Махмуд Керимов: «Мы стали оптимистичнее смотреть в будущее»
Интервью с президентом Национальной Академии Наук Азербайджана Махмудом Керимовым.
Прошло более месяца со дня ежегодного общего собрания Национальной Академии Наук Азербайджана, на котором выступил Президент республики. 26 апреля 2011 года останется важной датой в истории Национальной Академии Наук, ибо в этот день перед ней открылись новые перспективы развития, четче определились направления движения, приоритеты. Корреспондент «Бакинского рабочего» попросила президента НАНА Махмуда Керимова ответить на интересующие редакцию вопросы.
— Махмуд муаллим, после прошедшего судьбоносного, по сути, собрания, чем, какими чувствами сегодня живете вы, ваш коллектив?
— Прежде всего, мы до сих пор находимся под впечатлением нашего собрания, на котором Президент Ильхам Алиев выступил с содержательной речью и, что для нас самое главное, фактически согласился со всеми предложениями, прозвучавшими в выступлениях членов академии. Наверное, вы знаете, что после этого было издано Распоряжение Президента из нескольких пунктов об укреплении материально-технической базы Академии Наук, предусматривающее и ремонт здания, и строительство новой библиотеки, и возвращение зданий, расположенных на территории Академгородка и ранее нам принадлежавших, но по каким-то причинам в разное время переданных другим организациям. Также идет речь о создании Международного института Каспия, в связи с чем дано поручение подготовить предложения по этому вопросу.
— Помимо этого, какой еще важный импульс дало участие Президента в собрании, и как повлияет его поддержка на деятельность академии, что изменится в жизни и работе самих ученых. Что до сих пор им мешало продвигать науку, свои идеи?
— Я так скажу: лично для меня участие Президента в этом собрании имело как материальную, так и моральную значимость. Потому что, не скрою, в последнее время имели место разные разговоры, касающиеся судьбы академии, но господин Президент в своем выступлении однозначно отметил ее значимость для страны, заявил о намерении укреплять ее, подчеркнув, что она так же, как и наука, флагманом которой в Азербайджане является Академия Наук республики, должна и дальше развиваться. Эта, моральная, сторона вопроса имеет для нас, может, даже большее значение, чем материальная. Теперь мы стали оптимистичнее смотреть в будущее, и после того как по горячим следам прошедшего собрания было издано Распоряжение, мы стали готовить свои предложения, проекты. Должен сказать, что согласно Распоряжению уже выделены средства для закладки фундамента библиотеки, то есть указание Президента уже реализуется.
Естественно, это все для нас важно, потому что для нормальной научной работы нужны нормальные условия, включая рабочие места, оборудование, приборы для проведения исследований.
— И зарплата...
— Конечно, я не скажу, что в этом плане мы полностью удовлетворены, но главное — это тенденция, а она такова, что каждый год зарплата повышается. Я понимаю, что в настоящее время, может быть, доводить ее до того уровня, который мы считаем приемлемым, достойным для ученых, зависит и от нас тоже. Нам и самим надо провести определенную подготовительную работу, чтобы был эффект от этого повышения зарплаты.
— Какого рода работу?
— Мы прекрасно понимаем, что не все у нас одинаково плодотворно трудятся, а при этом получают одинаковую зарплату. Я сторонник того, чтобы мы сами у себя навели некоторый порядок.
Возможно, это будут и сокращения. Я — сторонник этого. Конечно, я встречаю и сопротивление со стороны некоторых людей, прежде всего руководящих работников нашей академии. С другой стороны, конечно, необходимо совершенствовать структуру самой Академии Наук. У нас еще есть ресурсы, резервы для ее совершенствования, недопущения дублирования деятельности, многотемья, мелкотемья, которые пока еще есть. Может, это непопулярные меры, может, как человек, возглавляющий академию, я не должен этого делать, но считаю, что это пойдет на пользу науке. Мы пока этого не можем сделать по той причине, что нет соответствующих механизмов в трудовом законодательстве. Поэтому надо разработать механизм аттестации или контрактов, или еще чего-то, чтобы мы могли отделять нужных науке людей от балласта.
— И вы сейчас работаете над этим?
— Да, но, конечно, параллельно должны решаться и вопросы социальной защиты ученых. Ну, скажем, сейчас, очевидно, будет закон о возрастном цензе. С 65 лет надо будет отправлять на пенсию. Но и в этом вопросе должен быть дифференцированный подход... Дело в том, что у нас наиболее плодотворно работающая часть сотрудников как раз преклонного возраста. Парадокс в этом. Потому что, когда начались постперестроечные процессы, мы растеряли «середину», целый слой, класс ученых молодого возраста, которые были вынуждены либо уехать в другие страны, либо поменять профессию, а кто-то ушел в бизнес, чтобы содержать семью. Академия в тот период оказалась в очень тяжелых условиях.
— Да, помню, как в начале 1990-х гг. намеревались даже ликвидировать академию.
