. Это унизит человека, поставит в неудобное положение, навредит. Значит, надо наступить на свою замечательную песню, на рейтинг, продюсера, рекламодателя и т.д. Я уважаю всех своих героев и «антигероев» тоже. Каждый в этой жизни имеет право на 15 минут славы или хотя бы сочувствие.
- С вами в жизни тоже так поступали?
- Я хотела бы, чтобы со мной так поступали.
- Деликатный вопрос: вы ведь не по своей воле ушли с телевидения… Почему? Чего оно не сделало для вас? От кого не защитило?
- Не хочу это обсуждать. Не важно, что для меня не сделало телевидение. Важно, что делала я сама для телевидения. И если вы сейчас вспомнили о моих программах, значит, я права в главном.
- Помню не только я… Ваша «Далга» стала прорывом в телевещании. Вы почувствовали время - тогда ведь все мы только начинали отходить от скупого, не побоюсь этого слова – идиотского - стиля разговора с читателями и слушателями, от победных рапортов и бахвальства, от описания подвигов на полях или у станка картинных героев, лишенных всего человеческого. Во многом и с вашей подачи на экран азербайджанского ТВ пришли волнующие общество темы и сюжеты, живые люди – творцы истории и обычные наши соотечественники с их заботами и проблемами – обаятельные по своей природе и сути люди. Как все это грело душу, как благодарили все вас и вашу команду, как ждали каждого нового выпуска… Чувствовалось, что вы влюблены в телевидение… Вы по-прежнему любите телевидение?
- Безответной любовью. Но, наверное, только неудовлетворенная любовь и бывает такой долгой и романтической.
- Скажите, есть разница между ТВ времен «Далги» и сегодняшним ТВ?
- Какое время, такое и телевидение. Экран – зеркало общества.
- Я назвала впечатления от вашей «Далги», но как вы – автор и участник - объясняете внутренние причины ее популярности, почему ее помнят и спустя больше 20 лет после закрытия?
- «Далга» уловила настроение общества, общую боль, которую все мы переживали на изломе 80-90-х годов. Страна была униженной, оболганной, побитой и одинокой в мире, и наша программа пыталась честно разобраться: кто мы? Кто наш друг, кто враг? Почему случилось то, что случилось с нами? Антониони говорит: хороший фильм – тот, который становится частью биографии зрителя. Можно через 20 лет не вспомнить какие-то сюжеты, но образы, атмосферу времени, страх перед той горькой жизнью забыть нельзя. Наверное, мы выбрали правильную интонацию разговора, если программа вызывала эмоции в самых широких слоях общества от академиков до простых крестьян из глубинки. Она несла дух надежды.
Однажды в Лянкяране пожилая женщина - из тех гордых, мудрых азербайджанок, что олицетворяют совесть целого рода (такие сохранились в азербайджанских районах), сказала мне: «Я плохо знаю русский, не все понимаю, что говоришь, но не пропускаю ни одной твоей передачи. И всегда плачу, потому что думаю так же, как ты». Это была высшая похвала.
- Какие вопросы, по-вашему, ставит жизнь в наше время? Отвечает ли на них телевидение?
- Вопросы все те же: Кто мы? Куда идем? Чего хотим? Какие ценности предпочитаем? Какую мораль исповедуем? Однако такими темами серьезно почти никто не занимается - ни СМИ, ни искусство. Образа нового времени нет даже в нашем кинематографе.
- Вы сказали, что экран – отражение общества. Я считаю, что он еще и увеличительное стекло. Что в его отражении вас волнует сегодня?
- Общество слишком круто меняет приоритеты и слишком большое значение придает тому, что не имеет такой уж безоговорочной ценности. Во всяком случае, как главной и единственной ценности.
- Что вы имеете в виду?
- Страсти по богатству. Безудержная погоня за деньгами. Нескромная демонстрация материальных ценностей. В этом есть что-то плебейское, от нуворишей. Сегодня вожделенная фантазия многих из нового поколения и перерядившейся части старого – это роскошь. Но не та, о которой мечтал Агабек Султанов, когда говорил, что «единственная роскошь в жизни – это роскошь общения». Вот умного общения со зрителем как раз и не хватает нашему телевидению. Все каналы работают в стиле «программирование по аналогии», и это касается не только Азербайджанского телевидения. Это мировая тенденция. У вас ищут звезды, и у нас. У вас танцуют, и у нас. У вас хотят стать миллионерами, и у нас тоже и т.д. Но бонусы получают единицы, а расплачиваемся все. Я не против развлекательных программ, сама с удовольствием смотрю некоторые, но нельзя нарушать пропорции жизни. Нельзя беззастенчиво заниматься вымогательством, играя на первичных инстинктах человека. Экология духа народа, вопросы формирования гражданского общества – это тоже забота телевидения, причем, не самая последняя.
- Главные недостатки современного телевидения - на ваш взгляд?
- Пошлость, непрофессионализм, отсутствие чувства ответственности перед зрителем, иногда граничащее с неуважением. Естественно, есть хорошие исключения, но я говорю о массовой продукции ТВ. Невероятно, чтобы эти передачи определяли круг интересов их авторов – они делают это на потребу. Но кому? Мне кажется, именно поэтому СМИ теряют влияние в обществе, не играют ключевой роли, которой по идее наделены.
- Что бы вы убрали из эфира в первую очередь?
