Золотой юбилей символа японской нации
Пятьдесят лет назад, 10 апреля 1959 года, около полумиллиона жителей Токио вышли на улицы, чтобы приветствовать новобрачных - наследного принца Акихито и его супругу Митико, выстроившись на протяжении 8,8 километров следования их кареты, запряженной четверкой лошадей, от императорского дворца до новой резиденции.
Теле- и радиокомпании вели прямые репортажи, которые смотрели и слушали еще 15 миллионов человек. Для японского общества это событие стало сенсационным: впервые наследник престола женился на простолюдинке, сделав собственный выбор, а не следуя советам и тщательным расчетам «специалистов» из Управления императорского двора. Такое могло произойти только как результат серьезнейших перемен в японском социуме, вызванных, с одной стороны, униженностью поражением во Второй Мировой войне, а, с другой, начавшимся в конце 1950-х годов бурным экономическим ростом в стране (ко всему прочему, бракосочетание стало мощнейшим импульсом для производителей телевизоров: если в 1958 году их купили 1,2 миллиона, то в следующем – 2,9 миллиона, причем многие именно с целью увидеть церемонию «вживую»).
В этой женитьбе очень многое было «впервые». Никогда ранее августейший жених не обращался к своей супруге с прибавлением к имени обычного суффикса –сан («Митико-сан»), чем мгновенно завоевал бешеную популярность; никогда ранее женские журналы не публиковали мельчайшие подробности биографии, привычек, стиля избранницы наследника престола; никогда ранее супруги такого ранга не жили вместе с детьми (а Митико еще и лично кормила их грудью, что шло вразрез с традицией использования кормилиц).
В известном смысле, о реальном начале послевоенной эры в истории японского общества можно говорить именно с момента этого события полувековой давности. Будущий император – символ нации и единства народа - демонстративно старался вести жизнь обыкновенного человека: сам готовил еду, купал детей и гулял с ними, и это выглядело гораздо более естественно, чем у его отца, императора Хирохито, отказавшегося под давлением американцев от идеи божественности своего происхождения.
Они с супругой были первыми, но их пример стал заразительным для остальных членов августейшей фамилии: нынешний наследный принц Нарухито женился на дочери дипломата Масако Овада, принц Акисино – на простолюдинке Кико Кавасима. Собственно, этим де-факто подтверждалась отмена института наложниц и закреплялась обязательная для императора моногамия, введенная оккупационными силами в 1945 году.
В минувшую пятницу императорскую резиденцию в Токио посетили более полутора тысяч специально отобранных японцев, написавших поздравления императорской чете с юбилеем, а вечером в резиденции императора состоялся торжественный вечер, на котором присутствовали 100 семейных пар, также отмечающих в этом году свою золотую свадьбу.
За три дня до этого император с императрицей дали во дворце интервью представителям японских СМИ, на обнародование содержания которого до пятницы было наложено эмбарго. В ходе него они были гораздо более раскрепощенны, нежели 25 лет назад, когда выступали перед журналистами на своем «серебряном» юбилее. В 1983 году Акихито, являвшийся пока еще наследным принцем, несколько напыщенно заявил: «Оглядываясь на прошедшие 25 лет, могу сказать, что прожил их в таком душевном покое, которого не знал ранее». В нынешнем же хорошо продуманном выступлении (все вопросы прорабатывались и распределялись заранее) четко просматриваются как идеологические, так и личностные моменты.
Император Акихито начал с общих положений. Свое основное предназначение он видит в том, чтобы «разделять с народом горе и радость». Действительно, он неоднократно выступал с ободряющими словами после землетрясений, приводивших к человеческим жертвам и потере жилищ. Не забывал император и о душах погибших в минувшей войне; с целью их упокоения он вместе с супругой посетил Окинаву, острова Сайпан и Иводзима, где шли особо кровопролитные бои.
«Думаю, самое главное то, что мы (с императрицей) смогли дожить до этого юбилея в добром здавии, - сказал Акихито, переходя к главной теме события, добавив, - к тому же, очень радостно, что мы можем говорить друг с другом обо всем». Он неоднократно упоминал о хорошем чувстве юмора, которым обладает его жена: «Она серьезный человек, но может быть также и веселой. В нашем доме всегда звучит смех». Кто-то спросил: какие именно слова употребил император, делая предложение, но супруги не смогли (или не захотели) вспомнить.
«Помню только, что много раз разговаривал с ней по телефону, прежде чем она согласилась, и в тот момент я был по-настоящему счастлив, - заметил Акихито. - Не могу сказать, что оно (предложение) было сделано короткими формальными словами».
Затем разговор плавно перешел на трудности привыкания к нормам и традициям придворной жизни, блюдущимся Управлением двора, с чем 50 лет назад столкнулась «Митико-сан». (Разумеется, тема была запланированной, учитывая периодически прорывающиеся в прессу сведения о тяжелом состоянии принцессы Масако, жены нынешнего наследника престола. По некоторым сведениям, она так и не смогла найти общего языка с придворными, за что ее окружили стеной холодности и недоброжелательства. Это привело к серьезному нервному расстройству, от которого принцесса все еще не может оправиться.)