— Да, были такие планы, но, слава Богу, с приходом к власти Гейдара Алиева всему этому был положен конец. Если вы помните, его первая встреча с общественностью страны, с учеными прошла именно здесь, в Академии наук. Такое отношение общенационального лидера к науке в первую очередь определило судьбу академии, способствовало ее сохранению. Более того, он придал ей особый статус, который в то время оказался самым высоким на всем пространстве СНГ, и даже денежные пособия членам нашей академии были самыми высокими на территории бывшего Советского Союза. Это потом уже россияне сделали еще выше, украинцы следом «подтянулись», но первые самые высокие стипендии (1000 манатов) были у нас. И главное — это полученный академией статус высшей государственной научной организации, которая отвечает за развитие науки, координирует ее, фактически управляет наукой страны. То есть внимание к науке было, и сегодня тоже оно есть, и мы это чувствуем, видим.
— А вообще на сегодня в каком состоянии находится азербайджанская наука по сравнению с другими странами? И еще вопрос: в своем выступлении на общем собрании вы сказали, что был утвержден устав Фонда развития науки при Президенте АР, и что на представленные проекты выделено 6 млн манатов. Мне интересно, что это, конкретно, за проекты?
— Вы знаете, что Фонд развития действует уже более года, для него из бюджета выделены средства для грантов на проекты в различных сферах науки. Объявляется конкурс проектов, которые проходят тщательную экспертизу. Затем из них выбираются самые сильные, интересные, значительные, и после того как совет попечителей сделает свой окончательный выбор, начинается финансирование. Это как бы дополнительный стимул для ученых. Один такой конкурс уже завершился, недавно объявлен новый.
— А вы можете назвать научные направления этих проектов?
— Представлены все направления. Есть и специальные проекты — для молодых ученых, для участия в различных конференциях, потому что нередко ученые, получая приглашения на зарубежные форумы, часто не имеют средств для оплаты своей поездки. Есть проекты для издания книг, создания научных фильмов — то есть широкий спектр. Есть даже гранты на приобретение приборов, оборудования. Например, для Института физики закуплено оборудования, научных приборов на сумму 3 млн манатов за счет гранта Фонда развития науки. А до этого долгое время наши ученые были вынуждены использовать в своей работе оборудование и научные приборы, оставшиеся еще от советского периода и страшно устаревшие. Остро ощущалась нужда в их обновлении. И вот уже несколько лет целевым назначением нам выделяют деньги на их приобретение, более того, у нас сейчас еще и фонд есть, и отдельные средства, и сейчас мы стали уже систематически закупать для институтов приборы, без которых невозможна деятельность научных коллективов. Главное, было начать, чтобы в скором времени оснастить все институты, лаборатории современным оборудованием.
— Любопытно, какие научные направления у нас сейчас активно развиваются, работают, а какие отстают?
— Это сложный вопрос. Если подходить объективно, то наиболее активно исследования ныне ведутся в области физики, но парадокс в том, что эти великолепные, признанные мировым научным сообществом работы здесь не востребованы, хотя они могут использоваться на практике. Возникает вопрос — где их использовать? У нас пока еще нет такого количества предприятий электронной, электротехнической промышленности, нет того спектра предприятий, где ученые могли бы свои разработки внедрять. Нет и разветвленного предпринимательства, основанного на высоких технологиях, где эти исследования могли быть востребованы. То есть, оценивая деятельность физиков как самую плодотворную, в части практической реализации их научной мысли, я не могу ее оценивать как самую успешную. Хотя могу с гордостью отметить, что наши ученые работают и в Центре европейских ядерных исследований на Большом андронном коллайдере, и в Дубне, участвуют в совместных международных проектах. Очень хорошо работают также и математики. Они всегда были продуктивны. В Советском Союзе азербайджанская математическая школа была одной из самых авторитетных, сильных, каковой остается и поныне, хотя мы много чего и потеряли. Я считаю, что нынешнее активное разворачивание информационных технологий — это большая заслуга Института информационных технологий, потому что основная научная база, как бы подоплека всех этих работ, которые проводятся в этой области в республике, отправная точка — это именно Институт информационных технологий. Достаточно сказать, что первый Интернет в Азербайджане начался оттуда. Мы можем гордиться и работой Института кибернетики. Нами получены великолепные патенты, в самых престижных издательствах мира изданы солидные научные труды, в частности, разработки академика Тельмана Алиева. На основе анализа шумов он внес массу новых предложений по их практическому применению, и они уже используются. Я сам ездил, смотрел, как это внедряется на нефтепромыслах. Пока, правда, в малом объеме, потому что у нас нет предприятия, на котором производились бы эти приборы.
— Не могли бы вы коротко объяснить суть использования явления шумов?
— Любая система обладает собственным спектром шумов. Их характер меняется, если в конструкции происходят какие-то скрытые изменения. И вот разработана специальная программа, которая эти изменения выявляет. Кстати, она может быть использована и в медицине, в частности, в исследовании шумов человеческого сердца. Кардиограмма — это мизерная часть того, что можно увидеть в анализе шумов, а сейчас благодаря работам Тельмана Алиева можно намного раньше, задолго до проявления болезни «увидеть», определить появившиеся проблемы со здоровьем.
— А медики уже заинтересовались этим?
— Пока, знаете, не очень.