- Вопли ведущих на всех шоу-программах: «алгышлар!». Помню, когда на сцену вышел Муслим Магомаев, страна взорвалась восторгом и овацией, потому что поняли – появился избранник богов. Сейчас избранность сменилась выборностью. Нам насильно навязывают кумиров. «Алгышлар!» призывают уже на концертах, презентациях, юбилеях, творческих встречах - это называется «с экрана - в жизнь». Бурные аплодисменты получают все без разбора: сладкоголосые и хриплые, талантливые и бездарные. Овации уже не отражают сути происходящего.
- Если бы вы получили возможность создать свою программу, какой бы она была?
- Честно говоря, вопрос провокационный… Я лучше скажу, какого рода программы мне нравятся. Это то, что в свое время делал Фрост на американском телевидении, то, что сейчас делают на российском Гордон, Минаев, Ерофеев. Мы это тоже делали в «Далге» и «Курьере». Программы по типу платоновских диалогов - древние греки знали в этом толк. Говорить о важных вещах в легкой доступной форме. Сегодня я пытаюсь это делать в своих журнальных и газетных материалах. У меня есть свои рубрики, я приглашаю на беседы не просто знаменитостей, а людей, которым есть что сказать. И это не только люди из мира литературы и искусства. Общаюсь с геологами, физиками, нефтяниками, психологами...
- Что думаете об элите, о ее роли в обществе?
- По-моему, дискуссия на эту тему исчерпала себя – много было сказано всякого. Мне интереснее темы, которые готов обсуждать народ. Возможно, я выскажу кощунственную мысль, но появляется новое сословие, которое живет отдельной от народа жизнью. И художники тоже не очень хорошо ориентируются в народной жизни.
- Что вы имеете в виду?
- Слишком многие приходят в искусство с пустыми руками.
- Вы судите по кинофильмам последних лет?
- И по ним - тоже. Ни взволнованности, ни знания жизни, ни доброты. Нет героя на экране. Даже молодым как будто нечего сказать. И в кино, и на телевидении мало нормальных, грамотно выстроенных историй. И это очень странно. В азербайджанской жизни столько драматических событий - бери, не хочу. Обидно это еще и потому, что Министерство культуры и туризма открывает перед молодыми немалые возможности. Ежегодные гранты конкурса «Бу мейдан, бу экран», всевозможные премии и дотации, различного профиля фестивали, в том числе и финансируемые поездки за рубеж. Но эффект...
- Будем надеяться, что, в конце концов, количество фильмов перейдет в качество?
- Конечно!
- Что здесь самое важное?
- Главный вопрос – кадровый. Я имею в виду вопрос смены поколений. Среди студенческой кинематографической молодежи есть ребята с высоким уровнем креативности и эрудиции. Только это и вселяет надежду.
- Но ведь и традиции – вещь бесценная… Говорят, что телевидение и вообще, искусство – это компромисс. Вы легко идете на компромиссы?
- В нашей среде много амбиций, много самолюбий, много не лучших руководителей, и с этим иногда приходится мириться. Но есть граница, которую нельзя переступать. Я никогда не иду на компромисс, если ситуация касается моего достоинства или творчества. Даже если это вредит карьере или материальному благополучию. Могу отказаться от фильма, если создатели искажают замысел, или - от издания книги, когда на меня «давят». И делаю это молча, без шумных деклараций.
- Что вы считаете главным достижением своей жизни?
- Каким-то непостижимым образом мне удается заниматься делом, от которого я уже сорок с лишним лет получаю высший гонорар – радость. К тому же продолжаю видеть перспективу.
- А что принесло разочарования?
- Потеря близких. Остальное можно пережить. Пять лет назад, - Боже, уже пять лет прошло, - я потеряла друга, мужа, очень светлого человека Расима Исмайлова. Когда-то он любил напевать песню Ива Монтана: «Мы состаримся вместе…». Не получилось… Но это жизнь. Жуткий опыт: я заново учусь жить…
- Получается?
- Трудно… К тому же и век подкидывает испытания. За 20 последних столетий ни одно поколение не осваивало столько новых технологий, как наше поколение.
- И такими темпами…
- Да, уж… В 16 лет я впервые увидела экран телевизора. А дальше понеслось-поехало. Все ускоряется, диктофонится, интернетится, мобилится, эсемесится… из написанного от руки в доме осталась только коробка писем и записок Расима, которые не дают забыть о нежных и хрупких нитях, которые связывают нас с миром.
- От Расима осталось много…Фильмы, такие добрые, поэтичные и в то же время профессионально добротные - их до сих пор показывает телевидение. Еще его нежные, добрые сказки, фантазии, эссе о кино… И вас читает огромное число поклонников вашего творчества – в журналах, газетах.
Кстати, Надя, такой к вам вопрос: в девичестве вы носили красивую дворянскую фамилию Деминовская, за которой чувствуется надежный нравственный стержень, нечто от времени, когда в личности ценилось чувство собственного достоинства, умение жить по кодексу чести. Не воспринимаете ли как, скажем, некую несправедливость то, что журналистскую славу обрели под фамилией Исмайлова?
- Что вы?! Замечательная фамилия. Царственная. Все лучшее, что со мной случилось в жизни, связано с фамилией Исмайлов. Но это уже другие истории.
- Большое спасибо за интересный и откровенный рассказ.
Галина Микеладзе