«Пятьдесят лет назад, когда я оставила обычную семью и была введена в императорскую фамилию, мое сердце переполняла тревога и неуверенность, - рассказывала императрица. – Даже сейчас, находясь рядом с его величеством и принимая поздравления с нашем полувековым юбилеем, я ощущаю себя как во сне». Но она тутже перешла к основной мысли о важности традиций, ради которой и заводился весь разговор. Оговорившись, что среди них существуют лишь пустые формальности, которые вполне можно отбросить, и что «традиции, сохраняющиеся лишь в виде формы, могут стоять на пути общественного прогресса», императрица заявила: «Я не хотела бы, чтобы это слово использовалось легко и бездумно». Тем не менее, считает она, «жить по-традиционному иногда бывает трудно, однако мы понимаем, сколь большое богатство приносят стране, обществу или семье именно традиции». Этим, судя по всему, принцессе Масако посылался сигнал: следует терпеть, а некоторые самые одиозные требования к ней могут быть отменены.
Императрица знала, о чем говорит: ей самой - тогда еще принцессе Митико, было крайне тяжело привыкать к строго регламентированной придворной жизни. Как и теперь Масако, она впала в тяжелую депрессию, а одно время даже уединилась на императорской даче в местечке Хаяма под Токио, на берегу Тихого океана, не желая никого видеть.
Первая встреча Митико Сёда, старшей дочери Хидэсабуро Сёда, богатого президента мукомольной компании «Ниссин сэйфун», с наследником престола произошла на теннисном корте летнего курорта Каруидзава в ходе парных соревнований. Их роман, вызвавший резкое неприятие со стороны родителей и всего двора из-за низкого происхождения избранницы принца, длился около года. Дошло до того, что Акихито официально заявил: или он женится на Митико, или не женится никогда. Дело грозило вылится в грандиознейший скандал, и, выбирая меньшее из зол, разрешение на брак было дано. О помолвке объявили в ноябре 1958 года, и вплоть до церемонии бракосочетания 10 апреля 1959 года и даже позже в Японии царил так называемый «Митти-бум» («Митти» - сокращенно от Митико). На момент свадьбы жениху было 25 лет, а невести – 24 года. Они стали самыми настоящими символами новой, возрождающейся Японии.
Не обошлось, разумеется, и без критики: Юкио Мисима, знаменитый писатель с резко националистическими убеждениями, назвал в корне неправильной подобную попытку соединить императорскую семью с народом, сочтя ее «потерей императорского достоинства». «В стремлении демократизировать социальную систему, институт императорской власти превращают в таблоид», - писал он. Другой известный литератор Ситиро Фукадзава призывал в законодательном порядке запретить женитьбы на простолюдинках, которые могут привести в результате к размытию и полному исчезновению собственно императорской семьи.
Однако подобные настроения существовали лишь у крайне небольшой группки традиционалистов. Подавляющее большинство населения с восторгом узнавало о том, что наследный принц сам воспитывает детей (нынешнего суверена Акихито, в соответствии с традицией, разлучили с отцом – предыдущим императором Хирохито и матерью, императрицей Нагако, в трехлетнем возрасте). Уже 23 февраля 1960 года родился первенец – Нарухито, 30 ноября 1965 года – Акисино, а 18 апреля 1969 года – принцесса Нори (вышедшая, кстати, замуж за простолюдина и живущая теперь вне императорской семьи под именем Саяко Курода).
Проведенный в феврале 1959 года опрос общественного мнения показал, что свободный выбор Акихито поддерживают 87% населения страны, а с подобными настроениями не считаться было нельзя.
С умилением вспоминая это событие полувековой давности, мало кто в Японии говорит и пишет о том политическом фоне, на котором оно происходило. А в октябре 1958 года премьер-министр Нобускэ Киси внес в парламент законопроект о значительном расширении полномочий и функций полиции, предвидя массовые демонстрации против обновления Договора безопасности с США. В начале ноября того же года профсоюз Сохё, объединявший около четырех миллионов работников, объявил о всеобщей забастовке в знак непринятия закона о полиции и потребовал отставки Киси. В такой ситуации правительство было вынуждено искать средства для выпускания пара, и таким клапаном стало объявление 27 ноября о помолвке наследного принца. Взрыв энтузизма и эйфории захлестнул японское общество, мгновенно убрав политические темы из газетных заголовков, а кабинет Киси получил передышку до 10 апреля 1959 года.
Кто знает – как развивались бы события, не окажись правительство в отчаянном положении? Вполне возможно, что «ультиматум Акихито» был бы отвергнут, и Управление императорского двора прошлось бы тяжелым катком традиций по судьбе молодого наследника.
Андрей Фесюн
Публикуется в рамках сотрудничества 1news.az и РИА Новости
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Редакция не несет ответственности за позицию автора.