— А что конкретно эта программа дает для нефтедобывающей промышленности?
— Значительное повышение эффективности нефтедобычи, колоссальную экономию электроэнергии и не только. Возрастает и производительность труда, поскольку нет частых остановок на ремонт, как раньше. Эта система заранее все четко прослеживает, позволяя вовремя вмешаться, в некоторых же случаях она и автоматически поправляет. Также она может быть применена и в жилых домах, для определения их сейсмостойкости, аварийности или своевременного выявления каких-либо неполадок, потери прочности конструкции, да мало ли чего.
— А интересно, можно ли эти разработки продать за рубеж, чтобы получить материальную выгоду?
— Сейчас пока на них получены международные патенты. Конечно, можно и продавать. Но проблема в том, что эти патенты надо поддерживать, платить за них, а этого мы пока не в состоянии делать. Вот передо мной международные журналы, в которых опубликована информация о наших открытиях. Я храню и книги наших ученых, опубликованные в известнейших издательствах мира — в Германии, Англии, Америке. В советское время это было большим событием, а сейчас это стало повседневным явлением, рутинной работой.
Вы до этого спрашивали, каков уровень азербайджанской науки по сравнению с другими странами. Сложный вопрос. Есть разные подходы в оценке. Если брать по числу публикаций в рейтинговых журналах, мы не занимаем каких-то передовых позиций, потому что, при том, что активно работают физики, математики, об ученых других сфер я не могу сказать, что они также активно публикуются.
— Это связано с тем, что нет каких-то условий — оборудования, приборов, или...
— В том числе и с этим. Чтобы подготовить хорошую, на уровне этого журнала статью для публикации, надо, конечно, чтобы была и аппаратура подходящая, и эксперимент проведен на высоком уровне.
К сожалению, наука сейчас не привлекает молодежь, наверное, она сегодня более прагматичная, стремится к благополучию, а через науку путь к нему долгий, тяжелый. Хотя, конечно, те, кто бесконечно влюблен в науку, приходят. Такова реальность, и она характерна не только для Азербайджана.
— Не могу не спросить вас и о нанотехнологиях. Каково их будущее в Азербайджане?
— Конечно, нанотехнологии — один из приоритетов нашей Академии Наук. Не потому, что это дань моде, а потому, что сегодня это требование дня. Высокие технологии открывают новые возможности. Нанотехнологии — это все-таки достаточно дорогостоящие производства, но это не значит, что у нас ничего не делается. Конечно, и физики, и химики работают, есть определенные успехи. Одна из таких работ в области нанотехнологий уже дает экономический эффект. Это совместная работа ученых НАНА и Авиационной Академии, которые разработали специальное полиуретановое покрытие с магнитными наночастицами. Покрывая этой композицией поверхность труб, используемых в нефтедобыче, фактически избавляешься от осаждения парафина на стенках. До внедрения этого новшества буровые установки приходилось постоянно останавливать и чистить трубы, сейчас, например, они исправно работают в течение нескольких месяцев.
— В Азербайджане существует госпрограмма по отправке студентов на учебу за рубеж. А как обстоят дела с этим в вашей сфере?
— Программа обучения студентов — это одно, а у нас есть своя программа. Некоторое время назад Президентом страны было издано Распоряжение о выделении 500 тысяч манатов для обучения молодых ученых Академии Наук в докторантуре ведущих центров Европы. На эти средства оплачиваются проживание, проезд, стипендия и, если потребуется, другие расходы, чтобы они могли поработать и вернуться дипломированными специалистами. Эта программа у нас есть. Сейчас для наших ученых существуют широкие возможности, чтобы работать за рубежом.
— Они достаточны?
— При стремлении молодого специалиста, при активном его желании — средства есть. Во-первых, много программ. Многие страны предлагают свои исследовательские программы, к примеру, буквально сегодня я получил программу из Японии. Они приглашают на работу в области сейсмологии, науки о Земле и т.д. Я уже направил это письмо в отделение наук о Земле, чтобы они выбрали кандидатуру. Очень много таких приглашений приходит, но у нас другая проблема — молодежь неохотно идет в науку.
— Какой вообще у нас процент молодых ученых?
— К сожалению, невысокий. Тому есть несколько причин. Во-первых, два года у нас не производится прием в аспирантуру, хотя основной приток молодых осуществляется именно через аспирантуру. Сейчас аспирантуру сменила докторантура, и этот процесс затянулся, два года мы были лишены притока свежих сил, что тоже сказалось на возрастном составе академии. Но сейчас уже все перипетии с реорганизацией завершились, определены новые специальности, положения по докторантуре и т.д., и мы скоро дадим объявления о приеме.
— Какие новые мероприятия у вас намечаются на ближайшее будущее?
— Нас ожидает очень много международных конференций. Буквально в начале следующего месяца проведем международную конференцию по математике, а также конференцию, посвященную 20-летию независимости. Затем свою конференцию проведут ботаники и т.д. Нам вариться в собственном соку никак нельзя, обязательно надо общаться, обмениваться опытом, делиться идеями, и это очень важная часть нашей деятельности.
Франгиз ХАНДЖАНБЕКОВА
